Секса Стас так ни разу и не отведал. Были там… пара моментов… Вполне могло срастись… Особенно на даче Игорька… Короче, он до сих пор девственник, и не слишком парился по этому поводу. Воспитание — в рот его дышло, как говаривал дед. Отец с мамой не страдали ханжеством, но умудрились вдолбить в его голову, что простой перепих — это вульгарно и неинтересно. Мол, к объекту нужно испытывать хотя бы какую-то душевную симпатию со всеми вытекающими. А без этого более безопасно и менее хлопотно снимать напряжение наедине с собой. Нет, он бы непременно…, если бы всё оставалось по-прежнему. Если бы его жизнь не протаранило сначала аварией, а потом Риткой…

А эти девицы возбуждают не только его непритязательного возбужденца, но и какую-то опаску. Улыбочки, как говорится, сахарные, а узкие глазки что-то больно подозрительно въедливые. Если ручонками тебя соблазняют, а глазами пытаются выпотрошить, то на кой хрен он нужен — тот секс. Да ещё в доме, где тебе никто ещё пока не доказал, что ты в полной безопасности. А своего возбужденца он как-нибудь переубедит не горячиться и не тянуться куда попало. Обойдётся без сладкого — потерпит. Хотя… Стасу стоило труда не выдать своего удивления. Как только внутреннее решение не экспериментировать сегодня с сексом обрело некую твёрдость, возбужденец быстренько распрощался со своей.

Немного поразмышляв над этим медицинским вопросом, Стас решил, что нити исполняют и такие желания. В буквальном смысле, пожирают скопившуюся, но нереализованную энергию всего подряд. А вот это интересно. И прежде всего одна вещь: а закипающую внутри агрессию — когда та невпопад — они сожрать смогут? Там, где кипит кровь — говорила мама — мозги молчат. А нынче Стасу нужней всего мозги, а не губительные страсти — разъязви их да вывороти!

Словно услыхав его лозунг, мявшая ступню девица — как бы невзначай — уронила с плечика витиеватую бретельку топика-недопупика. И поймала сползающее бельишко за пару миллиметров до соска. О, как заманчиво приоткрылись эти пухлые губки. Сейчас языком елозить начнёт — вяло подумал Стас, млея от массажа головы. Розовый язычок безрезультатно отработал обязательную программу. Затем выдал произвольную и убрался обратно за надутые губки разозлившейся прелестницы. Ну, прости, что не рычу сладострастно и не лапаю тебя за все выпуклости — злорадно извинился Стас, наблюдая за девчонкой сквозь свои такие удобные щели. Обломал ей весь кайф — привыкла, небось, вертеть на пальце роняющих слюни лохов. А тут попался такой вот непробиваемый… Стас хмыкнул. Девчонка и вовсе разъярилась — острая боль пронзила ступню. Стас дёрнулся и рыкнул:

— Хватит! Иди ты… Уродовать кого-нибудь другого.

Хотел, было, нахамить, но не стал. Сообразил вдруг, что по своей воле она бы его не облизывала. Сдался ей презренный островитянин! Наверняка приказали. Вот чёрт! Всё настроение насмарку.

— Обе идите, — хмуро буркнул он и погрузился в воду с головой.

Надеялся вынырнуть уже в одиночестве — не тут-то было. На широком бортике ванны сидела очередная красотка. Правда, не в дезабилье, а прикрытая от подбородка до пола. Неймётся им — раздражённо подумал Стас и вопросительно уставился на визитёршу.

— Зачем мой муж пригласил тебя в мой дом? — вкрадчиво промурлыкала прелестница и тоже принялась облизываться с уклоном в эротику.

И тут Стаса прорвало. Как он ржал — давно не доводилось так оторваться. С оттяжкой, с наслаждением, с полным расслабоном во всех напряжённых звеньях души. Ржал и не мог хотя бы убавить звук — несло со страшной силой. Мадам младшая жена лишь на краткий миг показала подлинное перекосившееся от злости лицо, и вновь воссияла уверенной в себе красотой.

— Был бы в штанах…, - задыхался Стас, — выпрыгнул бы из них!.. Прям к твоим ногам… Ну, вы, девки…, даёте! Всего лишь двумя глазами не уследить за всеми вашими выкрутасами. Нужно пять.

