– Вас ограбили?
– Что?! – Переспросила Любаша спросонья.
– У вас украли чемоданы.
– Не может быть!
С этими словами Габардинская вскочила с места и ринулась к камере хранения. Люба просто не расслышала в голосе капитана вопроса. Офицер поспешил за нею, спрашивая на ходу:
– Куда, вы, несетесь?
– В камеру хранения.
– Зачем?
– Но, вы, же сами сказали, что у меня украли чемодан! – Проговорила она и остановилась.
– Я не утверждал, а спрашивал, и потом, из камеры хранения что-то украсть проблематично.
– Но, тогда зачем вы ко мне пристаете? – Спросила Люба, а офицер явно начинал сердиться:
– Я к вам не пристаю!.. Как вас зовут?
– Маша! – Габардинская рассердилась окончательно.
– Тогда я, Иван! – Ответил капитан, он повернулся к солдату и приказал ему:
– Походи по залу ожидания, она должна появиться.
Затем вновь обратился к Любаше:
– А, вас, Маша, прошу пройти в отделение милиции.
– Что, я такого сделала?
– Там и выясним, Маша. – Ответил офицер.
Довольно скоро они вошли в комнату, на дверях которой было написано большими красными буквами «Милиция». Капитан открыл ключом дверь и пропустил первой в помещение Любашу, указывая ей рукой на лавку, стоящую возле большого канцелярского стола, сказал:
– Присаживайтесь. Я, капитан милиции, Соловьев Станислав Степанович, прошу вас представить мне ваши личные документы.
Любаша уселась на лавку, расстегнула сумочку, достала из нее паспорт, с вложенным в него командировочным удостоверением, и протянула Соловьеву. Тот, довольно долго и внимательно разглядывал документы и наконец, заговорил:
– Прошу прощения гражданка Габардинская Любовь Васильевна, мне сообщила по телефону женщина, что ее ударили по голове, ограбили, забрали все деньги и сняли с нее драгоценности. Она боялась, что воры поднимутся в зал ожидания и заберут чемоданы. Еще она сообщила, что будет ждать нас возле пальмы в зале ожидания, как раз там, где вы и сидели.
– Да, конечно, я очень похожа на стукнутую по голове. – Съязвила Люба.
– Представьте себе, да! Вы пошатывались из стороны в сторону. – Парировал офицер.
– Я просто пыталась уснуть. В гостиницах нет мест, а у меня утром самолет.
– Я, извинился….. – Он хотел сказать, что-то еще, но дверь распахнулась, и солдат завел в кабинет женщину, ту самую блондинку, уже знакомую Любаше, которая оставила пьяного мужа и чемоданы возле нее. Теперь ее лицо было залито кровью, и проглядывалась рана на голове слева. Габардинская встала, уступая даме лавку, и собралась уходить, как вновь услышала от капитана:
– А, вас, Любовь Васильевна, я попрошу остаться.
Люба взяла стул и села с другой стороны стола, напротив блондинки. Раненая женщина начала говорить, часто прерываясь, вытирая лицо носовым платком, и всхлипывая. Зашла медсестра с бинтами и флакончиками и приступила к обработке раны на голове блондинки. А пострадавшая все продолжала говорить. Из сказанного ею, Люба поняла следующее. Один из двух таксистов, что помогли ей принести чемоданы и затащить мужа в зал ожидания, выказал даме знаки внимания, настолько явно и активно, что она решилась выйти с ним из здания и сесть в его машину. Он стал ее обнимать и целовать, когда второй сзади ударил ей по голове, и она потеряла сознание. Очнулась блондинка в кустах вечнозеленой растительности, недалеко от аэровокзала, без денег, колец на руках, сережек в ушах и прочих драгоценностей. Она добралась до телефона автомата, позвонила 02, очень боялась за чемоданы, оставленные в зале ожидания, поэтому и велела милиции сразу идти туда, а сама опять потеряла сознание. Выслушав пострадавшую женщину, офицер дал ей протокол опроса для прочтения и подписания, а сам обратился к Габардинской:
– Вы должны были видеть этих таксистов. Вы, их видели?
– Да, я их видела. Сначала они принесли мужчину, чемоданы и ушли вместе с этой женщиной. Потом, пришли снова и забрали чемоданы.
