— Пойду бутербродов сделаю. Успеешь перекусить, — закусив губу и ощущая небольшое чувство вины, сказала Лана и убежала вниз. Она поставила чайник и принялась за готовку. Ей хотелось порадовать своего ворона чем-нибудь вкусненьким, отблагодарить за прекрасное утро и показать, как она его любит. Девушка положила на хлеб кусочек ароматной буженины, смазала его майонезом, сверху украсила листом зеленого салата и кружочком помидора. Затем лиса принялась за второй бутерброд, но в нем майонез заменила кусочком сыра, после чего положила все это на красивую тарелку и налила в чашку ароматного зеленого чая с мелиссой. Когда Артем спустился вниз, все уже было готово.
— Какая у меня заботливая жена. Такой вкусный завтрак приготовила, спасибо, солнышко, — довольно протянул Артем и чмокнул девушку в лоб, а та смотрела на него расширенными от восхищения глазами. Первый раз она видела его в черном костюме, который подчеркивал поджарую фигуру мужчины. Пусть он и не был мускулистым качком, но вряд ли кто-то осмелился бы сказать, что Артем слабый. Сила буквально исходила от него, окутывала собой. Однако в черном строгом костюме ворон был невероятно красив, но красотой дикой, опасной и безумно возбуждающей. Лиса еле подавила в себе порыв снова наброситься на мужчину, понимая, что сейчас не время. Ее сексуальные аппетиты даже немного пугали девушку. Да, она и раньше могла вспыхнуть от одного взгляда Артема, но сегодня чувствовала себя озабоченной нимфоманкой.
— Ты такой красивый, — вздохнула она грустно, понимая, что сегодня все женские взгляды будут направлены на ее ворона. Пусть лиса и уверена в том, что Артем ни с кем ничего не сделает, но ведь остальные не знают об их связи. Наверняка какая-нибудь ушлая лиса захочет попытать счастья и увести такого шикарного мужчину. А ведь она могла бы быть рядом с ним в этот момент, надеть красивое платье и ловить его восхищенные взгляды. Как она может отпустить его такого красивого?
— Эй, ты чего загрустила? — озабоченно спросил Артем, отставляя чашку с чаем.
— Нет, ничего, все нормально, — через силу заставила себя сказать Лана, понимая, что ссора сейчас только отдалит их друг от друга. После вчерашнего лиса не хотела выглядеть неадекватной и закатывать скандалы на пустом месте, а с плохими мыслями она как-нибудь справится.
— Слушай, я же вижу, что-то не так. Не отдаляйся от меня, Лан, — насторожено произнес Артем, обнимая девушку. — Скажи, почему ты расстроилась?
— Артем, все, правда, нормально. Это не стоит внимания…
— Все, что с тобой происходит — моя главная забота и только это стоит внимания. Лана, я сейчас просто никуда не поеду, — твердо заявил ворон, сканируя взглядом лицо жены.
— Это все… Я не хочу с тобой ругаться. И ты не виноват в том, что я ревную к каждому столбу и уже мысленно поубивала всех ушлых лисичек в этом городе, которые потянут к тебе свои ручонки, — выпалила Лана на одном дыхании, отвернувшись от Артема. Один бог знает, как ей было стыдно перед ним за свои слова, но когда ворон весело рассмеялся и прижал ее к себе, лиса немного оттаяла.
— Милая, веришь, я и сам тебя ревную, — приговаривал он в перерывах между приступами смеха.
— К кому? — угрюмо буркнула Лана, понимая, что ее сейчас просто успокаивают, а на самом деле никому она не нужна кроме своего ворона.
— Я вчера видел, как ты обняла Егора, — строго констатировал мужчина, сжав руки на ее талии. — И если бы следом не услышал твои слова, то, боюсь, сейчас он бы ходил с фонарем под глазом, а ты бы дулась на меня за скандал.
— Ты серьезно? Ревновал к Егору? — удивилась Лана.
— Да меня от одной мысли, что к тебе любой из мужчин прикоснется, трясет от злости. Да, я знаю, что ты никогда себе ничего не позволишь, даже если захочешь… Но… А вдруг ты захочешь? Эти мысли… Они меня с ума сводят. И сейчас, когда ты говоришь, что тоже ревнуешь, мне становится хоть немного спокойнее. Значит, не я один схожу с ума.
— У меня то же самое, Тем. Я так боюсь, что ты можешь увлечься другой…
— Даже не думай об этом, никогда. Помнишь, что я говорил утром? Твой, навсегда твой, а ты моя, я никогда и никому тебя не отдам. И ни одна женщина не сможет мне тебя заменить, слышишь?
— Мы с тобой два психа, ты знаешь? — уткнувшись носом в грудь Артема, прошептала Лана, счастливо улыбаясь.
— Наверное, мы просто созданы друг для друга. Ты больше не переживаешь? Хочешь, я останусь?
