Хороший вопрос. Я ответила:
— Давай сначала поедим, как ты и предлагал. А то у меня ни на что не хватит сил.
Есть нам пришлось какую-то гадость из змеиного мяса, потому что ничего больше не было, только оно, соль и вода. Но это варево пошло на пользу: я вдруг ощутила, что вполне могу двигаться, сил прибавилось. Наверное, это обстоятельство как-то повлияло на мои мозги, потому что вместе с силами пришло решение. Не хочу обратно в пещеры! Если умирать, то на свежем воздухе! Пусть лучше мой труп расклюют орлы, чем сожрут подземные гады. Надо спускаться. Здесь у нас осталась одна фляжка, а там настоящая вода, я сама видела!
И потом, может быть, глядя сверху, я что-то пропустила? Вдруг где-то в закоулках этого странного образования найдётся путь наверх?
Всё это я изложила Алану и он со мной согласился. По-моему, больше всего он опасался, что я захочу остаться здесь, не трогаясь с места. Это бы говорило о том, что я отчаялась и жду смерти. А раз я готова лезть хоть куда-то, значит, воля к жизни у меня ещё не погасла.
Он помог мне собрать все вещи и спустил их вниз на верёвке. Под конец он эту верёвку упустил и она упала на наши сумки красивыми, ровными кольцами. Теперь хочешь не хочешь, а полезешь, раз весь припас там.
Сколько длился наш спуск, не могу угадать. По моим ощущениям — вечность. Алан обкрутил нас верёвками и закрепил их, привязав к мощному выступу, находившемуся внутри туннеля. Я опасалась, что её длины может не хватить, но больше привязать было не к чему. Так что я могла не сильно бояться, что упаду, но опасность приложиться не в вертикальном, а в горизонтальном направлении никуда не делась. Если бы я сорвалась, то разбила бы себе всё о стенку, по которой лезла.
Эта опасность заставляла меня действовать очень осторожно и расчётливо, поэтому ползла я медленнее раненой улитки. Алан меня не торопил и тоже двигался с минимальной скоростью. Я чувствовала у него в руках заготовленное заклинание: если бы я стала падать, он подхватил бы меня «воздушной колыбелькой», совершенно мне недоступной из-за малого резерва.
Нам повезло: я верёвки хватило, правда, впритык, да и я не стала падать, проделала весь путь сама. Вот только когда ноги коснулись твёрдой почвы, они сами подогнулись и я рухнула на колени.
— Что с тобой? — всполошился Алан.
Он спустился на пару мгновений раньше, чем я, и уже стоял наготове: вдруг понадобится помощь. Пришлось его успокоить:
— Всё в порядке, только силы вдруг как-то кончились.
Судя по его виду, Алан тоже все силы отдал на этой заразной стенке. А ещё он в кровь ободрал себе руки и разорвал штаны на коленке. Мои кожаные брюки, которые меня заставила купить опытная ведьма, покрылись мелкими царапинками, но остались целы, а вот руки выглядели плачевно. Царапины, мозоли, ссадины и обломанные ногти… И это у меня, которая всегда следила за руками даже больше, чем за лицом? А сейчас на это безобразие больно было смотреть. И это при том, что я надела защитные перчатки, купленные по наущению Дейдры. Только вот пальцев у них не было изначально, да и сами они за время нашего путешествия превратились едва ли не в лохмотья.
Хотя что я так переживаю? Неужели местным стервятникам будет небезразлично, как выглядят мои руки? Я инстинктивно подняла глаза вверх, выискивая взглядом падальщиков, но небо было чистым. Заодно попыталась определить, долго ли мы слезали. Судя по тому, что солнцу было ещё далеко до зенита, мы просто скатились вниз. Почему же мне казалось, что прошла уйма времени?
Алан между тем стал копаться в своей сумке, ничего не нашёл и обратился ко мне:
— Может, раз всё равно делать нечего, займёмся нашими ранами? — со смехом сказал он, показывая мне здоровенную ссадину у локтя.
