— Последствия Вашего необдуманного поступка могут отразиться на Вашем муже. Будьте готовы к тому, что общество осудит Вашу выходку, — уже с меньшим сопротивлением ответила тетушка.

— Полагаю, мой муж имеет достаточное влияние при дворе, чтобы не позволить кому-то указывать ему, тем более диктовать что-либо, — продолжала убеждать ее. — У меня, к сожалению, нет опыта, но уверена, что Вы смогли бы помочь облечь это в приемлемую форму. Если, конечно, согласитесь.

— Можете не сомневаться, без меня у Вас ничего не получится, — выразила свое согласие пожилая дама.

— Благодарю, леди Глория.

Я посмотрела на профессора, который вместе с лекарем с интересом следили за нашей перепалкой. Увидев в моем взгляде ожидание ответа на ранее заданный вопрос, он сказал:

— Я долгие годы занимался научной деятельностью и, если быть откровенным, соскучился по преподавательской работе. Поэтому, буду рад на время сменить род деятельности, полагаю, мне даже будет полезно пообщаться с детьми.

— Вы не будете возражать, если некоторые уроки я буду посещать вместе с ними?

— Пожалуйста.

— Господин Бернет, — обратилась я к лекарю, — мне ведь это не может навредить?

— Наоборот, — с долей превосходства в голосе ответил он, — Вам это будет полезно.

— Бесполезная трата времени! Никакое обучение Вам уже не сможет помочь, Ирэйна, — поставила точку в нашем разговоре тетушка.

Беседа с начальником стражи Ренке тоже сложилась удачно. Выслушав, он сказал, что самому с детьми ему заниматься некогда, но он выделит человека, который будет обучать мальчиков на специальной площадке. Он не возражал против того, что я иногда буду наблюдать, как проходят уроки, разумеется, находясь за пределами площадки.

Я сидела в малой гостиной и, немного волнуясь, ждала приглашенных. Первым вошел Людвиг, за ним потянулись остальные, они входили парами: ребенок и мать. Сначала вошел Вилсон, затем его родительница, это была крепкая светловолосая женщина с приятными чертами лица. Следом вошел одиннадцатилетний Артур, держа за руку свою матушку, было очевидно, что ведущий в этой паре именно сын. Артур был похож на брата, точнее на отца, такие же темные волосы и карие глаза.

Последними вошли Мэри и десятилетняя Герта, У обеих были зеленые глаза, только у Герту украшали темные вьющиеся волосы, а Мэри отличалась рыжей копной.

Похоже, что цвет глаз по отцовской линии передавался только мальчикам.

Я предложила всем сесть, а потом обратилась к ним, посмотрев каждому в глаза:

— Вилсон, Артур, Герта! Как вы отнесетесь к тому, чтобы начать учиться разным наукам здесь в замке?

В ответ — тишина, ну, хотя бы никто не возразил и то ладно, я продолжила:

— Я поговорила с профессором Кремингом, и он согласился преподавать вам некоторые предметы, я также договорилась с начальником стражи замка господином Ренке о занятиях с оружием для мальчиков, ну а с Гертой мы найдем, чем заняться, пока вы с мечами упражняетесь. Вот только на настоящий момент Вилсону ничего не могу предложить в плане обучения живописи, ты рисуешь пока лучше всех в замке. Так как, вы согласны?

— Но почему? — спросила Мэри, мама Герты, в глазах которой я увидела робкую надежду.

— Потому что в этих детях течет кровь Монсервилей, значит — они достойны лучшего, — твердо сказала я и снова стала ждать.

Первым поднялся Вилсон и произнес:

— Я бы хотел учиться, но мне, наверное, уже поздно.

— Учиться никогда не поздно, — ответила я избитой, но такой актуальной во все времена фразой, — я рада, что ты согласен, Вилсон.

— Я тоже согласен, я тоже хочу! — воскликнул Артур, вскочив на ноги.

Я кивнула ему, дав понять, что услышала и приняла его ответ, и посмотрела на Герту. Она тихо сидела, опустив глаза, потом выпрямилась, посмотрела сначала на мать, потом на меня и негромко, но твердо сказала:

— Я буду учиться.

— Надеюсь, ваши мамы согласны с вами? — спрашивала я детей, но при этом смотрела на их матерей.

