А Стас уже, было, разбежался поделится запасом фактов и выводов, собранных на Аркатана. Тот прямо так и льнёт к его ребятам. Хрена лысого! Стас сначала посмотрит, кого тот решил выключить из игры первым: нового Нартаха или старого телохранителя? А потом зайдёт сзади. Прежде-то Ёали с Лёхой держали себя так, словно наёмников Фартаха произвела на свет бродячая дворняга. Прямо одним помётом и сразу в грязную лужу. Да, пошли они все! Им с Виткой и без них хорошо. С Виткой, с Уком и его нуккашками. Верней, с одной Юшкой — её братец прочно прописался в седле и на загривке Бритого. Он и сам теперь знамя — совсем задурили мелкому голову. Ну, как же! Так прикольно знать: сколько на тебя вывалил вранья очередной командир очередной шайки регулярных войск очередного наследничка? Мужики теперь ставки делают, на чём Юш поймает очередного глашатая очередной версии очередной правды о происходящем на арене войны.

Стас, было, попытался отнять у дегенератов ребёнка, чтоб вконец не испортили. Отнял на целых десять минут. Потом Юш как-то так незаметно утёк обратно в компанию конкретных мужиков, у которых есть чему поучиться. Вот интересно: говорят, что у детей короткая память. Возможно. Юш искренно не помнит тех злодейств, что пережил в лапах таких же вот учителей жизни. А наёмники Аркатана ещё помнят, как чуть не угробили маленькую Юшку? Им-то не совестно смотреть в глаза мальчишке? Стас обязательно выберет момент побольней и влепит им этот вопрос прямо в бесстыжие морды. Он не позволит превратить наивного вампирчика в игрушку — хрен вам в пасть для укрепленья головы! И с Бритым поговорит по-мужски, если тот не одумается.

Пока Стас куксился и ерепенился, отряд как-то незаметно завернул на юг. С географией у него всегда были пятёрочные отношения, а на пленэре он её просрал. Лишь на третий день оторопел при мысли, что стоящее в зените солнце лупит прямо в лоб. На прямой вопрос отцам-командирам он получил прямой ответ, мол, ты, конечно, полный болван, но нельзя же до такой степени. Надо же себя хоть как-то контролировать, а то прямо неудобно перед посторонними. Даже Витка заметила смену курса, а великий Нартах и в этом деле непревзойдённый лошара.

— Ёали, а что мы забыли на юге? — пропустил Стас мимо ушей насмешки Лёхи.

Он нагнал мерно покачивающегося в седле Бритого. Прямо перед ним дрых, свернувшись калачиком под какой-то тряпкой, Юш. Наружу торчали лысая макушка и длинные пальчики одной из конечностей.

— Ты желал выполнить просьбу Ёр-Гаха, — ответил Ёали, поглаживая макушку питомца.

— И не перестаю желать. А поконкретней?

— Один из тех, кто тебе нужен, сейчас на юге.

— Я бы предпочёл того нужного, кто сейчас на севере, — проворчал Стас. — Оттуда ближе линять к Порогам.

— Ты желал выполнить просьбу Ёр-Гаха, — пожал плечами Бритый с возмутительной невозмутимостью.

Стас плюнул на этого долдона и вернулся в состояние горделивой самоуглублённости. Там ему было удобней остерегаться этого паршивого запада и строить козни. Верней, планы дальнейшей ликвидации тех, кто мешал ему начать личную жизнь. А таких вокруг полным-полно. За эти дни они проехали кучу крестьянских поселений — этого добра тут навалом. Все довольно богатые и почти не тронутые местной позапутанной войной. Почти — это не следы разрушений. Почти — это трагикомично героические рожи колхозников, на поясах которых болтались подделки под сабли и ятаганы. При виде проезжающих мимо воинов эти Скарамуччи целиком оправдывали своё призвание воинов-хвастунов комедии дель арте. Они расправляли широкие плечи, честно заработанные на полевых работах. Они выпячивали налитое благосостоянием брюхо, так же честно заработанное в забегаловках. Они пучились на профессионалов раками, заподозрившими, что непрошеные гости имеют их в виду варёными к пиву. Пейзаж дополняли густо колосящиеся нивы, тучные стада и беспрестанно снующие во всех направлениях воинские отряды.