Станислав стал писать протокол теперь со слов Любаши, на что она возмущенно сказала:
– Совсем нет желания здесь рассиживаться. Я не спала всю ночь и хочу хоть немного отдохнуть.
Капитан успокоил Любашу, обещал, что протокол не займет много времени, зато потом он отведет ее в гостиницу служебный номер, где она сможет спокойно поспать. Все так и произошло. Станислав привел Любу в гостиницу, долго прощаясь, стоял в дверях номера, говорил всякие приятные глупости, но, так и не дождавшись разрешения войти, ушел. Любаша закрылась, оставив ключ в двери, и легла спать. Командировка прошла удачно. Габардинская выбила положенные им по разнарядке бетономешалки. Успела, и отправить контейнер с домашними вещами в Тюмень, навестить знакомых и еще день погостить у матери. Без приключений вернулась на работу. Через месяц на ее имя пришла повестка явиться в районное отделение милиции свидетелем. Пришлось Любаше рассказывать мужу ташкентскую историю с блондинкой, объясняя причину вызова, умолчала она только о гостинице и служебном номере. Александр переварил сказанное и изрек:
– В отделение с тобою пойду и я.
– Хорошо. – Согласилась Люба.
Через день они явились по повестке в отделение милиции, зашли в следственный кабинет вместе. За столом сидел Соловьев Станислав и широко приветливо улыбался Любаше, как старой хорошей знакомой, жестом предлагая войти, приветствовал ее:
– Ну, здравствуй, Машенька! Очень рад видеть, прошу.
Затем обратился к Александру:
– А, вы, мужчина, пока выйдите за дверь.
У Габардинского заметно изменилось выражение лица, он сурово свел брови, и уже собрался достойно ответить наглецу, но Любаша, испугавшись, что капитан допустит еще какую-нибудь вольность по отношению к ней, вступила в разговор:
– Иван, я пришла не одна, со мною мой муж и он хочет быть в курсе всех событий по этой повестке.
Она подошла к столу и положила листок бумаги перед капитаном. На секунду он опешил, его взгляд выражал явное неудовольствие и досаду, но довольно быстро капитан взял себя в руки и продолжил:
– Хорошо. Я привез фотографии, из всех вам предстоит выбрать тех двоих преступников из аэропорта, разумеется, если они здесь есть. Сейчас я приглашу еще двоих свидетелей, ваш муж будет третьим, и начнем процедуру.
Когда официальная часть опознания прошла, Станислав вывел всех из кабинета, кроме Любаши. На возмущение Габардинского, капитан ему ответил:
– Так надо, должен понимать.
Когда за всеми закрылась дверь, Станислав обратился к Любаше:
– Не желаешь встретиться со мною неофициально, Любочка?
– В смысле? – Не совсем поняла намек женщина.
– Сходим в ресторан, полежим в кроватке, я холостой, а ты мне очень нравишься. Приходил к тебе тогда в гостиницу, но ты ключ оставила в двери, не смог открыть, а ведь очень хотелось. Вот только из-за тебя и приехал, они ведь во всем сознались, да и потерпевшая их опознала.
Люба удивилась потоку красноречия милиционера, и, ухмыляясь, ответила:
– Вы, что со всеми спите, кого допрашиваете из женского пола?
– Ну, разумеется, нет.
– Почему тогда с таким вопросом обращаетесь ко мне? Очень похожа на шлюшку? – Спросила она, подходя к двери.
– Да, совсем не похожа. Ну, извини, если тебя чем-то обидел. До свидания.
Люба рывком открыла дверь кабинета и ее муж, Габардинский, чуть не упал в комнату.
По дороге домой, Александр настойчиво требовал от Любаши ответов:
– Почему он назвал тебя Машенькой?
– Потому, что я так ему представилась сначала.
– Почему ты назвала его Иваном?
– Потому, что он мне так представился сначала.
– Если бы я не слышал последний ваш разговор о гостинице, был бы уверен, что ты с ним переспала.
– Уверен? – Любаша нарочно начинала цеплять больную струну в характере своего мужа. Он был очень ревнив. К своей жене относился, как к своей личной собственности, дорогой и любимой. В ответ на двусмысленное изречение, он разразился потоком обидных слов к Любаше и женщинам вообще. Люба загадочно улыбалась, выслушивая обидные слова своего мужа, чем еще больше бесила его. Наконец, он остановился, посреди, улицы, схватил Любашу за плечи и громко спросил:
