– Ты удивил меня вчера, гость. Заставил сильно стучать мое сердце и плохо спать всю ночь. Твои кони достойны седла эмира, но в моем доме живет птичка, которая достойна глаз эмира. Не хочешь ли, урус, глянуть на нее?

Владимир улыбнулся, опять вспомнил обнаженный живот азиатки, звенящие монетки на ее лифе и шароварах, и кивнул головой:

– Хочу!

Хасан повел его через галерею комнат и, наконец, открыл последнюю, маленькую и освещенную ярким светом. В комнатке не было никаких предметов, везде ковры и на стенах и на полу, красивые самотканые туркменские ковры. В углу сидела девушка в шелковом платье небесного цвета, на голове ее была одета тюбетейка с металлической пикой на макушке и массой маленьких монет по краям. Она даже не поднялась с колен и не повернулась в их сторону. Сидела, закрыв лицо руками. Бек подошел к ней ближе и сказал ей что-то на своем гортанном языке. Девушка опустила руки и медленно поднялась. Взлетели вверх ее пушистые ресницы и огромные печальные глаза глянули на Владимира. Он тоже подошел ближе с ней, взял Айгуль за руку и вывел к окну. Светлая кожа ее лица, пухленькие милые губки, вздернутый носик и заостренный подбородок удивили купца. Он встречал красавиц востока в домах ханов, но, ни одна их них даже не приглянулась ему. Самобытная красота азиаток оставляла его равнодушным., но сейчас он почувствовал волнение. Окинул взглядом фигуру девушки и остановился взглядом на босых, маленьких ножках девушки, настолько аккуратных, что казавшихся игрушечными, с переплетенными между пальчиков браслетами. Хасан по-своему понял взгляд уруса. Он выдернул плеть из-за пояса и опять что-то стал говорить девушке на своем языке. Тогда она, глядя прямо в глаза Владимира, расстегнула брошь на груди платья, бросила ее на пол и медленно через голову сняла с себя платье. Теперь она стояла по пояс обнаженной, и руки ее теребили, надуманно долго, завязочку от голубых шаровар, оседавших на бедрах и кончавшихся яркой вышивкой чуть выше пяток. Владимир молча, с изумлением глядел на красивые, уже сформировавшиеся формы девушки: покатые плечи, яблоковидные груди, тонкую талию, маленькие ручки с длинными пальчиками, тоже переплетенные браслетами, довольно светлая кожа. Завязочка не давалась девушке, и она по-прежнему теребила ее, опустив голову. Хасан подошел к Айгуль и двумя руками резко порвал шелковый шнурок. Шаровары соскользнули вниз, и девушка предстала перед ними совершенно нагая. Круглые колени ее и красивые по форме икры довершили приятное ощущение красоты. До Владимира донеслись слова бека:

– Якши птичка, а смотри, какой спина, -

С этими словами он повернул девушку к ним спиной и провел рукой по ямочке между лопаток до талии, и продолжил говорить:

– Смотри, какой…… не знаю как на ваш язык?

И он погладил ягодицы, отчего Айгуль вздрогнула и поежилась, а Хасан продолжал:

– Смотри….

Он не закончил. Владимир оттолкнул его от девушки; изменившись в лице, он подошел вплотную лицом к лицу к Айгуль, пальцами приподнял ее подбородок, жадно припал к губам. Руки сами обхватили хрупкую фигуру, и никто уже не мог остановить его желания. В нем проснулся мужчина, тем более, что жертва доступна, покорна, а ее хозяин мечтает об этом. Временами он чувствовал, как девушка бьется под ним, вскрикивает, пытается вырваться, но эта борьба и стон только придавали ему свежие силы, и наплывала волна неистовства. Наконец, он устал, пот покрыл его лицо и тело. Поднялся. Девушка лежала на ковре без движения, запрокинув голову, раскинув руки с упавшими на ковер браслетами, глаза смотрели на купца удивленно и испуганно, распухшие от его укусов губы, приоткрыты. Волна жалости захлестнула Владимира, но он отвернулся и вышел за дверь. Там стоял Хасан и улыбался. Купец подошел к нему, хлопнул по плечу и сказал:

– Твоя взяла, Хасан, она стоит пары моих лошадей. Забирай, рысаки твои.

На что бек ответил:

– Якши, Володья! Ее зовут Айгуль, она сирота, никто не ищет ее, она твоя, но…

– Что, Хасан?

– Наш обычай, Коран запрещает девушкам нашего народа жить с иноверцами.

– Хорошо, Хасан, как только доберусь до Кустоная, Айгуль больше не будет!

– Ты убьешь ее, урус?!

– Нет. Умрет имя, Айгуль, а появится другое, христианское. Она поменяет веру, бек, а какое имя прейдет на ум кустанайскому попу, мне не ведомо.

И Владимир весело засмеялся, а бек добавил:

– Пойдем есть, Володья, все уже ел, пока ты занимался с моя птичка.

Больше месяца задержался Владимир в Бухаре. Продал один товар, закупил другой и, наконец, собрался в обратный путь. Поездка обещала хорошую прибыль и небывалый успех. За коней и меха он получил золото, не имея при этом никакой конкуренции, всех купцов распугали набеги турков на караваны. Он же прошел весь путь спокойно, без всяких помех. Еще вернуться бы обратно целым и невредимым, довезти товар, и тогда в церквушке на краю села Владимир поставит свечи и рассчитается золотом с попом.

На рассвете южного, теплого осеннего дня, зазвенели бубенцы на шеях верблюдов, и караван поплыл в обратный путь. Хасанбек проводил гостя и долго стоял на террасе, пока не скрылся из вида последний верблюд. Затем он улыбнулся, вспоминая, как частенько, пока не было дома купца, заходил он в комнатку Айгуль и с наслаждением владел ею, отдавая дань своим многолетним трудам и заботам о ней. От мысли, что ее больше нет, Беку взгрустнулось, и он подумал: «Сегодня же прогуляюсь по городу, может, найдется еще одна сирота, достойная глаз эмира».

Мерно плыл караван по пустыне, день тянулся как вечность, утомляя путников. Вечером, когда густая ночь обволакивала караван, все останавливались на ночлег. Кругом укладывались верблюды, освобожденные от вьюков, в центре появлялось несколько шатров. Самый большой – Владимира. Он сам снимал утомленную Айгуль с верблюда и на руках уносил в свой шатер. Ночи стали заметно прохладнее, и купец подарил наложнице теплую, пуховую шаль в блестящих звездах, мягкую и настолько большую, что если накинуть ее на плечи, то концы шали касались пола. Айгуль обрадовалась подарку, глаза ее глядели на Владимира живо с благодарностью. Никто раньше не был с нею так ласков и внимателен. Купец постоянно разговаривал с ней о чем-то, но она не понимала языка этого огромного рыжего и добродушного человека, ее мужа. Каждый вечер, посадив ее на колени, он гладил ее головку, нежно целовал глаза и тонкую шею, аккуратно и очень медленно раздевал, затем на руках нес в свою постель. С каждым днем страх Айгуль перед Владимиром уходил, уступая место уважению и любопытству.

Через пять недель пути, уже на телегах, купеческий обоз прибыл в Кустанай. За долгое время пути, Айгуль понимала уже многие русские слова и пыталась произносить их правильно, по настоянию Владимира. Иногда, услышав очередное слово из ее уст, он смеялся до слез, запрокидывая голову. А однажды привел Айгуль в просторный дворец с разрисованными высокими потолками, где каждая дверь сверкала золотом и искусной резьбой, а стены были завешаны разрисованными портретами, как говорил Владимир, ликами святых, в золоченых подставках горело множество свечей. Разодетый в парчу, большой и бородатый «урус» заставил ее раздеться, окурив дымом из металлического предмета на цепочке, затем залезть в золоченую купель, обливал водой из серебряного ковша, постоянно к ее голове прикладывал большой серебряный крест, странно махал на нее руками и называл Акулиною, и в конце, концов она трижды поцеловала крест, после чего поп повесил ей на шею маленький золотой крестик. С той поры Владимир называл ее почему-то только Акулиною и сильно рассердился, когда она, показав на себя пальцем, сказала:

– Я, Айгуль!

– Нет, ты, Акулина! Запомни это, – ответил купец.

Этой ночью он словно сердился на нее, расплел все ее восемь косичек, сам расчесал волосы, собрал в охапку ее платье, шаровары, тюбетейку, бросил к ногам Айгуль – Акулины белую, длинную до пят рубашку с рукавами и завязочками у горловины, ушел. Вскоре вернулся, неся вперекидку на руке, непонятные ей вещи и сам стал одевать ее. Одел, затем разделил густые, иссиня – черные волосы Акулины на две части, но дальше у него ничего не получалось. Он долго и усердно сопел ей на ухо, потом, видимо осерчав, намотал на руку волосы и дернул их. Акулина вскрикнула и подалась головой за его рукой. Отпустил волосы, подхватил девушку на руки и понес в постель.