Вздохнула и полезла за аптечкой. Хорошо, что наше путешествие обошлось без серьёзных травм. Синяки, ссадины, подвёрнутые лодыжки и мелкие порезы не в счёт. А то, что всё тело постоянно болит, как будто бы тебя били… Скажи спасибо, что ещё способна что-то чувствовать. Пока искала бинты и мазь, Алан добрался до воды и набрал полный котелок. Молодец, сама бы я сейчас туда не доползла. Мы умылись, поливая друг другу, и вода закончилась, зато это простое действие здорово нас освежило. Алану пришлось принести ещё один котелок и я видела, как нелегко ему это далось. Промыла его ссадины и царапины, затем он мои… Да, согласна: это проявления глупой надежды. Ведь трупу без разницы, каким зельем намазаны его раны и чистые ли на них бинты. Но я всё же постаралась сделать перевязку как можно лучше, значит, всё ещё жду чего-то хорошего? Пусть не для себя, но Алан-то сильнее, он должен спастись и рассказать всем, что я не была ничтожеством, тупой блондинкой с конфетной коробки.
После перевязки мы посидели, отдохнули и Алан предложил:
— Адель, давай, ты поспишь, а я пойду, обойду нашу ловушку по периметру. Вдруг где-то притаился выход?
Это что, он хочет идти один? Без меня? Ну нет, я тут одна не останусь! Откуда силы взялись! Я вскочила и заявила:
— Пойдёшь только со мной вместе!
Он удивился:
— Зачем тебе, Адель? Тут же близко, не успеешь глазом моргнуть, как я вернусь. Да и скрыться мне тут негде, будешь меня всё время видеть! Вся наша ловушка не больше ста локтей в диаметре. Ну же, Адель, не упрямься, у тебя и так сил немного, надо их экономить, мало ли на что понадобятся.
Но я упёрлась как баран: пойду и пойду. На самом деле мне так страшно было остаться одной, без Алана, что я готова была ползком ползти, лишь бы с ним.
Пошли вдвоём. Вещей с собой брать не стали, им отсюда некуда деться, набрали только свежей воды во фляжку. Надежда гнала нас вперёд. Каждую каменную складку мы исследовали так внимательно, как будто искали мельчайшие вкрапления драгоценных камней. Алан проверял каждый камень на магическое воздействие. Толку никакого. Когда мы снова вернулись к брошенным сумкам, то могли констатировать: выхода отсюда нет. А ещё выяснилось, что мы зря спустились. Там, в пещерах, мы могли пользоваться своей магией, а здесь, внизу, в нескольких местах на поверхность выходили чёрные жилы драконьего камня, который способен был за несколько дней высосать нас до донышка.
К счастью, у воды его не было, иначе мы бы даже не смогли приготовить еду: всё то же унылое варево из змеи. Алан, который разжёг огонь на камне, констатировал: магичить получается с трудом, а резерв почти не наполняется. Поев, мы улеглись рядышком. Я положила голову на плечо Алану, он обнял меня и тут мне удалось высказать то, что терзало меня с того момента, как я осознала всю безвыходность нашего положения.
Не сразу, правда, я долго собиралась с духом, но затем как-то сумела выговорить:
— Алан, раз ты меня любишь и мы вместе, то я хочу стать твоей целиком. Полностью.
Я бы ещё долго подбирала слова, но он понял сразу.
— Адель, ничего я не хотел бы больше, но, девочка моя ненаглядная, как ты себе это представляешь?
Я опешила.
— Ты меня об этом спрашиваешь? Никак не представляю, у меня нет такого опыта. Наверное, тебе лучше знать, а я сделаю так, как ты скажешь.
Ну вот что я такого сказала? Для начала Алан отпустил меня и повалился на спину, а затем стал непристойно ржать, так, что я обиделась. Уже хотела сказать, что если ему это не нужно, я не навязываюсь, и тут он снова обнял меня.
— Адель, какая ты у меня… Совсем дитя, а по внешности и не скажешь. Прости, прости, я смеюсь не над тобой. Скорее над собой и ситуацией. Можешь сказать, почему ты мне это предложила?
Можно было бы соврать, но я решила сказать как есть.
— Алан, ты самый близкий и дорогой мне человек, а я не хочу унести с собой в могилу свою глупую девственность.
По-моему, он опять собрался хохотать, но сдержался. Сказал серьёзно:
— Милая моя, сладкая девочка. Я мечтал, что ты станешь моей женой не на один день и одну ночь, а на всю оставшуюся жизнь, поэтому и не тянул тебя в постель, хотя какая тут постель… так, одни слёзы. Просто я хотел, чтобы твой первый раз произошёл, ну, не знаю, в уютной комнате, на удобной кровати, на чистом белье. Чтобы он запомнился чем-то прекрасным. И мне кажется, что ты торопишься, говоря о могиле. Мы ещё живы, а пока не умерли, всегда есть надежда. Так что давай не будем торопиться.
