— О, Тони! Ты так и остался наивным мальчишкой! Я досконально изучил вопрос, едва прознал о твоем грядущем приезде, не удивляйся, у меня есть надежные люди и в графстве Лейчестершир. Так вот, взамен на закладные твоего имущества — а это единственное, что они могли получить с него, поскольку прибылью ты вправе распоряжаться сам, они оставили долговые расписки на многие миллионы фунтов.

— То есть, я могу получить их, предъявив теткам расписки?

— Теоретически — да.

Дверь отворилась, впуская Дрю с неизменно-каменным лицом. Он нес два глиняных горшочка, накрытых крышками, и соусницу. Запах печеной баранины и картофеля следовал за ним, заставляя непроизвольно сглатывать слюну. Пудель, до сих пор не доевший булочку, оживился и с кряхтеньем бросился под ноги бедняге Дрю. Энтони зажмурился, предвидя, как стойкий старик валится под ноги хозяину, рассыпая по паркету содержимое горшочков. Уши готовы были услышать стук падающего тела и звон подноса, но вместо этого раздался звук ставящейся на стол глиняной посуды.

— Не беспокойтесь, мистер Джортан, — невозмутимо произнес Дрю. — Я изучил все повадки постыдного зверя и научился прыгать через него.

Энтони почувствовал, как к щекам приливает кровь. Слышать подобный выпад от прислуги он не привык. Вот только одного взгляда в спрятанные среди морщин блеклые глаза дворецкого хватило, чтобы догадаться — он и впрямь хотел успокоить Энтони. Пудель продолжал атаковать Дрю, подпрыгивая около него, как мячик. Тони отметил, что дерзать бросаться на стол Таффи не решался. Дворецкий удалился, и Алрой продолжил.

— Вот только у мисс Мейси и миссис Кит нет ни гроша за душой. Пьяница Говард Кит спустил состояние на скачках, а тридцатилетняя Алисия перевалила за тот возраст, когда девушку сватают богатые и привлекательные женихи. А бороться за лысых беззубых стариков она считает ниже своего достоинства.

— Получается, они обворовали меня, а я и глазом не моргнул? — ощущая себя беспомощнее младенца, выдохнул Энтони.

— Выходит, что так.

Алрой открыл горшочек, в котором дымилось жаркое.

— Не люблю горячее, — пояснил он. — Кстати, Лиззи чудесно готовит! Советую не затягивать с ужином, потому что вечером у нас будет долгая беседа. Ты не отвертишься, пока не расскажешь про свои знаменитые приключения в медвежьей стране.

— Непременно, — Энтони последовал примеру друга и тоже отложил в сторону крышку горшочка. Внутри всё кипело — как же так! Родные тетки крутили его имуществом, а он даже не догадывался! Попадись они в эту секунду — задал бы трёпку похуже, чем… Чем… Энтони не мог додумать до конца, потому что никого никогда толком не наказывал. Даже прислугу. — Но сегодня я бы хотел отбыть в гостиницу. Меня ждут…

— Ну, наконец-то! — всплеснул руками Алрой. — Это та, о ком я думаю?

Тони показалось, что теперь не только щеки, но и уши охватило огнем.

— Не знаю, кого ты имеешь в виду…

— Твоя ручная зверушка.

Энтони нахмурился.

— Кто? Если ты… — сквозь зубы процедил он.

— Успокойся! Так прозвали ее твои не раз упомянутые нами тетки. Впрочем, я сказал это именно чтобы позлить тебя. Каюсь! Но я знаю, что на самом деле ее зовут Мари, и она весьма недурственная собой.

— Да, — нехотя ответил Энтони. — Я купил ее на лондонском аукционе полгода назад. Не могу сказать, что она затмевает солнце, но иногда эта девушка весьма меня веселит.

— Догадываюсь, — усмехнулся Алрой. И Энтони не понравилась эта ухмылка. — Так вот, могу предложить тебе любой займ, если она станет залогом.

Тони насупился и молчал, едва сдерживая гнев. Предложение продать Мари казалось кощунством, еще более гнусной шуткой, чем новость про воровство теток. И в то же время он был связан по рукам и ногам — никто и нигде не даст ему ссуду или кредит. Сейчас же требовалось немедленно заплатить аренду за прииски. Строения на африканской земле принадлежали ему, но вот земля — нет. Теперь же Энтони знал, в какую дыру проваливаются все добываемые средства и понимал, что пойдет по миру, не выручив прииска.

