— Локи вбил себе в голову, что должен украсть у меня твою душу. И пошел ва-банк. Он игрок. Ты же знаешь. Чем круче ставка, тем сильнее он заводится.

— Вы это нарочно, да? — Я сую ноги в ботинки, зашнуровываю, чуть не завязывая собственные пальцы. — Делаете все, чтобы это выглядело просто игрой, пари, ставкой. Как будто я — просто трофей для Локи.

— Но ты и правда трофей.

— Я вам не верю. Некрасиво так грязно врать, Создатель.

— Признаю, что моя попытка проучить отбившихся от рук мальчишек несколько затянулась и вышла из-под контроля, но я не собираюсь смотреть, как Локи разменяет свою жизнь из-за желания что-то мне доказать.

— И весь этот разговор только для того, чтобы пристыдить меня и заставить броситься под машину? — Теперь понятно, почему Локи всегда был рядом, когда со мной что-то случалось. Он с самого начала знал, что у меня осталось всего тринадцать дней. Когда я вытащу из переделки его лживую задницу, то мало ему точно не покажется. До пятницы у меня куча времени, можно еще до Канадской границы добежать!

— Этот разговор для того, чтобы ты не дала ему совершить ошибку. Не в моей власти что-то изменить для тебя, Александра, но в твоей — что-то изменить для него.

Создатель протягивает сложенную треугольником салфетку, на которой написан адрес. Это за городом, а на улице середина ночи и метро уже закрыто. Ну и как мне туда добираться? Ладно, на ходу придумаю.

— Надеюсь, все так, как ты сказал, Создатель, — говорю через плечо, намеренно переходя на «ты». — Потому что если ты просто нашел ему бабу пожопастее, то имей в виду: я тебе бороду обкорнаю кусачками для ногтей.

Уже у самой двери мое внимание привлекает знакомая лента: просто болтается на маленьком крючке для ключей. Если речь идет о жизни моего демона, то еще непонятно, с чем придется столкнуться. Будет лучше, если мы сможем читать мысли друг друга и выступим одной командой. Против всех.

У меня есть немного денег и кое-какие сбережения на карте. Берегла их для особенных покупок, но раз теперь моя жизнь сократилась до нескольких дней, то можно гулять на всю катушку. Хорошо, что неподалеку есть банкомат — и я снимаю всю наличку. Когда приезжает таксист, и я называю адрес, он громко хмыкает и крутит пальцем у виска. Но несколько купюр мгновенно меняют полюс его настроения, и вот мы уже едем по ночной столице, а я думаю о том, что Локи, наверное, тоже немножко меня любит. Даже если это слишком наивно для моего пропитанного медициной мозга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне кажется, что мы едем слишком медленно, и я тороплю водителя, на что он постоянно показывает то на красные светофоры, то на знаки ограничения скорости. И я снова, как маленькая, грызу ноготь попеременно обоих больших пальцев, хоть водитель пару раз недоброжелательно смотрит на меня в зеркало заднего вида. Согласна, мало в жизни звуков настолько же противных, как звук обкусываемых ногтей.

Наконец, мы за городом, и водитель прибавляет скорости.

Хочу верить, что еще не поздно, и все время пытаюсь прислушаться к своим мыслям, хоть это полная ерунда, потому что расстояние между нами слишком велико. Но мне нужно во что-то верить, чтобы не сойти с ума от волнения. Вот же правду говорят, что чтобы понять ценность чего-либо, необходимо это потерять.

Так, ну-ка соберись, размазня!

Украдкой хлопаю себя по щекам и повторяю только что придуманную мной же считалочку: все будет хорошо, все будет просто отлично, я не стану вдовой демона, мы будем жить долго и счастливо. А когда я вытащу Локи из неприятностей — знать бы как и из каких? — то обязательно раз и навсегда отобью ему охоту геройствовать.

Как раз успею все до пятницы.

— Уверены, что адрес точный? — спрашивает водитель, притормаживая у автомобильной стоянки.

Где-то тут должен быть дачный поселок, но на салфетке, которую дал Создатель, есть еще одна зацепка: упоминание указателя с надписью «Путь на небеса». Мне нужно идти в сторону, куда указывает стрелка.

