— Не расстраивайся, Грин. Один проваленный экзамен ничего не значит, главное — чтобы фортуна не подвела с остальными.

Генри посмотрел в окно: они проезжали мимо фальшивой бригады дорожных рабочих и спецтехники. Взгляд парня задержался на асфальтовом катке и у него в голове вдруг всплыли слова Ллойда Коварски, когда тот рассказывал им о Тянучке Фрэнке: «Он обрёл дар сверхэластичности в детстве из-за несчастного случая, попав под асфальтовый каток». Неожиданно Генри приободрился. Он почувствовал какую-то странную тягу к опасности — ту самую тягу, которую он сдерживал последние три года, ту самую тягу, которая руководила им, когда он давным-давно пытался открыть в себе сверхспособности. И сейчас она была снова с ним!

— Остановите автобус! — выкрикнул на весь салон Генри и встал с места.

— Непредвиденные остановки по маршруту следования запрещены, — ответил ему Гиблл.

— Но это просто необходимо!

— Никаких остановок, Генри! — уже твёрже отрезал декан злодеев. — Сядь на место.

Но Генри не последовал приказу Гиблла. Наоборот, он молниеносно ринулся вперёд к водителю и, схватив того за горло, закричал:

— Тормози! Живо!

Водитель же от неожиданного нападения резко вывернул руль вправо, нажав при этом на педаль тормоза, вследствие чего автобус бросило в занос, он накренился и упал на бок поперёк дороги.

Дорожные рабочие, увидев, что произошло, бросились к перевернувшейся машине, чтобы помочь пострадавшим выбраться из салона. Но на удивление никто серьёзно не пострадал, все отделались лёгкими ушибами и ссадинами от осколков стёкол.

Когда Гиблл очухался, то тяжело произнёс:

— Что ты наделал, Генри! Зачем?

Но парень проигнорировал его вопрос, он был всецело поглощён навязчивой мыслью обрести сверхэластичность. Поэтому он первый покинул салон автобуса, выбравшись через разбитое лобовое стекло, и, прихрамывая, двинулся в сторону дорожной спецтехники.

К нему подбежали рабочие. На вопросы о том, что же произошло и почему автобус вдруг перевернулся, он ничего не ответил, а те решили, что у парня просто шоковое состояние и, оставив его в покое, ринулись вытаскивать из салона остальных.

А Генри продолжил движение к спасительному, по его мнению, катку. Ему казалось, что это судьба. Что неспроста он оказался здесь и сейчас. Неспроста завалил экзамен. И не стать ему никогда злодеем. А вот сверхгероем — есть ещё шанс. И он не хотел его упускать. Генри полагал, что теперь он наверняка обретёт необычный дар. Ему больше не придётся плясать под дудку родителей и выполнять то, что они требуют. И уж тем более ему не придётся больше учиться в Селтфоссе. Наконец-то он обретёт сверхспособность и посвятит себя борьбе со злом. Как того всегда и хотел.

Когда Гиблл выбрался из автобуса, Генри был уже у катка. И некому было его остановить. Он взобрался в машину и передвинул джойстик управления ею вперёд — каток начал движение.

— Генри, что ты делаешь?! — крикнул Гиблл от ужаса, видя, как парень слез с тяжёлой машины и лёг перед ней на асфальт.

Но Генри не слышал его. Он лежал головой вперёд к вальцу катка, устремив глаза в рубиново-пурпурное вечернее небо. Оно было прекрасно, как никогда. Генри не боялся надвигающегося катка и верил, что на этот раз всё получится. Радостная улыбка засияла на лице парня. Чёрная тень заслонила ему небо, и Генри скрылся под металлическими колёсами тяжёлой машины…

Болото. Вряд ли при произношении этого слова у кого-то в сознании возникнет красивое и прекрасное место. И уж точно вряд ли с ним будет связано что-то хорошее. Скорее наоборот, лишь при одном упоминании о болотах чувствуется присутствие чего-то ужасного, а именно — смерти. Воображение начинает рисовать сгустившиеся сумерки, мрачные непроходимые топи и водную гладь, покрытую ряской, над которой стелется молочная пелена тумана. А сколько с ними связано мифов и легенд — не счесть. Призраки, водяные, русалки, ведьмы, кикиморы, черти и подобная нечисть обитают именно на болотах. Люди всегда боялись и обходили такие места стороной. Они проклинали их и давали им только жуткие названия, кричащие о том, что всяк случайно забредшего бедолагу здесь неминуемо ждёт погибель.

