— В таком случае, выпьем за ваше преображение, — предложила она.

— А почему бы и нет, Гортензия? — сказал Гиблл, и они с мелодичным звоном слегка соприкоснулись бокалами.

Спустя три дня после торжества в честь выпускников, экзамены, наконец, начались и у студентов первого, второго и третьего курсов. И Генри волновался, как никогда раньше… И волновался не потому, что боялся провалить какой-либо из экзаменов — нет! А потому, что боялся не оправдать надежд отца. Он представлял, как, вернувшись в особняк на холме посреди озера, отец зверски кричит на него, брызжа слюной во все стороны. Представлял, как вновь в подвале дьявольские силки окутывают его с ног до головы… И Генри пробирала дрожь.

Благо первым экзаменом первокурсникам предстояло сдавать героеведение — пожалуй, единственный предмет, в сдаче которого Генри нисколько не сомневался. Как и обещал профессор Барк, экзамен состоял из двух частей — теоретической и практической. И с тем и с другим у парня всё было в полном порядке: он помнил на зубок всё, что им рассказывал Барк и то, что он учил самостоятельно, а на занятиях в Дуэльном клубе он был лучшим. Генри даже мысли не допускал о том, что что-то могло пойти не так…

Он ошибочно полагал, что сдача практической части будет похожа на тренировки в Дуэльном клубе: что ему придётся сражаться против таких же первокурсников, как он, или же, возможно, против самого профессора Барка. Поэтому Генри очень удивился, когда ближе к вечеру первого экзаменационного дня профессор, объявив результаты по сдаче первокурсниками теории, которую, кстати, сдали все, вдруг заявил:

— Завтра вас ждёт весьма непростой день. Поэтому мой вам совет — выспитесь, как следует, так как подъём будет ранним — в четыре утра. После чего вы обязаны спуститься в Пещеру с подлодками. А когда вас посадят в одну из них, мы отплывём.

— Разве экзамен будет проходить не в Селтфоссе? — уточнил кто-то из толпы.

— Не в Селтфоссе, — подтвердил Барк. — Вас доставят в специальное место под руководством университета, именуемое нами просто Логовом.

— И что же нас ждёт?

— Решающая проверка на стойкость, — туманно ответил профессор.

— В каком смысле? Мы ведь будем сражаться?

— Да ещё как! Поверьте, там вы впервые узнаете на что способны на самом деле. А сейчас расступитесь, мне надо идти.

И Джонатан Барк покинул студентов, оставив их с кучей интересующих вопросов.

Когда Генри с Мэтом вернулся в комнату, то он спросил того:

— Как думаешь, что всё-таки имел ввиду профессор Барк, говоря о проверке на стойкость?

Но в ответ получил лишь молчание.

— Просто странно, что сдача практики будет проходить не в Селтфоссе, — намеренно продолжил Генри. — А слышал, какое предположение высказали Киллиганы? Они считают, что нам предстоит сразиться с настоящими сверхгероями. Вот идиоты! — Он засмеялся, но почти сразу смех сошёл на нет: Генри почувствовал какую-то неловкость; не могло ли быть так, что близнецы на самом деле правы? И получается, что идиот — он.

Мэт и на этот раз проигнорировал его слова. Он молча улёгся на кровать и отвернулся к стене.

«Ну и играй в молчанку дальше. Даже если Киллиганы угадали, то что с того? Есть ли мне смысл переживать? Я справлюсь даже со сверхгероем. Ведь я лучший в сражениях!», — попытался в мыслях успокоить себя Генри.

Перед тем, как лечь спать, он поставил будильник на коммуникаторе на четыре утра, хотя в этом, как выяснилось, не было необходимости: в положенное время весь университет проснулся от раздражающих слух воплей Реджинальда Гиблла, доносящихся из динамиков на всех этажах.

Когда Генри с остальными однокурсниками спустился в Пещеру с подлодками, то их там уже ожидали Джонатан Барк и Гортензия Гриндилоу, рядом с которыми возвышалась гора из небольших коробок — суточных пайков производства Зло Компани. Каждый, перед тем как сесть на подлодку, обязан был взять себе такой паёк: мадам Гриндилоу предупредила, что лучше ими не пренебрегать, так как в Логове их кормить никто не будет, а силы им понадобятся.