— Да, все точно, — кривовато улыбаюсь я. (1bd23)

Водитель немного ждет в машине, пока я бреду, как мне кажется, в правильном направлении, а потом все-таки уезжает, на прощанье моргнув фарами.

Я подсвечиваю себе экраном телефона и, наконец, тусклый свет вылавливает из темноты покосившийся столб с ржавым указателем, на котором есть нужная мне надпись и почти вытертая стрелка, указывающая направо. Туда, где даже отсюда я вижу что-то похожее на церковь.

Просто, блин, отлично. Мой демон пошел каяться? Очень сомневаюсь.

Мысль о том, что я должен отобрать душу Александры — это не блажь, не прихоть, не очередная попытка переиграть отца в его играх. Потому что я должен забрать себе эту девчонку не на эти тринадцать дней, а насовсем.

Я сижу на кровати и смотрю, как моя Овечка сладко спит и иногда улыбается во сне, а когда потихоньку глажу ее по щеке, поворачивает голову, даже сквозь сон потираясь щекой о мою ладонь. Она доверила мне больше, чем свой сон — она доверила мне свою жизнь, даже если никогда и ни за что в этом не признается. Но впервые в жизни я делаю то, что идет полостью в разрез всей моей природе, и это не одна случайная вещь, а целых две и, уверяю, они полностью осмысленны. Первое: я вроде как всерьез собираюсь связать себя постоянными отношениями с одной женщиной. Со смертной женщиной, а это значит, что у наших отношений будет очень трагический финал, и даже сейчас, когда еще ни хрена не решено, мне кисло от одной мысли быть рядом с ней, смотреть, как она угасает — и быть совершенно бессильным. И второе: я собираюсь действовать наобум, опираясь лишь на догадки и теории, предполагая то, что в больше степени похоже на выдумку моего пытающегося найти выход мозга, чем на реальный шанс для моей Овечки. Но это — все, что у меня есть после отказа отца и его категорического нет.

Есть только один человек, смертный человек, который сходил на ту сторону и невредимым вернулся обратно. Да еще и с какого-то хрена стал неуязвимой и практически неприкосновенной занозой у меня в заднице. Если кто-то и знает о загробном мире и успешных торгах за душу, так это он.

Я пару раз порываюсь позвонить братьям, потому что соваться в змеиное логово в одиночку — не очень хорошая, мягко говоря, идея. А если бы рядом был Машина убийства и Сумасшедший стрелок, это бы дало плюс очень много к успешности переговоров и шансу выживания. Но поймите меня правильно: как-то несолидно просить братьев впрягаться за мою личную жизнь. Тем более что у Каина появилась своя собственная метка, и я даже не представляю, что отец приготовил ему. С трудом верится, что это тоже головоломка в духе «влюби невинность за десять дней», потому что сердце Каина надежно скованно цепями, и если я хоть что-то понимаю в своем брате, его не испугает даже перспектива стать смертным или мгновенное испепеление. Ему все пофиг с некоторых пор.

Нет, свои проблемы я буду решать сам. Но на всякий случай — мало ли что случится — снимаю с моей Овечки ошейник. Пусть проснется свободной и счастливой. Надеюсь только, не будет прыгать до потолка от внезапной свободы.

Только когда ныряю в Тень и выхожу в нужной мне точке, вспоминаю, что забыл проклятый ошейник в прихожей. Первый раз со мной такое, и все из-за Александры. Ну и ладно, я немного паникую, потому что собираюсь сунуть жопу в огонь без элементарных средств защиты.

Фанатики Лжетворца «живут» в общине у черта на рогах, и если бы вы спросили, откуда у меня эта информация, я бы сказал, что однажды, в прошлом году, интереса ради соблазнил одну глубоко верующую прихожанку. Просто чтобы посмотреть, крепка ли ее вера против демонического соблазна. Как я и предполагал, прихожанка лихо раздвинула ноги и, поверьте, пока я жарил ее — кстати, было скучно — орала она совсем не «Изыди, мерзкая тварь». Да и меня гром не побил. В общем, это лирика. Я просто пытаюсь сказать, что все эти люди — сумасшедшие в той или иной степени, а Лжетворец — что-то вроде светоча. Скажет, чтобы прыгали с горы — пойдут на убой, как лемминги.