Как бы в ответ на их мысли наверху вдруг полыхнуло. Пламенем осветило окрестные горы так, что они казались залиты нестерпимо ярким оранжевым светом. Это продолжалось несколько мгновений, затем всё погасло, зато раздались дикие крики, которые тоже быстро смолкли.

Франк Дагор завертел головой, пытаясь понять, что происходит. В это время кто-то внутри полога произнёс:

— Вот и всё.

С этими словами Валента и Родриго быстро втянули внутрь, а подготовившаяся группа выскочила в освободившийся проём и быстро наложила уже подготовленное заклинание. Стоявшие на ногах бандиты посыпались наземь как кегли в детской игре.

Маги вытерли пот с многочисленных лбов. Это противостояние, хоть и с предрешённым финалом, далось всем непросто. Одних нервов сколько потрачено! Те, кто до сих пор не принимал участия в происходящем, вышли наружу, чтобы очистить полог от камней и снять его: под толстой магической пеленой становилось душно. К сожалению, с ними не было ни одного мага земли, который бы мог одним движением брови превратить все камни в песок. Пришлось таскать их силовыми заклинаниями. Тех, кого не задействовали на расчистке территории, послали связывать спящих отщепенцев и укладывать их рядком. "Сети сна" позволяли удерживать их в таком положении несколько суток, так что маги надеялись, что сумеют передать их властям, когда наконец придёт помощь.

А она что-то задерживалась.

Уже закончился день, все нападавшие были связаны и уложены рядками, уже ни одного камня, выпущенного по лагерю, не осталось на его площадке, полог был убран и над палатками сонно мерцало звёздное небо. Уже спустилась в лагерь Рианна, сообщившая, что катапульты было две, но теперь нету ни одной и сделать их не из чего. Вместо радости от победы, на её лице отражалась задумчивость. На ведьму произвело огромное впечатление механическое устройство, способное работать безо всякой магии. Казалось, она даже жалела, что сожгла оружие отщепенцев. Она не пошла заседать с магами, которые собрались, чтобы решить, что делать дальше, а удалилась в свою палатку, кинув напоследок:

— Ну, вы там и без меня разберётесь. Только Берту не слушайте, а то она вам наврёт в лесу рыбок, а в море птичек.

Родриго не стал её удерживать. У него был только один вопрос: когда придёт подмога и как её дождаться. Выбираться самостоятельно означало бросить всё добытое. И дело было не в нескольких оставшихся на свободе бандитах. Но вот перетащить всё их добро через всю проклятую долину до того места, где они поднимались и где можно будет соорудить некую конструкцию, способную спустить их вниз, представлялось неразрешимой задачей. Телеги, на которых они всё привезли, пропали. Им пришлось их оставить, когда они создавали новый лагерь в зоне действия магии. Отщепенцы же захватили брошенное добро и, будучи не в состоянии его использовать, просто уничтожили.

Пропало и многое другое, что могло бы им помочь соорудить новые средства передвижения. Претаскивать же всё на себе по частям… Этак до зимы можно провозиться.

Несмотря на одержанную победу, они всё ещё оставались пленниками долины Ласерн, а ответов на посланные письма пока так и не пришло.

Дни сливались в одно серое, тоскливое и бесконечное нечто. Сколько их прошло? Два? Три? Александру казалось, что они тащатся по горам уже целую вечность. Каменный выступ… Ухватиться, подтянуться, перенести тяжесть с одной ноги на другую… И снова каменный выступ, снова ухватиться… А теперь спуск и надо двигаться спиной вперёд, не видя, что там поджидает. Ни кустика, ни деревца, чтобы взгляду было за что зацепиться, одни сплошные серые камни, редко-редко расцвеченные ядовитыми пятнами лишайников. Зелинда уверяла, что он неправ: у всех камней разные оттенки и на солнце они играют, создавая неповторимые картины. А какие тут, в горах, восходы! А какие закаты!