Через минуту в Пещере появился сам Реджинальд Гиблл и возвестил, что будет сопровождать их в пути до Логова вместе с Барком и Гриндилоу.

Путешествие на подлодке обещало быть скучным, поэтому, когда Генри оказался в одной из тесных кают, рассчитанных на четыре лежачих полки, он решил отбросить все мысли и тревоги в сторону и отдохнуть час-другой.

Проснулся Генри от того, что услышал грубый голос капитана, разносящийся по всей подлодке и приказывающий всем покинуть её, так как они прибыли к месту назначения. И каково же было удивление парня, когда высунувшись из входного люка, его глазам предстала знакомая гавань с отвесным скалистым берегом. Именно сюда девять месяцев назад отец привёз его, чтобы посадить на подлодку до Селтфосса.

— Ты там застрял, что ли, Грин? — послышался недовольный голос Руперта, который стоял на лестнице рубки под ним. — Давай, поднимайся!

Когда все собрались на небольшом участке, Гиблл, подняв глаза на вырубленную в скале лестницу, сказал:

— Там, наверху, проходит дорога, которая ведёт в горы. Около её обочины нас уже ожидают три автобуса, они доставят всех в Логово. Наши агенты доложили, что путь до него безопасен и переживать не о чем. Однако, мы знаем, что злодей всегда должен быть настороже, а потому мы разделимся на три группы. Первая группа отправится со мной, за ней, спустя десять минут, выдвинется вторая группа во главе с профессором Гриндилоу. И наконец, третья поедет с профессором Барком.

Когда первокурсников разделили поровну, то Генри оказался в группе профессора Гиблла.

Проведя в Селтфоссе долгих девять месяцев… в этой тюрьме, что зовётся университетом… в вулкане, где солнце можно наблюдать лишь стоя на первом этаже Жерла перемещений и подняв голову к кратеру… Только сейчас, ступая за Гибллом по лестнице, Генри понял, как сильно соскучился по лёгкому дуновению ветра, по приятной утренней прохладе и свежему воздуху. Он соскучился по ощущению свободы, в конце концов, если это только можно назвать свободой.

Выведя группу наверх, Гиблл приказал ей немедленно пересечь дорогу и садиться в первый из трёх автобусов. Сам же Реджинальд, прежде чем сесть вместе с ними, подошёл к водителю и что-то шепнул ему на ухо.

Когда все расселись по местам и автобус тронулся, Генри подумал, что не помешает подкрепиться. К слову сказать, эта мысль посетила не его одного, и уже через минуту студенты перебирали содержимое пайков…

Дорога вела автобус всё дальше от побережья в горы, к широкому ущелью, по дну которого протекала бурная река. Но на подъезде к нему автобус вдруг начал сбавлять ход и, в конце концов, остановился перед красным сигналом временного светофора: впереди, как оказалось, шли дорожные работы, и небольшая часть левой полосы была огорожена бетонными блоками с сигнальными огнями.

— Не стоит беспокоиться. Это всего лишь наши агенты, — пояснил Гиблл. — Сегодня под видом проведения ремонта дороги они контролируют въезд с этой стороны ущелья. Выезд же из него контролируется другой группой под видом полиции. Если они заметят что-либо подозрительное, пока мы будем в Логове, то непременно дадут нам знать.

Слова Гиблла заставили Генри задуматься. Если ущелье контролируют с обеих сторон, то само Логово и въезд в него находятся где-то посередине. Вот только где? Когда он ехал этой дорогой с отцом, то на протяжении всего пути через ущелье не заметил ничего, что могло бы хоть как-то говорить о расположении здесь некоего тайного места: по одну сторону дороги тянется пропасть с рекой, а по другую — грозно нависшая над ней серая скала «Пронеси меня, Господи!», — ничего подозрительного. И всё-таки Генри был недалёк от истины…

Один из рабочих махнул водителю рукой и переключил светофор на зелёный, после чего автобус миновал по встречной полосе огороженный участок дороги, за которым стояла спецтехника, состоящая из дорожной фрезы, бульдозера, асфальтоукладчика, грузовика и катка, и вновь продолжил путь по левой полосе.