— Зачем? — не понял Стас.

— Затем, чтобы меня не убили, — безмятежно пояснил Аркатан. — Такое возможно, когда имеешь дело с тупицами. А её Светлость Гли-Арана прискорбно глупа. Правда, достаточно хитра, чтобы придумать способ устранения проблем. Но, вот сами проблемы опознавать не умеет. Вечно норовит переть напролом там, где требуются расчёт и осторожность. И её вечно требуется тыкать носом… Впрочем, это неинтересно. Пошли, Нартах.

Тупо и ни о чём — это Стас умел. Пялился на зрелую красотку — лет тридцати с чем-то — тем самым макаром, каким изображал внимание к предмету, когда спал на уроках с открытыми глазами. Разок сунул в рот палец. Пару раз утёр нос рукавом.

— Просто поразительно, что самый настоящий Нартах оказался в Глинале, — мурлыкала Гли-Арана, пытаясь поразить немытого дикаря томностью манер и взглядов.

Она точно знала, что это у неё здорово получается. Но дикарь, если и поражался, совершенно не умел этого выражать. Хотя бы грубо приблизительно. Просто невозможно работать — насмешливо посочувствовал даме Стас. «Василиса» его разочаровала. Ещё одна леди Винтер местного посола. Леди Макбет Мценского уезда. Может, бывший хозяин этого тела и сомлел бы в лучах такой величественной бабищи с мытой шеей. Но многоопытный зритель закордонного кино изучил этот тип роковых стерв вдоль и поперёк. Невелик труд: все они используют одни и те же трюки — никакого воображения.

— Как же ты к нам попал? — блистали изумлением прекрасные глаза «Василисы».

— Пешком, — честно отвечал красноголовый.

Начиная понимать, что перед ней дебил, Гли-Арана решила кое-что разведать прямиком в лоб:

— Господин Нартах, у тебя есть в Глинале знакомые?

— Есть, — уверенно промычал островитянин и ткнул пальцем в даму: — Ты. И он, — палец по широкой дуге переместился на Фартаха.

Бровки «Василисы» отчётливо дрогнули, но наверх не полезли — школа! На её диване среди подушек валялся подлинный Геракл. Вот у этого более примитивное воспитание. А оно ему надо, когда и такого за глаза? Куда его девать столь высокому, столь мускулистому, столь красивому да сексапильному? Он итак лежит под боком будущей королевы-матери, как у себя дома. И дальше будет лежать — хрен сгонишь. Если Стасу кто-то попеняет, что коротконогий блиннолицый монгольский нукер просто завидует греческому полубогу, он ответит: лучше мозги.

Геракл прожёг невоспитанным взглядом небрежно лакающего вино Аркатана. Придирчиво уточнил у гостя:

— А давно ты знаком с господином Фартахом?

— Давно, — глубокомысленно выдохнул долдон и тоже уточнил: — С полудня.

— Мне становится понятным, почему ты, господин Аркатан, столько времени провёл со своим гостем на том холме, — не постеснялась ухмыльнуться Гли-Арана.

— Мы беседовали, — сообщил Фартах. — Как умели, — покосился он на гостя. — Как умел каждый из нас.

— Мне показалось, что господин Нартах всё же сумел тебя чем-то поразить. Пару раз. Во всяком случае, встревожить.

— А вот это не твоё дело, — небрежно бросил Фартах.

— Ты забываешься! — прошипел Геракл, чуть ли не скалясь.

Или Аркатан трахает «Василису» — состряпал гипотезу Стас — или он её трахал. Дальше этой претензии мозги красавчика уйти не в состоянии. Может, он, конечно, и ошибается. Может, у Геракла просто лицо такое типическое. А тупая заносчивость в глаза — камуфляж.

— Заткнись, животное, — даже не презрительно, а досадливо отмахнулся Фартах. — Не открывай рот. Ужин ещё не подавали.

На руку доблестного, блещущего горделивой яростью полубога легла нежная руководящая женская ручка. Кажется, даже коготки вонзились — Стасу было плохо видать сквозь щелку скошенного глаза. Он к этому времени уже растянулся на предоставленной ему кушетке в полный рост. Тоже выискались гордые римляне! Не могут завести походных кресел. Хотя ногам — в грязных сапогах — на этом валике удобно. Отток крови к голове в полный рост. Подмётки прямиком в лицо Аркатана — моветон, но тот потерпит. «Василиса» что-то мяучит не переставая. Хорошо, хоть на варваре поставила крест — не вяжется. От её журчания тянет в сон. Неудобно шпионить за физиономиями хозяев по левому борту — подосадовал Стас, почёсывая брюхо. Фартах-то явно нарывается. Зато правая рука видна только с его лежанки — громогласно шмыгнул он носом.