Для принца вся эта прелесть пропадала даром. Он, сильный, тренированный мужчина, так уставал, что не мог воспринимать окружающие красоты. Уставал не только физически, к этому он привык, но в основном морально. Находясь среди команды, он чувствовал себя брошенным. Ни с кем у него не установилось нормального, доверительного общения. Окружающие были доброжелательны и только. Элиастен тактично и незаметно помогал во время переходов, на стоянках Зелинда поила зельями и давала мазь, чтобы залечить натёртые мозоли, но на этом их интерес к Александру заканчивался, если не считать того провианта, что лежал в его заплечном мешке.

Поговорить по душам ему было катастрофически не с кем.

Он даже начал жалеть об Эвмене, хотя не любил этого прихвостня дядюшки-короля и никогда ему не доверял. Александр довольно рано сообразил, что дружок у него появился не просто так, а прислан в этом качестве королём Феофаном. Он бы отказался от такого общества, если бы уже не разоблачил и не выгнал нескольких дядиных соглядатаев. Тогда его вызвал родной отец и объяснил, что наличие оных неизбежно: король должен держать под контролем ближайших родственников. Мало ли какие крамольные мысли могут взбрести в их головы? Но раз уж выхода нет, то следует выбрать того, кто тебе хотя бы симпатичен.

А против Эвмена Александру нечего было сказать кроме того, что он шпион родного дяди. Близкий по возрасту, привычкам, вкусам, легко подстраивающийся под обстоятельства молодой дворянин ему в принципе нравился. А то, что он тоже воин-маг, делало Эвмена и вовсе незаменимым. В учебном лагере новобранцев принц мог легко бросить на него дела и тот справлялся с блеском, не слишком при этом себя утруждая. Так что через некоторое время Александр привык к навязанному другу и даже стал считать, что это его выбор.

Но так было до тех пор, пока интересы принца и его приятеля не разошлись, а произошло это только через много лет в долине Ласерн. Ему хотелось быть героем, а под влиянием Эвмена он вёл себя как идиот и заработал весьма нелестную репутацию заносчивого и недалёкого типа. Даже Адель, которая, по идее, должна была быть без ума от прекрасного принца, смотрела на него как на пустое место. А потом она пропала. Именно тогда принц вдруг вспомнил, что всю жизнь мечтал отвязаться от дядиной опеки и утопал в горы с Дейдрой и её командой. Его целью было доказать всем и Адели в том числе, что он не дурачок-зазнайка, а действительно прекрасный принц: умный, смелый, благородный.

Дейдра поначалу поддержала его порыв и он был ей за это благодарен. Но когда ведьме стало ясно, что принца нужно всему учить, энтузиазм её сильно уменьшился. Да и доставалось е больше всех: кто, как не она, прокладывал тропу для остальных? Кто шёл впереди и принимал все решения? Конечно, ей ещё только нянчиться с сальвинским принцем недоставало.

Добродушная Зелинда и спокойный, вдумчивый Хольгер с самого начала были всецело заняты друг другом и внимание принцу выделяли по остаточному принципу. А когда им в подопечные достался Симон, то на принца их перестало хватать. Так что Александр был полностью предоставлен самому себе и от этого в его голову лезли разные малоприятные мысли.

Это хорошо жаловаться на то, что тебе все надоели, не дают побыть наедине с самим собой, когда вокруг полно людей, готовых в любой момент разделить твоё одиночество. А когда ты и в самом деле одинок? Когда нет рядом никого, кому ты мог бы пожаловаться, с кем посоветоваться и на кого излить своё раздражение?

Так что когда на привале за ужином рядом с ним уселся Симон, принц был даже рад. Пусть отщепенец не лучшая компания для королевского племянника, но, возможно, на него удастся спустить своё плохое настроение? Зелинда подошла и шепнула:

— Последи за ним сегодня вечером, хорошо, Санди? А то нам с Хольгером надо словечком перемолвиться.

Александр хотел было ей высказать насчёт того, как она коверкает его имя, а заодно намекнуть, что пренебрегать своими обязанностями ради секса — здорово, но недостойно. Но подумал и промолчал, а молчание, как всем известно, знак согласия.

Симон плюхнулся рядом с ним на свёрнутый плащ, подвинул к себе миску с похлёбкой, вытащил из-за пояса ложку, но, вместо того, чтобы начать есть аппетитно пахнущее варево, обратился к принцу: