— У тебя тоже есть вопросы?

— Я его уже задал, — укоризненно покачал головой Пран.

— А я на него ответил.

— Не ответил, — жёстко бросил Пран.

Прежний вполне себе нормальный собеседник исчез. Перед Стасом сидел ан, чётко и непреложно осознающий своё превосходство над остальным человечеством. Ан, который отлично понимал, что красноголовый перерожденец способен его убить. Но знал также, что после этого он и сам не жилец. Не говоря уже о его друге и Нартахтушке. Однако и на угрозы поддаваться вот так — за здорово живёшь — Стас не желал.

— А с какой стати я должен на него отвечать? — не менее жёстко осведомился он.

— Потому, что я хочу знать. И потому, что мне есть, что за это предложить.

— Женщина, о которой ты говорил… — начал сатанеть Стас.

— Её я привезу. Это мы больше не обсуждаем. Но, я знаю, где сейчас находятся ещё трое.

— А с чего ты взял, что они меня интересуют? — откровенно шизел Стас от его напора и нахальства.

— Сначала они подобно тебе потеряли свою личность. А потом обрели новую, — чеканил каждое слово Лахуатан. — Совершенно другую личность. И эта новая личность абсолютно не знала уклада человеческой жизни. А, кроме того, не говорила на нашем языке. Но не была немой или умалишённой. Новая личность говорила на каком-то неизвестном грубом языке, подобного которого на всех наших землях не существует. Даже на северных землях. Такое весьма редко, но происходит. Впрочем, я не знаю, насколько редко. Вполне возможно, что подобные потерявшие себя люди просто гибнут, не умея вписаться в обыденную жизнь. Причём, в первые же часы или дни жизни. За первый же украденный кусок хлеба где-нибудь в сельской глуши их могут убить, едва услышат чужую речь. А вы с Дребом выжили. Не просто выжили: вы встретились и оба стали перерожденцами, что с людьми бывает очень и очень редко, — напомнил он. — Уверен, что и Дреб давно уже перевалил за известный предел в тридцать нитей. Насколько? Думаю, не менее, чем втрое. Он начал позже тебя. Но, скорей всего, добьётся тех же результатов. Станислав, эта информация смертельно опасна для вас обоих. Мы с Ирионаном заинтересовались этим вопросом, лишь случайно став свидетелями истории одной потерявшей себя девчонки. Той самой, которая поначалу твердила, как заведённая: не имеете права, — повторил он по-русски. — Мы в тайне от других начали выискивать информацию обо всех известных подобных случаях. На Дреба не вышли. Но, ещё троих обнаружили. А потом прямо в моей собственной лаборатории появился ты. Ты, Станислав, а не тот тупой варвар, который прежде лежал на столе в этом теле. А теперь представь: что сделают аны, если выяснится, что все сменившие личность люди способны стать сверхперерожденцами? Причём, по силе намного превосходящими их. Так что, мы продолжим этот разговор?

Стас помолчал, заканчивая переваривать такой крутой наезд на психику. Не сказать, будто возможные попаданцы, на которых тут намекали, его так уж взволновали. Взволновали, конечно, но вполне себе умеренно. Не агитируя бросаться им на выручку любой ценой до последней капли крови. Но, вот угроза — почему-то показалось, что это пока угроза, а не шантаж — она была штукой увесистой. Козырной такой картой. И Стас решил обнаглеть:

— Зачем тебе это? Только ответь честно. Или вообще никак.

— Могу и честно, — сбавил обороты Лахуатан, вновь перейдя на стиль светской беседы. — Ты весьма мудро обошёл стороной один вопрос…, касающийся моей излишне опасной любознательности в отношение Нартахов. Я оценил это. Но, не значит, что почувствовал себя в безопасности. К тому же я вовсе не лишён совести. Мне бы не хотелось стать источником огромных неприятностей для своих. А то и причиной их гибели. Надеюсь, тебе не надо объяснять, какую силу я выпускаю в мир. Выпускаю осознанно. Если бы не твоё решение поселиться рядом с Бездной, я бы вас убил. И, поверь, у меня бы это получилось. Для этого вовсе не нужна большая сила — достаточно хорошо знать… Впрочем, я обойду эту тему.

