— Эй, да это же сам Маркус Грин! Давненько я тебя не видел!

К отцу подошёл какой-то худой мужчина и пожал ему руку.

— Филеас, — явно не радуясь этой встрече, процедил отец, — а я тебя.

— А это кто с тобой? — Мужчина смерил меня взглядом.

— Мой сын, — сухо ответил отец.

— Какой большой он стал, я и не узнал сразу. Тем более с этим капюшоном. А я своего только вот посадил на подлодку. Жаль, я бы его познакомил с тем, кто проиграл мне полмиллиона фунтов. Знатный был спор…

— Действительно, «жаль», — сквозь зубы процедил отец.

Про какой спор говорил Филеас и когда он был — этого я так и не узнал, но то, что для отца эта встреча была нежелательной, а он испытывал с её первых секунд раздражение к старому знакомому, было заметно невооружённым глазом.

— Погоди-ка, если мне не изменяет память, твой сын младше моего на три года. А эта подлодка предназначается для четверокурсников. За новичками прибудут завтра. Или ты забыл традицию?

— Ничего я не забыл, — огрызнулся отец. — К тому же, я отправил в Селтфосс письмо с тем, чтобы Генри прибыл на день раньше в университет. Они не смогли мне отказать. А сейчас освободи дорогу, Филеас. Мне нужно посадить сына на подлодку.

Мужчина не стал больше ничего говорить и молча отступил в сторону.

— Поторопитесь, — вдруг послышался голос человека, стоявшего у люка субмарины и одетого в чёрный мундир с золотыми пуговицами, это был капитан судна. — Нам ещё предстоит посетить Ирландию, чтобы забрать оттуда двадцать восемь человек.

— Сейчас, сейчас, — отозвался отец, затем отвёл меня на три шага в сторону и, склонившись над моим ухом, прошептал: — Помнишь, что я тебе говорил, Генри? В Селтфоссе обязательно найдутся люди, которых заинтересует твой облик. Ты можешь сказать им как стал таким, но ни в коем случае не говори причину. Если расскажешь, что пытался стать сверхгероем, то Изолятор совести тебе обеспечен. Ты всё понял?

Я кивнул.

— Отлично. Тогда ступай.

Видя, что я наконец собираюсь подняться на борт, капитан приказал своему помощнику взять у отца чемоданы и отнести в мою каюту. Венеру же я решил отнести сам. Спустившись в подлодку, я последовал по узкому коридору через несколько отсеков за помощником к предназначавшейся мне каюте. А через три минуты ощутил лёгкую дрожь — подлодка вышла из гавани и начала погружение.

Из слов капитана было известно, что субмарина сперва отправится к берегам Ирландии, но куда потом? В тот самый Селтфосс? Так или иначе, прошло несколько часов, прежде чем из динамиков на подлодке раздался суровый голос капитана с приказом надеть форменный плащ и готовиться на выход, так как уже скоро мы прибудем в Селтфосс. Ещё он посоветовал проверить на всех ли вещах имеются бирки с именем и фамилией, чтобы ненароком слуги Селтфосса ничего не напутали, когда будут доставлять их по комнатам. Только позже я узнал, что под слугами подразумевались гремлины. Родители рассказывали мне про этих существ с метр ростом и мордой летучей мыши, но увидеть их вживую мне довелось лишь здесь.

Подлодка всплыла на поверхность уже внутри огромной пещеры рядом с ещё двумя субмаринами, в которых, как оказалось, сюда доставили студентов второго и третьего курсов. Когда я поднялся на корпус подлодки, то увидел, как они уходили в проход, ведущий к Жерлу перемещений.

На берегу озера стояла высокая женщина.

— Есть ли среди вас мистер Генри Грин? — спросила она, когда все сошли с подлодки.

Я поднял руку. Тогда женщина подошла ко мне и, представившись мадам Гриндилоу, сказала, что ей поручено меня встретить. Что ж, я не был удивлён, видимо, отец и об этом успел договориться.

Вместе с ней и четверокурсниками я проследовал по длинному коридору до самого Жерла перемещений. По пути мимо меня прошмыгнул гремлин, он явно куда-то торопился. Пробегая, он случайно задел меня, я пошатнулся и капюшон вдруг слетел с моей головы, тем самым обнажив листья. Их увидели все, кто находился рядом, включая мадам Гриндилоу, но никто, кажется, даже бровью не повёл. Это мне показалось довольно странным.

