Генри обречённо посмотрел на Уилла, а затем тяжело произнёс:

— Я… Я не могу этого сказать…

— Если хочешь вступить в СОН и чтобы мы тебе помогли, то придётся.

— Но вы говорили, что каждый имеет право на секреты.

— К чёрту секреты! Мэт и раньше говорил, что ты весьма подозрителен, и сейчас я понимаю, что он имел в виду. Я не хочу, чтобы ты снова спутал Сообществу все карты, поэтому желаю знать, что ты скрываешь.

Генри не спешил открывать тайны. Он задумался: что будет, когда он им всё расскажет? Как они поведут себя? Как отреагируют? Но, в конце концов, он собрался с духом и заговорил:

— Мой дневник… В нём весь я. Настоящий я. Такой, каков есть и каким хочу быть. И раз уж другого выхода нет, то скажу прямо: я ненавижу зло. Мне нет никакого дела до тёмной стороны. Всё, чего я хотел — это стать героем… Я грезил мечтой творить добро и помогать людям…

— Заткнись! Заткнись немедленно! — закричал Билл, как ошпаренный. — Что… Что ты несёшь? Это отвратительно! Твои слова, словно раскалённые мечи, рубят наповал!

— Он желает творить добро! — с ужасом воскликнул Руперт.

— И помогать людям! — добавил за чревовещателем зелёный носок с глазками Флафи.

— Да он просто…

— …ур-род! — бросили Бони и её попугай.

— Угу, угу, — подтвердили Крейг и Батлер.

— Значит, не зря я чувствую к нему такое отвращение! — сказал Мэт, скривив лицо.

«Ну всё, теперь мне точно конец», — подумал Генри.

— Тихо! — скомандовал Уилл, и все вмиг умолкли.

— Теперь я презираю его ещё больше, чем прежде! — рявкнул Мэт.

— Маккинли, успокойся!

Генри готов был поклясться, что заметил, как с последними словами Уилл тому подмигнул. Но всё-таки он решил не придавать этому большого значения.

— Что ж, он сознался. И по правде говоря, нужно быть очень смелым, чтобы признаться в таком. За подобное его следовало бы подвергнуть Изолятору совести. Но не будем забывать, сейчас у нас другая задача — изобличить смотрителя Селтфосса. Возможно, если пораскинем мозгами, то удастся прижучить его перед всем университетом. И уверен, Генри хочет этого не меньше нашего. Верно, Грин?

Генри кивнул.

— Но о том, что я вам сказал, никто больше не должен узнать, тем более профессор Гиблл. Просто помогите вернуть мой дневник. И тогда мне не придётся идти на поводу у смотрителя. Лучше подскажите, что делать?

— Тебе, Грин? Ничего! Будь завтра здесь и никуда не выходи. Вдруг в планах Фичетта что-то изменится, и он пошлёт гремлина, чтобы оповестить тебя.

— Но дневник…

— Твой дневник — наша забота. Не исключено, что завтра тебе всё же придётся проникнуть в кабинет Гиблла, но к этому моменту, уверяю, дневник будет у нас.

— Но вы даже не знаете, где он может быть. Возможно, после того, как к Фичетту вернулась память, он его перепрятал, и теперь он находится не в Норах гремлинов.

— Тогда тебе крупно не повезло, Грин, — усмехнулся Мэт. — Но лично я считаю, что лучше дождаться завтрашнего дня. Будем надеяться, что Фичетт пошлёт-таки тебе ещё весточку, а там в скором порядке решать, как действовать дальше. А сейчас я предлагаю продолжить разговор в другом месте. Здесь слишком воняет добром.

— Поддерживаю! — сказал Руперт и встал со стула.

— Да, полагаю, есть смысл обсудить завтрашний план действий без Грина, — с хитрой улыбкой произнёс Уилл, поднимаясь с кресла.

— Но я же теперь в составе СОН, — удивился Генри. — Разве мне не положено знать, что вы задумали?

— Да, ты поведал нам свой секрет. Но ты ведь понимаешь, мы не можем принять такого, как ты, в свои ряды. К тому же если ты будешь много знать, то снова можешь всё испортить. А на этот раз не должно произойти никакого промаха, никакой случайности. Увидимся завтра, Грин.

Через полминуты комната опустела, и Генри вновь остался наедине с венерой-мухоловкой. Он осознал, что совершил большую ошибку, доверившись Сообществу. Киллиган даже не сказал, что собирается предпринять, а лишь пообещал, что обо всём позаботится. И то, как он подмигнул Маккинли… Это было подозрительно. Так что же он задумал на самом деле?