— А я обойду тему своей драгоценной личности, — окончательно упёрся Стас. — Понятно, не стану утверждать, будто всё, о чём ты наговорил, сплошной бред. Я идиот, а не сумасшедший. Но и выкладывать нашу… семейную тайну не стану. Обойдёшься. И не тычь мне в глаза опасностью нашего существования. Ваше существование для нас тоже не праздник. Тут мы с анами в одинаковом положении. Не знаю, во имя каких личных шкурных достижений проказничали прежние перерожденцы. Хотя догадываюсь. Их, как и всегда, сладкая парочка: деньги да власть. Ни то, ни другое нас с Дребом не интересует. Власть так уж точно, — от души расплылся он в пренебрежительной ухмылке. — Была охота вздрючивать на себя этот хомут. Властвовать над местным дурачьём? Пран, ты же образованный человек. Ни за что не поверю, будто ты не видишь разницы между варваром и законченным дебилом.

— Это лишь слова, — невольно поморщился тот.

— А вот этого не надо! — вспылил Стас. — Я не стану ничего доказывать. На это ты меня не раскрутишь. Пока мы тут заседаем, Дреб с мужиками уже готовится в дорогу. Завтра на рассвете мы помашем тебе ручкой и свалим. И радуйтесь тут себе, сколько влезет. Если хочешь, могу дать тебе одно обещание. Мы тут наметили в будущем установить торговые отношения с Глиналом. И если уж мы с Дребом тебя так напрягаем, то сами даже не переступим границы… Неа! — оборвал он сам себя, хитро щурясь своими азиатскими щёлками. — Не дам. В смысле, такого обещания. Сначала перебейте на своих торговых трактах всех разбойников. Так я и позволил грабить мои обозы.

— Ты ещё не уехал, но уже посылаешь обозы, — почти восхитился Лахуатан, покачав головой. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что ты, Станислав, ещё крайне молод.

— Ты вправе думать, что вообще никогда не ошибаешься, — ввернул Стас любимую издёвку отца. — Кто я такой, чтоб тебя опровергать? А знаешь, как только мы построим более-менее приличный дом, я приглашу тебя в гости. Ты же у нас большой учёный. Вот и поизучаешь традиционный быт нетрадиционных Нартахов.

— А знаешь, как только вы построите более-менее приличный дом, я приеду в гости, — вполне серьёзно заявил Пран.

— Вот и договорились, — хмыкнул красноголовый Нартах.

Как он и обещал, их обоз потянулся из цитадели Гли-Нарлита ещё в предрассветных сумерках. Счастливыми в нём были только дети — взрослые не выспались катастрофически. По сути, мужиков никто не тянул силой полюбоваться на казнь бывшего хозяина этих земель. Да ещё устроенную — по какой-то идиотской местной традиции — прямо посреди ночи. Стас поначалу думал, что это из-за королевского происхождения приговорённого. Может, солнце не должно мозолить свои светлые очи об такого засранца — кто знает? Но, от услужливого предложения Святоравной растолковать ему основы, заложенные в эту традицию, он с ужасом отказался. Да, и эта бабулька явилась в многострадальный замок, дабы почтить всех и вся. Улу-Балх умел пользоваться любым политическим материалом, какой только мог заграбастать в свои руки.

Досадно, конечно, что придурочные Нартахи не удосужились скормить своему текстилю и этого «Дураковича». Пришлось замордованному династической борьбой сёгуну устроить открытый судебный процесс по делу о кощунстве и попрании. Открытый на весь белый свет: солнце ещё не село, а по всему городу уже раструбили, что в цитадели вот-вот начнётся невиданное представление. Ещё бы народ не забил на ужин и вечерний туалет. Напихали его на крепостной двор — не продохнуть. Зрителям даже позволили оседлать крепостные стены — иначе никак: только резать через одного. Сама сцена ютилась на крыльце какого-то двухэтажного крепостного строения: пять на три. Сюда втиснули и Улу-Балха, и принаряженного Гли-Трала, и всю такую обуянную кручиной Святоравную, и ещё каких-то мужиков. А также Прана высшего уровня владения силой и, естественно, приговорённого.

Стас очень сомневался, будто младший «Дуракович» хотя бы секунду успел побыл подозреваемым — его приговорили до приговора. Но, на сомнения Нартаха всем было плевать. Главное, чтобы в приговоре не сомневался народ. Для чего на суд и был приглашён «случайно проезжавший мимо» Лахуатан.