Аркатан машинально глянул на дикаря, среагировав на очередной культурный сюрприз. Заметил, как из его правой руки тихонечко выползла нить. Обалдел и чуть не оплошал лицом, но мигом притушил фары. Ещё бы! Нити Нартаха проживают прямо в нём — есть о чём задуматься. Ни один Пран или Фартах не способен на такой фортель. Вы добываете инструменты воздействия на тёмные массы из воздуха. А этот так и недооценённый Нартах носит их прямо в себе. Слабо, любезный? Хочешь ещё что-то знать о возможностях нового партнёра? Сколько угодно: тоненькая ниточка скользнула на пол и пропала под занавешенной ковром кушеткой дикаря. Тут и вторая отправилась вслед за подругой, и третья — ручеек сейчас вынырнет за спинами гостеприимных хозяев.

Фартах еле заметно кивнул веками: готовность номер один. Стас ни сном, ни духом: к чему? Но, на всякий случай, приготовился долбануть Геракла прямиком в затылок — с «Василисой» разберётся вторым эшелоном. Она не так опасна, как этот воин. Стас не разбирался в подобных тонкостях, но чуял в красавчике и силу, и ловкость. Вон, как он водит глазами Фартаха. Ловит момент, когда тот выудит из воздуха свою убийственную пакость. Его правая рука так интересно лежит, что кисти не видать. Любопытно: что в ней? Что-то метательное? Кстати, а о чём препираются Аркатан с мадам?

— Ты слишком вольно обращаешься с истолкованием фактов, — с нежным укором взгрустнула «Василиса».

— Нет, дорогуша. Это ты слишком вольно обращаешься с моими интересами, — ледяным тоном возразил Аркатан. — Мне впору любоваться собой, настолько я был терпелив и покладист. Каюсь: моя вина. Невольно я породил в тебе уверенность, будто мы с тобой действительно равны. И что? И к чему мы в итоге пришли? Я приказал, но ты отказалась подписывать договорённости с почтенными торговцами с востока.

Стас насторожился. С востока — это с кем? Не с инициативной ли группой, в число которой входил Ёр-Гах? Вряд ли дедок наобещал ему всяческих благ исключительно от своего имени. Он, конечно, крут, но не настолько, чтобы двигать королями, как пешками. Нет, один палец в кулак не сжать. В кулаке их, как минимум, пять штук. А в солидном кулаке, наверняка, все двадцать пять. И, наверняка, в нём не только купцы. Фартахи?

— Да они вконец охамели! — громыхнул возмущением Геракл. — Припёрлись сюда со своим ультиматумом. Путь радуются, что живы остались. Если бы не ты, болтаться бы им…

— Затыкаться ты не собираешься, — ласково уточнил Аркатан и демонстративно раскрыл ладонь.

Правая рука Геркла мгновенно взметнулась — Стас рефлекторно выплюнул мысленный приказ. Нити на заданной позиции только того и ждали. Миг, и Геракл дико взвыл, выгибаясь и заваливаясь назад. Мышцы рук вздулись в каком-то усилии — все вены наружу. Ноги забились, подняли на дыбы ковёр — подушки вразлёт. Стас ощутил зверское удовлетворение, которое тут же пропало. Ощущение пакостное: он, кажется, заразился местной бациллой агрессии. Хотя, тело-то у него аборигенское: наверняка насквозь заражённое. Только импортные мозги и спасают его от беспредела — польстил он себе.

«Василиса» с визгом закатилась за кушетку. Стас хладнокровно отдал команду. Невидимая ему Гли-Арана дико заорала. Аркатан подорвался к ней, плюхнулся коленями на ложе, заглянул за него, хмыкнул, сел.

— Это поучительно, — невозмутимо оценил он агонию героя, собиравшегося жить вечно.

Стас равнодушно пожал плечами. Хорошо хоть его монгольская рожа не склонна к изъявлению чувств — на ней почти не видать подлого удовольствия, не достойного интеллигентного чела. Мама бы это не одобрила. А отец наверняка бы ещё и навалял отпрыску, который позволил себе оскотиниться. Отпрыск-то это и сам понимает — сделать ничего не может: раздражение поминутно вспыхивает в нём и толкает на поступки. У него ж только сознание своё собственное, а всё остальное в этом мире чужое: Стас справляется с этим, как может.