Переглянувшись со своими чадами, те согласно закивали. Мамы мальчиков, как мне показалось, с облегчением, а Мэри — с тревогой.

— Тогда прошу вас проследить, чтобы ваши дети всегда имели возможность присутствовать на занятиях, о времени занятий Людвиг сообщит чуть позже, — обратилась я уже непосредственно к женщинам, вставая, и тем самым давая понять, что наша встреча подошла к концу.

Все пошли к двери, мальчишки при этом настороженно оглядывались на меня, будто опасаясь, что я передумаю. В это время Мортин заглянул в гостиную, и я жестом предложила ему войти.

— Мэри, задержись, пожалуйста, — попросила я.

Она удивленно оглянулась, о чем-то тихо переговорила с дочерью и подошла ко мне. Я вновь предложила ей присесть и сказала:

— Я узнала, что ты хорошо шьешь, а мне как раз необходимо сшить кое-какие вещи. В дальнейшем тебе предстоит много работы, которая, естественно, будет оплачиваться, — при этих словах я задержала взгляд на Людвиге и, только дождавшись его согласия, которое он выразил кивком, я продолжила: — и, если ты не против, я бы хотела предложить тебе с дочерью перебраться жить в замок. Мортин подберет тебе комнату и удобное помещение для работы.

На этот раз я вопросительно посмотрела на Мортина, он также слегка склонил голову соглашаясь.

— Я не против, я согласна, — радостно заговорила Мэри, не скрывая выступивших слез, — спасибо, я буду стараться, Вы не пожалеете.

— Уверена, что не пожалею, иди, готовься к переезду.

После ухода Мэри, Людвиг и Мортин смотрели на меня и молчали. Я ничего не могла прочитать по их лицам. И управляющий, и дворецкий, слушая то, о чем я говорила Мэри, вели себя с такой выдержкой и спокойствием, будто эти вопросы были решены заранее. Ни единым жестом, они не показали, что о моих предложениях Мэри, слышат впервые.

— Сегодня вы были на высоте, я очень благодарна вам за поддержку, — искренне улыбнувшись, сказала им. Они также молча склонили головы и вышли.

Лица их были по-прежнему не читаемы, я утешала себя тем, что хотя бы раздражения не увидела. Меня порадовало, их безоговорочное согласие выполнить мои указания, не опасаясь возражений со стороны тетушки. Следовательно, я не ошиблась, полагая, что мой статус здесь выше, чем у Глории.

Людвиг и Мортин молча дошли до кабинета управляющего. Людвиг зашел в кабинет и оглянулся, Мортин задержался, а затем, решившись, переступил порог и плотно закрыл за собой дверь.

— Ты хочешь о чем-то поговорить, отец? — спросил Людвиг.

— Ни о чем-то, а о ком-то, точнее о графине, — нехотя ответил Мортин, — я не могу понять, что она замышляет на этот раз.

— Почему ты думаешь, что она именно замышляет? Я пока не вижу злого умысла в ее действиях, — проговорил Людвиг.

— Ты с ней не общался раньше и не знаешь, на что она способна. Когда лекарь сказал о потере памяти, я сначала этому не поверил. Но с тех пор, как она очнулась, ни разу не вспомнила о своем побеге, точнее падении с лошади, только однажды спросила у Агнесс, где ее прежняя горничная.

— Я не так хорошо ее знал до побега, то есть падения с лошади, — быстро поправился Людвиг, — мы, действительно, не общались раньше, она ни разу ни снизошла до меня. Но сейчас ее поступки хоть и удивляют, но вызывают уважение. Ты не согласен?

— Согласен, — ответил Мортин, тяжело вздыхая при этом, — для меня стало неожиданностью, что сразу после того, как лекарь разрешил ей встать, она потребовала отвести ее к ребенку и с тех пор почти не отходит от него. Это не похоже на притворство. Я не знаю теперь, что и думать.

— А что говорит лекарь? Он может объяснить такие резкие изменения в ее характере?

— Он всем доволен и твердит, что все хорошо, — усмехнулся Мортин. — Кажется, он уверен, что такие перемены в поведении графини произошли только благодаря его лечению и не понимает, чем я не доволен.

— А ты действительно хочешь, чтобы к графине вернулась память, и она стала прежней? — спросил Людвиг и внимательно посмотрел на отца, — ведь не так уж много людей знают о побеге, для большинства, даже для леди Глории — она просто упала с лошади.