— Нет, ты должен идти, Милена говорила, что это важно, тем более вы так и не смогли пообщаться. А со мной все хорошо, правда.
— Ты же знаешь, что для меня важнее? Одно твое слово, и я…
— Конечно, знаю. Но ты должен пойти. Эти люди старались для нас. Хоть кто-то один, но должен там присутствовать. Поешь, пока тебя не забрали. Не хочу, чтобы ты уходил голодным.
— Хорошо, но если я буду нужен тебе, то…
— Я позову, — улыбнулась лиса, чувствуя, как внутри все заполняет теплом. Осознавать, что Артем беспокоится о ней и в любой момент готов вернуться, было очень приятно.
Ворон успел спокойно позавтракать до того, как пришли Милена с Сергеем. Он улыбался своему лисенку и говорил, что все будет хорошо, что никто ему кроме нее не нужен, и вообще, на праздник он идет только для того, чтобы, наконец, поговорить с матерью и решить, что делать дальше. Как всегда у него получилось успокоить девушку. Когда Артем уходил, то еще поцеловал ее на прощание и напомнил, что готов вернуться в любую минуту, после чего с тяжелым вздохом вышел из дома вместе с Миленой, оставив Лану с Сергеем наедине.
— Может, чаю? — предложила девушка, чувствуя себя неловко. Ей столько всего хотелось ему сказать, но она никак не могла решить с чего начать.
— Конечно, с удовольствием, — улыбнулся лис, но было видно, что и он чувствует себя неловко.
Они прошли на просторную кухню. Сергей уселся за стол, а Лана занялась приготовлением чая. У нее в голове формировался план. Девушка не знала, зачем, но в их доме поставили старинный рояль из темного дерева. Она нервно косилась на него, раздумывая о том, попробовать ли воплотить свою идею сразу или сначала поговорить с папой. В итоге она остановилась на втором варианте. Лиса поставила на стол корзинку с вкусными печеньями, так же достала из холодильника заварные пирожные.
— Я тут… Я кое-что нашел, — несмело протянул Сергей и достал из нагрудного кармана рубашки старую фотографию.
— Это мой День рождения, — с улыбкой пустилась Лана в воспоминания. — Мой второй День рождения. Когда ты нашел меня, я была без сознания, заболела сильно. Ты выхаживал меня много дней и боялся, что не выживу, а когда я выздоровела, принес красивый вкусный торт и сказал, что теперь у меня два Дня Рождения. Ты пригласил тогда на праздник всю деревню, подарил мне красивое розовое платье и сказал, что я маленькая принцесса, у которой сегодня будет первый бал. Ты сделал мне прическу, как умел. Получилось немного смешно, как ты видишь, но в тот день я считала себя самой красивой. И именно в тот день я поняла, что больше не одна. Я тогда получила столько подарков… Недорогих, маленьких, но они столько радости мне доставили. Правда, пришли не все приглашенные, многие жители деревни были против меня, считали, что я опасна и должна уйти, а ты меня всегда отстаивал, защищал и называл дочерью. Никому не позволял обижать меня. В тот день мы сделали этот снимок. Знаешь, ты для меня всегда был идеалом мужчины. Артем характером очень сильно на тебя похож…
— Я нашел снимок вчера. Во внутреннем кармане куртки. Все смотрел на него… Похоже, я очень любил тебя…
— Не говори в прошедшем времени, — всхлипнула Лана, сжимая руками горячую чашку и не чувствуя при этом боли.
— Прости… Я чувствую, что потерял что-то очень важное. У меня в душе словно какое-то белое пятно, пустота, но я ничего не могу вспомнить, — виновато опустив голову, оправдывался Сергей.
— Ты забрал эту фотографию в тот день, когда уехал. Мне было уже шестнадцать лет. Я разозлилась на тебя. Кричала, что ты меня бросаешь, сказала, что ненавижу. Эта фотография стояла в рамке. Я разбила ее прямо у тебя на глазах и убежала, спряталась, чтобы ты не смог меня найти, и рыдала в три ручья от обиды. А ты просто уехал, но забрал ее с собой. Я так злилась на тебя. Ты мне все время звонил, писал сообщения, а я не отвечала, никак не могла простить. Ты только от Андрея узнавал, что со мной и как, пытался помириться, но мой юношеский максимализм тогда бил ключом. Я считала, что ты меня предал. Это была наша первая ссора за все время. Ты никогда не ругался на меня, даже когда хулиганила. Всегда разговаривал со мной как со взрослой и терпеливо объяснял, почему я поступила неправильно. Даже когда я нацарапала камнем на машине Андрея надпись «помой меня». Просто мне тогда было лень найти какую-нибудь мягкую палочку, чтобы не поцарапать, а пальцами не хотелось в эту грязь лезть, а вот дядю Андрея проучить очень хотелось. Он всегда так смешно злился, хмурил брови и губы уточкой складывал. Правда, после моего поступка, он меня убить хотел. А ты защитил…