Первым серьёзным препятствием на пути оказался городок Улучел, обнесённый качественными стенами. Он принадлежал высокородному таару Улу-Балху. Тому самому «Рассчитывающему», что выдал дочь за среднего братца «Нитака-нисяка». Спас своего младшего внучека Гли-Трала, а потом вытащил его на свет из захолустья уже почти готовым воином и королём. Сначала Стас — по мере приближения к городу — искал внешние следы осад и налётов. Ну, там, покоцанные, изгвазданные застывшей смолой стены. Вытоптанные туршами осаждающих загаженные предместья. Хрен вам, а не театр военных действий. Если бы не очередные бесхозно шляющиеся кучки рыцарей, то войну тут вообще не заподозрить. Они тут в принципе занимаются делами, или только пропагандируют свою войну?

Внутри города жизнь била ключом. Чистым и вкусным. Не считая всё той же воинской бутафории на горожанах, гордо рассекающих в далатах.

— Жирно живут, — прокомментировал состояние дел в городе главного фигуранта королевской склоки Лёха.

Они медленно проталкивались по широкой ухоженной улице, где кишмя кишел народ. А куда деться, когда по обе стороны сплошные бутики? Тут помимо своих, небось, куча приезжих подтовариваются. И хамски плюют на очередных вояк, прокладывающих курс в этом море благоденствия натруженными грудями запылённых туршей. А вот Стасу вдруг стало интересно пооглядеться. Все местные — с кем он прежде общался или кого пропускал мимо себя — особо интереса не вызывали. Люди и люди. Одевались в Глинале вполне себе неброско и функционально. Строились так же.

Вообще сказать, конструктивный народ, у которого всё и вся идёт в дело. Лес деревенские и городские общины рубят не где попало, а так, чтобы после на этой земле сельскохозяйствовать. Стас видал пару делянок, где подозрительно ровными рядами колосилась молодая поросль — бережливые товарищи, природосберегающие. Объедков на улицах или на подступах к поселениям не валялось — тут сроду не знавали такого природного явления, как свалка. Объедками да очистками откармливали скотину. А ещё — Стас обалдел, когда узнал — тех самых слоновьих кроликов, что обитают в ближайших к людям лесах. Бедолагам специально впаривали такенное богатство, складируя его на полянах, чтобы те паслись под рукой. Оно надо: бегать за добычей по всему лесу, сгоняя с неё жир? Но, добило его разведение домашних жуков, охотно пожирающих старые тряпки, истрепавшуюся кожаную обувь и прочую дрянь. Этих заложников сытой жизни скармливали домашней птице и той же скотине. Стаса не удивило бы, если и срезанные ногти селян шли на общее дело в замкнутом пищеварительном цикле.

В сёлах он видел дома, облицованные разномастными черепками битой керамической посуды: и глинобитные стены от воды защищают, и красоты прибавляют. По степени облицовки можно определить, как давно был построен дом. И сколько поколений семьи наколотили тут посуду. Когда Стас заикнулся о том, что облицовочные плитки можно делать специально, Ёали посмотрел на него, как на идиота. Он же, кстати, сообщил, что на этих черепках народ экономит кучу денег: рисует на них свою бухгалтерию и письма родне. Не нужно покупать довольно дорогую бумагу. А из опилок и древесного мусора тут лепят кирпичи для топки печей. Правда, Лёха долго ржал над ним, когда профессорский сынок сделал этакое открытие. И сообщил, что на Земле оно известно всем нормальным людям, кроме ботанов с башкой, забитой всякой хернёй.

Теперь Стас мог оценить местный город, причём, не из последних. Дома каменные в два, три, четыре этажа. Во всяком случае, в этой, наверняка, парадной части мегаполиса. Улицы просторные, каменные тротуары чистые. Помимо конструктивно-пресного стиля одежды встречаются и признаки роскоши. На некоторых особо важных дамах яркие юбки-колокола вроде той, что так и не досталась бедной Витке в крепости Де'Лоха. И знакомые шляпки-клумбы. Народ вокруг прёт сразу отовсюду, исчезая будто внезапно. Все навьюченные, будто верблюды. Возов не видать: сюда, на торговую улицу — объяснил Ёали — им хода нет. Зато многие покупатели таскают за собой ручные тележки

— Разруха и запустение, — раздражённо проскрипел Стас и обернулся назад: — Ёали! Что мы тут делаем? Где война?