Как бы там ни было, Генри решил избавиться от записки. Он порвал её на мелкие кусочки, закинул в рот и проглотил.

За прошедшую ночь Генри так и не сомкнул глаз. Не смотря на рой мыслей, жужжащих в голове, он не придумал, как выбраться из сложного положения. Да и Мэт, вернувшись от Киллиганов, на вопрос «Каков план Сообщества?» уклончиво ответил, чтобы он не беспокоился.

Утром его сосед покинул комнату. А Генри же, по настоянию близнецов, остался ждать… Хотя ждать оставалось, разве что, чуда — не меньше.

После бессонной ночи его склонил-таки сон. Но спал он недолго: ближе к обеду в комнату вернулся Мэт, громко хлопнув дверью, чем и разбудил Генри.

Парень хотел тут же задать вопрос, но Мэт не дал ему раскрыть рта, первым бросив такие слова:

— Можешь больше не ждать, что явится гремлин. Вообще можешь забыть, что тебе придётся что-то делать по указке Фичетта.

Генри был ошарашен таким известием. Как это понимать? И он удивлённо спросил:

— Почему?

— Артур Фичетт умер, — пояснил Мэт, присаживаясь в кресло.

— Что? Умер? — Генри просто не верил своим ушам.

— Да, умер, — повторил Мэт. — Сегодня ночью у него остановилось сердце. По крайней мере, так сказал Гиблл, когда все собрались в Общем зале за завтраком.

— Остановилось сердце… Умер… — произнёс шёпотом Генри.

— Поэтому сегодня вечером будет проведён прощальный ужин в его честь.

— Умер. Фичетт умер, — шептал Генри, но потом его глаза расширились, на лице заиграла радостная улыбка. Он кинулся на Мэта, схватил его за плечи и заливаясь лихорадочным смехом стал трясти его: — Умер! Ха-ха! Он умер! Его больше нет! Нет! Ха-ха-ха! Это же прекрасно! Просто прекрасно!

Генри такое известие казалось поистине настоящим подарком от самой Смерти. А вот Мэт, по-видимому, так не считал.

— Убери от меня руки, Грин, — сердито произнёс он, и Генри отстал. — Ну, я бы так не сказал. Видел бы ты Уилла…

— А что с ним не так? Разве он не рад, что Фичетт протянул ноги?

— По правде говоря, да. Не рад. Он возлагал большие надежды, что сможет разоблачить предателя перед всем университетом. Что сможет прославить себя и Сообщество в злодейских кругах, добиться высшего авторитета. Но теперь все его надежды рухнули, и это в тот момент, когда Фичетта можно было бы вот-вот схватить, как говорится, за шиворот. Да, Уилл был полон ярости, покидая Общий зал. Он даже сказал, что намерен теперь распустить Сообщество Отпетых Негодяев.

— Но ты не выглядишь сильно расстроенным.

— А что я? Старый хрыч помер, и я этим удовлетворён. Хотя я желал, чтобы он понёс наказание за гибель Бэтси, ведь он выпустил чудовище Монстролли, это уже очевидно, хоть теперь этого всем не доказать. Но и его смерть меня тоже устраивает.

— Пускай я теперь и в безопасности, но мой дневник по-прежнему где-то в кабинете смотрителя. Я уверен в этом. Но если Киллиганы намерены распустить СОН, то кто мне поможет его вернуть? Я не хочу, чтобы он вновь оказался в чужих руках. Вы ведь что-то успели придумать на этот счёт?

— На меня даже не надейся. После того, как ты сознался, что хочешь творить добро, мне ещё омерзительней находиться рядом с тобой, чем прежде. Как вообще могло подобное сойти с твоих уст? И это при том, что ты потомок древнего рода злодеев. По логике вещей, я должен донести на тебя декану факультета. Но я не вижу в этом выгоды, к тому же мне неохота вновь связываться с Гибллом. Об остальном лучше спроси Киллиганов. Мне и так тошно говорить с таким, как ты, — ответил Мэт, достал коммуникатор и с головой погрузился в чтение.

***

Ближе к вечеру из динамиков университета раздался голос Гиблла, который вновь напомнил, что через час все студенты обязаны присутствовать в Общем зале по случаю ухода из жизни смотрителя Селтфосса.