В общем, болото — место, от которого простому люду лучше держаться подальше, чего не скажешь о злодеях. Их всегда манили такие места: тихие, спокойные, скрытые от чужих глаз и полные мистики. Вот и у древнейшего и ужаснейшего рода Гринов имелось такое местечко…

Маркус Грин стоял у свежей могилы на краю родового кладбища, которое подтапливало лесное болото. Склонив голову, он глядел на мраморное надгробие и раз за разом мысленно перечитывал выбитую на нём надпись: «Здесь покоится Грин, Генри. Годы жизни: 10 июня 2034 — 30 мая 2053», и всё никак не мог поверить, что его сына больше нет в живых, что его единственный наследник и продолжатель рода Гринов мёртв.

Осиновый лес зашелестел листьями, словно разделяя его горечь.

На противоположной стороне болота среди деревьев неожиданно показалась высокая человеческая фигура, облачённая в серый плащ. Конечно же, это был ни кто иной как Реджинальд Гиблл. Он сразу приметил старого знакомого и двинулся вдоль кромки болота. Обогнув его, он молча встал с Маркусом Грином и уставился на могилу его сына. Но тот не обратил на него никакого внимания, будто тут никого и не было.

После минуты томного молчания Гиблл всё-таки решил заговорить первым:

— Хоть ты и указал в сообщении координаты этого места, но, признаюсь, найти его оказалось не так просто.

— Похороны состоялись неделю назад, — отстранённо ответил Маркус, не отрывая взгляда от надгробия. — Если это вообще можно назвать похоронами… Тела ведь нет! От моего мальчика… от него ничего не осталось. Только лужа крови на асфальте!

Гиблл старался не смотреть на Грина, потому что чувствовал, что на него у Маркуса точно припасено словечко, ведь так оно и оказалось.

— Вот уже неделю как я каждый день прихожу на могилу к сыну и никак не могу поверить в то, что произошло. Так скажи мне, Реджинальд, почему ты не уберёг его? — Маркус перевёл взгляд на Гиблла. — Я просил тебя… И ты обещал присмотреть за моим мальчиком.

— Обещал, — тихо ответил тот. — Но я же не думал, что он самоубийца…

— Мой сын не самоубийца! — встрепенулся Грин.

— Тогда зачем он это сделал, Маркус? Зачем лёг под каток? Я никак не возьму в толк.

— Я не знаю, — соврал Грин.

— А твоя жена. Жавотта…

— Узнав, что Генри больше не стало, она поначалу, как и я, отказывалась верить в это. Но в итоге ей пришлось принять эту данность. Однако Жавотта не присутствовала на похоронах. Сказала, что увидеть могилу сына — выше её сил. Сейчас же она хандрит и лежит дома в подавленном состоянии…

Неожиданно в нагрудном кармане его костюма раздался звонкий сигнал коммуникатора, говорящий о том, что пришло новое сообщение. Он вынул его и взглянул на экран, на котором высветилась надпись: «Одно непрочитанное сообщение. Отправитель: Моя Злыдня».

— А вот и Жавотта, — сказал Маркус. — Странно, почему она прислала мне письмо? Ведь можно позвонить…

Он раскрыл сообщение и начал читать. И с первых же строк его охватила дикая ярость. То, что там было написано, взбудоражило его мозг. И чем дальше он читал, тем больше в нём закипало желание поквитаться с женой.

«Маркус, теперь, когда Генри не стало, я, пожалуй, могу поведать тебе всю правду, которую скрывала столько лет», — именно такими словами начиналось письмо к супругу. «На самом деле Генри никогда не был твоим сыном. Да, у тебя никогда не было наследника и продолжателя твоего древнейшего и ужасного рода, которым ты так гордишься.

И я никогда не была ровней тебе. У меня никогда не было такой родословной, подобной твоей. Я всегда обманывала тебя, а моя мать помогала мне в этом. Именно моя мама составила нашу фальшивую родословную, на которую ты повёлся. И именно с моей матери начинается кривая дорожка нашей семьи, ведь она — злыдня-самоучка. Знай ты это тогда, то никогда бы не женился на мне, никогда бы не возненавидел меня. Но у нас была лишь одна цель — породниться с великим злом, и выбор пал на тебя.