И ты возненавидел меня всем сердцем. Всем своим чёрствым и отравленным злобой сердцем. Но, признаться, я воспылала той же ненавистью в ответ — здесь не было подвоха. И я искренне ненавидела тебя всю нашу совместную жизнь.

Несмотря на столь взаимную и крепкую ненависть друг к другу, Генри не был нашим общим творением. Не был твоим сыном.

Я зачала его от сверхгероя, с которым столкнулась за месяц до нашей свадьбы. Сейчас я уже не вспомню его имени и даже сверхспособности, но это и не важно. А важно то, что являясь героем, являясь последователем добра он полюбил злодейку. Он полюбил меня, Маркус!

Поначалу я хотела его убить. Хотела избавиться от него, но… Видимо, из-за моей молодой злодейской крови, не выдержанной поколениями, как у тебя, у меня не выработался столь сильный иммунитет от любви. И я поддалась этой светлой заразе! Поддалась этому проклятому чувству! И мы начали тайно встречаться. На свиданиях он много рассказывал о добре и предлагал мне перейти на светлую сторону. А за несколько дней до нашей с тобой свадьбы, Маркус, я и вовсе провела с ним ночь… Всего одну ночь, но этого хватило, чтобы зачать новую жизнь.

Проснувшись утром с ним в одной постели, я ужаснулась. Я не могла поверить, что переспала со сверхгероем. Как такое вообще могло произойти! И только в тот момент у меня открылись глаза, и я задалась вопросом: что же ты творишь, Жавотта? Я словно бы вновь вспомнила о тёмной стороне. Я сбежала от него, и более мы не виделись.

Я помню, как спустя девять месяцев после свадьбы ты радовался появлению Генри на свет, Маркус. Ты был по-настоящему горд — у тебя появился сын. Появился наследник и продолжатель рода. И как бы это ни было странно, но я долгое время думала, что Генри был зачат от тебя. Однако, когда он начал интересоваться героями, добром и прочей мерзостью, у меня появились первые подозрения… А уж после того, как он стал предпринимать первые попытки обрести сверхсилу, то я решила, на всякий случай, проверить ваше родство, вырвав у вас по одному волоску с головы, пока вы спали. И как же я ужаснулась, когда ваши ДНК не совпали!

С тех самых пор я начала опасаться, что правда о происхождении Генри вскроется. Я боялась, что поведение сына вызовет у тебя хоть какие-то подозрения в моей верности тебе и тёмной стороне, но ты ничего не видел дальше собственного носа. Ты был ослеплён своей великой родословной, был помешан на ней и даже мысли не допускал, что Генри — не твоя родная кровь и плоть. Тебе проще было списать всё на телевидение и на киноделов, мол, из-за них у Генри навязчивая идея стать героем. Но всё было намного проще — Генри унаследовал от своего настоящего отца стремление к поиску сверхспособности, а если точнее — к поиску опасности, посредством которой обретается уникальный дар. Это стало чем-то вроде его инстинкта, который постоянно двигал им. Но у него не было ни малейшего шанса заполучить сверхспособности, так как он был всё-таки злодеем. Генри не был чист сердцем и душой, а значит и сила не могла в нём возникнуть. И это одна из причин, по которой я не отреклась от него и не рассказала тебе правды раньше, Маркус.

Я питала надежду… Я верила, что раз в Генри есть зло, доставшееся от меня, то не всё потеряно и его удастся направить на путь истинный. И я полагала, что Селтфосс исправит его, но — нет. Всё оказалось тщетно, и в нём вновь проснулся забытый инстинкт к опасности, иначе он никогда бы не полез под каток…

А теперь Генри не стало, а значит, больше нет смысла носить маску. Нет смысла быть вместе. Я покинула наш особняк. Не пытайся меня найти. Прощай, Маркус. Прощай навсегда».

Грин вглядывался в эти строки и глаза его свирепели. Никогда ему не доводилось чувствовать столько гнева, как в эту минуту. Никогда он не чувствовал себя настолько обманутым. Он выбросил коммуникатор в болото, а надгробье пнул с такой силой, что оно накренилось в рыхлой почве.

— Лживая тварь! — разнёсся над осиновым лесом яростный крик Маркуса, от которого Гиблл вздрогнул.

— Случилось что-то серьёзное? — осторожно спросил он.

— Нет! Всё просто прекрасно! — огрызнулся тот. — Меня всего лишь много лет держали за дурака — всего-то!

Произнеся эти слова, Маркус Грин зашагал по краю болота и вскоре скрылся за осиновыми деревьями на противоположном берегу. Хотя Гиблл ещё долго слышал его проклятия, разносящиеся над верхушками деревьев.

Странная реакция Маркуса на письмо жены крайне удивила Гиблла. Что же ему написала Жавотта, что он так отреагировал? Что за семейные перипетии могли произойти после смерти их сына? Он не знал однозначного ответа на них, однако они на время заняли его голову и скрасили скуку, когда он возвращался на подлодке в Селтфосс.

Как только прошли экзамены у студентов с первого по третий курс, университет опустел, так как все разъехались на лето по домам. Осталась лишь небольшая кучка преподавателей, новая смотрительница Селтфосса да полторы сотни гремлинов. Гиблл возвращался в это логово зла и даже не предполагал, что в его отсутствие, пока он на сутки выбрался, чтобы повидаться с Маркусом Грином и почтить память его сына, в Селтфоссе могли произойти немыслимые события…

Когда подлодка всплыла внутри Пещеры, её прибытия уже ждали на берегу около тридцати гремлинов с кухонными ножами в руках. Они тут же перепрыгнули на её носовую часть и окружили входной люк.

Гиблл же, поднимаясь по лестнице рубки, ничего не подозревал. Он спокойно откинул входной люк, но высунув голову наружу, был просто ошарашен, когда у его горла застыли холодные лезвия ножей. Он взглянул на гремлина, стоящего напротив него, и невозмутимо произнёс:

— Что это значит? Если это розыгрыш Гортензии…

— Давай, пошевеливайся! Вылезай! — рявкнул тот.

— Да как ты смеешь мне приказывать! Мне! Злодею! Ты…

Но Гиблл недоговорил, так как гремлин ударил его когтистой рукой, оставив на щеке четыре царапины.

— Варло смеет тебе приказывать! — прорычал тот и повторил приказ: — Шевелись! Наш предводитель тебя заждался!

Гремлин показал Гибллу, что настроен крайне враждебно и не намерен с ним быть обходителен. И когда тот вылез, Варло отдал приказ своре гремлинов:

— Вы знаете, что делать парни: захватите капитана и его команду!

Часть гремлинов воинственно закричала и в течение минуты скрылась в люке подлодки. Гиблл же остался в окружении Варло с тремя приближенными к нему гремлинами Гимли, Крокетом и Лестером и ещё десятком прихвостней.

Гиблл не сопротивлялся, когда Варло приказал ему следовать по проходу к Жерлу Перемещений. Наоборот, он хотел во всём разобраться и самое главное — узнать, о каком предводителе идёт речь, поэтому решил вести себя спокойно, дабы не провоцировать этих мелких тварей.

Войдя в Жерло, в его удивлённых глазах отразился фонтан со статуями, вокруг которого сидели связанные коллеги Гиблла, среди которых был и доктор Монстролли. Их охраняли более сотни прихвостней.

— Так, так, так, — прозвучал незнакомый голос. — А мы уж тебя заждались, Реджи. — Из толпы гремлинов вышел один и позёрски поклонился Гибллу. — Ты ведь не против, что я так к тебе обращаюсь? Или, может, ты хочешь, чтобы тебя называли хозяином? Но — нет, пошёл ты к чёрту!

Выступившим вперёд гремлином был ни кто иной, как его личный гремлин Кипсли, во что он не сразу поверил, ведь Кипсли всегда был нем.

— Ты! Ты можешь говорить? Но ты же…

— Нем? А вот и нет. Ошибочка, Реджи. Я всегда мог разговаривать, просто притворялся. А теперь мы захватили Селтфосс!

— И ради чего?

— Разве ты ещё ничего не понял? Гремлины устали от злодеев, устали быть их прислужниками… Нет! Рабами! Вы всегда использовали гремлинов для грязной работы, били без повода, заставляли исполнять глупые приказы и участвовать в мерзких дуэлях, где мы не смели выкладываться по полной. А кое-кто использовал нас в своих генетических экспериментах. Не так ли, доктор Монстролли? — Он бросил на того яростный взгляд. — Мы для вас словно расходный материал. Мусор! Ведь всегда можно привезти новых гремлинов. А мы всего лишь хотели к себе уважения, хотели быть на равных…