Это уже летело в натянутую струной и звенящую от гнева спину гордо уплывающей неудачницы-провокаторши. Эх, девчонки! Пересмотрели бы столько фильмов о коварных обольстительницах, как Стас, посмеялись бы за компанию. Может, он всё же на Земле? А вокруг дурная мистификация? Не может же быть, чтобы на разных планетах бабы играли в одну и ту же игру.

— Мудрое высказывание, — оценил, вплывая в ванную, Ёр-Гах. — Поразительно мудрое для столь молодого мужчины. Ещё поразительней твоё здравомыслие и сдержанность, столь необычная в твоём возрасте.

Дедок остановился у бортика и усмехнулся. Один холуй установил за его спиной легкое кресло. Ещё двое опустили рядом с ванной сервированный столик со всякой всячиной.

— Ничего, что я тут перед тобой в таком виде, почтенный? — поинтересовался Стас, лениво разгоняя руками подостывшую воду.

Милостивец кому-то кивнул — вскоре в ванну полился свежий кипяток из двух огромных бадеек. Наконец, все посторонние убрались, и старик самолично разлил по бокалам вино.

— Не пью, — извиняющимся тоном сообщил Стас, повисая на бортике, дабы выбрать фрукт побольше.

— Остерегаешься? — выгнул бровь дедок.

— Не люблю, — пожал плечами Стас и вновь погрузился в воду: — Ты хотел со мной поговорить, или ПОГОВОРИТЬ, почтенный?

— Второе, — выбрал, потягивая вино, старик.

— Тогда тебе придётся немного подождать, пока я не вылезу и не оденусь, — твёрдо заявил Стас. — А потом мы с тобой прогуляемся. Но, не по саду твоей почтенной супруги. С твоего позволения, я предпочёл бы поговорить на той открытой лужайке, где пасутся такие мелкие смешные козочки. Хотя, их я бы тоже предпочёл прогнать.

Каким же благотворным для юношеских душ бывает влияние мирового кинематографа — с усмешкой размышлял Стас, одеваясь под пристальным взглядом Ёр-Гаха. Не будь его, хрена лысого он смог бы теперь поражать аборигенов изысканностью слизанного с экрана слога. Всего-то и надо, что хорошая память и способность, не тупя, обезьянничать напропалую. И всё, и сойдешь за умника. А постараешься, так и за светского хлыща, как они назывались в прошлые века. Будь Стас самим собой, этот умудрённый старик не нашёл бы в нём ничего достойного своего просвещенного внимания. А так, пожалуйста: и поговорить, и услышать. Кто знает, может, и посоветовать, как уберечь задницу в неприкосновенности.

Коз с лужайки убрали. Кресла и стол установили, жратву принесли. Заказ гостя Ёр-Гах воспринял всерьёз и теперь с любопытством наблюдал за его недюжими способностями обжоры. Покончив с первым этапом насыщения, Стас решил передохнуть и дать нитям возможность расщепить их общий обед.

— Я готов ответить на твои вопросы, почтенный, — Стас отставил кубок с соком и откинулся на спинку кресла: — На все, на которые смогу ответить. А потом я попрошу твоего совета. Забавник отчего-то решил, что ты один сможешь дать мне дельный совет.

— Кто ты такой? — ожидаемо начал допрос дедок.

— Боевой Нартах, — приукрасил действительность Стас.

Ёр-Гах ничуть не удивился. Но удивил Стаса, пренебрёгши расспросами о его происхождении и местах произрастания.

— Зачем ты явился в Глинал? Ты не мог не знать, что наши Праны убивают таких, как ты.

— Тебе знакома некая личность по имени Лахуатан?

— Пран высшего уровня владения силой. Кто его не знает? — с еле уловимым раздражением почти отчеканил Милостивец.

— Так вот, этот пёс украл мою двоюродную сестру. А для этого убил её родителей. Они не были врагами вашего Прана. Ничем не угрожали ни его жизни, ни его благополучию. Но, этой скотине понадобилась маленькая дочь Нартаха. Как ты думаешь, зачем?

— Он решил, что девочка Нартах, сможет сделать Нартахом любого, — задумчиво покивал Ёр-Гах. — Это древняя сказка. И что, у него получилось?

— А ты слыхал, чтобы в его замке появился хотя бы один Нартах? — едко усмехнулся Стас.

— Понятно, — ответил столь же желчной ухмылкой Милостивец.

— Но, это не помешало ему угробить кучу народа. Он бы продолжил убивать молодых мужиков, если бы я не пришёл. И не забрал бы сестрёнку.

— Он тебе позволил? — с сомнением прищурился старик.