— Она будет жить в моем доме, но отдельно. Обещаю — я ее не трону. Просто буду знать, что самое дорогое для тебя находится в моих стенах, значит, ты зубами выгрызешь, но вернешь долг. Я не прав?

— Прав, — продолжая размышлять, ответил Энтони. — Но… Я не знаю. Расставание с ней убьет сильнее, чем разорение. И потом — продажа напрямую запрещена, мне придется опять выставить ее на торги.

— Значит, я правильно рассудил. Не бойся, здесь она будет, как в сейфе.

— А учитывать, что главный вор имеет от этого сейфа все ключи? — попытался пошутить Энтони. Шутка вышла кислая, потому что он и впрямь так считал.

— Если только ты мне не доверяешь, — пожав плечами, ответил Алрой. — И потом, я только предложил. Сначала же хотелось бы посмотреть на нее. Может, я еще сам пойду на попятную.

— Я подумаю, — хмуро произнес Энтони, ковыряясь ложкой в жарком. Может, оно и было вкусным, но сейчас показалось пересоленым и горьким. Алрой же, напротив, уплетал ужин за обе щеки.

— Я тоже. Если надумаешь — приходи с ней через два дня ко мне. Я как раз устраиваю прием. А теперь давай забудем про сделку и насладимся воспоминаниями.

Сэр Шелди-Стоун откинулся в кресле, хлопнул по коленям, подзывая Таффи. Пудель тут же прыгнул к хозяину, завертелся, устраиваясь поудобнее, а потом плюхнулся и положил морду на лапы, посматривая на дверь.

Пересилив себя, Энтони доел жаркое и начал рассказывать про свои путешествия под удивленно-смешливые возгласы Алроя. Вот только мысли то и дело возвращались к предложенной сделке. И Энтони против воли находил все больше аргументов, чтобы согласиться. Это злило сильнее, чем сами условия займа, но дамоклов меч долгов весьма реалистично нависал над головой. Укрепившись, Энтони затолкал рассуждения на эту тему подальше, вовлекаясь в повествование не только языком, но и мыслями.

Сумерки незаметно укрыли окна пеленой темноты, уличный шум поутих, и только мерное цоканье копыт доносилось со стороны балкона. Мари лежала на постели, прижимая руки к груди. В комнате стало ощутимо прохладно, но разжигать камин или накрываться одеялом поверх платья она не стала. Хотелось пострадать за стыдную слабость, вытерпеть лишение, напоминая плоти про ее немощность. Голод, урчавший и царапавший в животе, словно кот, тоже не давал покоя, но Мари переносила его спокойно. Что значит один пропущенный ужин по сравнению с сутками без крошки во рту? Года четыре назад подобные мелочи не могли помешать носиться по улицам, предлагая прохожим букеты полевых цветов. Как они были прекрасны! Нежно-голубые васильки, простенькие, но озорные ромашки, пахучий клевер…

Стук в дверь вырвал Мари из воспоминаний. Она судорожно сцепила пальцы, прислонила их к губам.

— Мисс! — раздался голос портье вместе с очередным стуком. — Ми-исс!

Страх ледяной змеей скользнул от груди к животу и осел там. Мари затрясло, сотни мыслей разом пронеслись в голове: что ему надо? Вдруг, он решил, что может воспользоваться чужой прислугой, пока господин в отъезде? Вспомнилось красное лицо хозяина гостиницы — в первую же секунду знакомства он показался подозрительным. Теперь же… Зачем он пришел? Может, хочет убедиться, что Мари спит, и обокрасть мистера Энтони?

Вскочив с кровати, она на цыпочках прошла к двери. Правда, уродливые деревянные башмаки не дали сделать это бесшумно.

— Вы спите? — оживился портье, видимо, услышав ее шаги.

— Нет, — дрожа от страха, выдавила Мари. — Что вам надо?

— Мистер Джортан, вероятно, не вернется к ужину. Все прочие постояльцы давно поели. Нехорошо, если вы останетесь без куска хлеба перед сном.

— Я не голодна, — соврала Мари, лихорадочно соображая, что делать, если у навязчивого портье припрятана запасная связка ключей. Ни единому его слову она не верила. — И потом — я заперта и не могу выйти из комнаты.

— В этом нет ничего страшного. — Из-за двери послышалось кряхтение и звон перебираемых ключей. — У старого Льюиса всегда припрятаны запасные. Только прошу — постояльцы ничего не должны знать об этом. Пусть это будет наш с вами секрет, мисс.