Оказавшись в Жерле вулкана, мадам Гриндилоу сказала, что старшекурсники могут ступать в свои спальни, если они, конечно, не забыли за лето, где они находятся, а через два часа, кто захочет, пусть спускается в Общий зал ужинать. Затем она взяла меня за руку и потянула к свободной кабине лифта, которая подняла нас на шестой этаж. Здесь, пройдя почти в самый конец коридора, мы остановились напротив двери с номером четыреста сорок.

— Эта комната теперь твоя на следующие четыре года, — сказала мадам Гриндилоу. — Ключи от неё лежат на столе, один для тебя, другой — для твоего соседа.

— Соседа? — уточнил я.

— Да. Все студенты живут по двое. Он прибудет завтра вечером на подлодке для первокурсников. А вот ты почему прибыл сегодня?

— Такие причуды у моего отца.

— Что ж, располагайся. Гремлины скоро должны принести твой багаж, если ты, конечно, не забыл прикрепить к нему бирку с именем.

— Не забыл, не беспокойтесь.

— Кстати, если потеряешь ключ, новый можно взять у Артура Фичетта — смотрителя Селтфосса, у него есть запасные. Вскоре ты узнаешь кто это.

— Приму к сведению, — быстро ответил я, а мадам Гриндилоу направилась в сторону лифта.

Я вошёл в комнату и, включив свет, осмотрелся. Для двух человек она казалась довольно просторной, не смотря на то, что в ней стояли две массивные кровати с тумбами, мягкие замшевые кресла с парой торшеров, шкаф и письменный стол с придвинутым стулом. Освещалась комната светильниками в виде хрустальных змеиных голов.

Я решил отдохнуть и прилёг на одну из кроватей.

Через час в комнату ввалились три гремлина, тем самым прервав мой сон. Это меня разозлило, но я промолчал. Оставив чемоданы и горшок с растением, они поспешили удалиться. А я поставил Венеру на стол и стал раскладывать вещи из чемоданов в шкаф. Последней вещью я достал черную сумку, в которой лежал мой дневник.

Ужин я пропустил, ибо не хотел «радовать» себя обществом сотен злодеев. Вместо него я решил записать прошедший день. И вот, я дописываю его последние строки.

1 СЕНТЯБРЯ 2052 ГОДА. Этим утром у меня абсолютно не было желания спускаться в Общий зал на завтрак, но чувство голода всё же одержало верх надо мной. К тому же нужно было принести что-нибудь поесть для Венеры.

Я думал, что когда зайду в Общий зал, то привлеку всеобщее внимание, но никто из сидящих за тремя из четырёх столов даже не посмотрел в мою сторону. Тогда я подошёл к ближайшему столу и сел на лавку рядом с каким-то парнем. Вдруг он повернул голову и смерил меня взглядом.

«Ну сейчас точно спросит», — подумал я.

Однако никакого вопроса не последовало и, отвернувшись, он снова принялся уплетать сочный стейк с яичницей.

Такое отсутствие интереса к моей персоне начало меня даже немного раздражать. Можно подумать, им каждый день доводится видеть человека с шевелюрой из листьев.

Короче говоря, позавтракав, я завернул кусочек стейка в салфетку для Венеры и вернулся в свою комнату.

В середине дня на весь университет раздался чей-то незнакомый голос, оповестивший, чтобы все студенты к восьми вечера явились в Общий зал: ожидается прибытие первокурсников и будет банкет по случаю начала учебного года.

Я не знаю, чем занять себя до этого времени, кроме заполнения дневника. Хотя у меня есть острое желание осмотреть университет, но лишний раз показываться кому-либо на глаза мне тоже не хочется.

2 СЕНТЯБРЯ 2052 ГОДА. Вчера вечером я принял решение вовсе не идти на банкет в Общий зал. Вместо этого я несколько часов проболтал с Венерой и затем лёг спать.

Проснулся я уже благодаря своему соседу, который нагло сбросил меня с кровати. Позже выяснилось, что его зовут Мэт Маккинли.

— Мутант! — вдруг выкрикнул он.

Странно, что он это заметил, только скинув меня на пол. Заметь раньше, может, не стал бы меня трогать.

Оказалось, пока я спал, гремлины принесли его вещи, а электрогитару поставили возле моей кровати, поэтому он и разозлился. Он зовёт её Бэтси. Я начал возмущаться, мол, на этой кровати сплю я, но он ничего не хотел слышать — раз тут поставили его Бэтси, значит, ей нравится эта кровать и он будет спать тут. Он поменял на ней постельное бельё и улёгся спать, но как мне стало понятно — лишь до сегодняшнего утра. Он выразил нежелание жить в одной комнате с мутантом и обещал поговорить со старостой университета, чтобы его переселили подальше от меня.