После того, как этот непростой разговор завершился, и они распрощались с Тимошенко, Герман Степанович, позвав Сергея к себе в кабинет, задал вопрос, что называется, в лоб:

— Насколько серьезно было всё то, о чем ты говорил? — от волнения Долинин даже не заметил, как перешел на "ты".

— Абсолютно серьёзно, — тяжело вздохнул Ефимов. — Мы и Цукерберг выпустили джина из бутылки… Это фантастические возможности, гигантские деньги и огромная ответственность. И наша главная задача — найти грань, на которой следует остановиться и в возможностях, и в деньгах, и в ответственности… А поскольку я… м-м-м… немножко танцор, скажу по-другому — надо найти и поддерживать во что бы то ни стало баланс. Баланс интересов и возможностей… Но это всё не сейчас, и не завтра. Несколько лет спокойного развития и роста у нас точно есть.

— Ну хоть так. Значит времени всё спокойно обдумать и обсудить, пока хватает.

— Кстати, — Сергей хлопнул себя по лбу, — раз уж я о танцах вспомнил. Познакомьте меня наконец с Дороховым. А то мы только издалека раскланиваемся, когда на турнирах пересекаемся. Надо мне с ним кое-что обсудить и кое-что попросить.

— Да не вопрос. Когда?

— Не горит, но и затягивать не хотелось бы. Через месяц Russian Open — один из крупнейших турниров, так что со временем у него уже и сейчас напряг, скорее всего.

— Хорошо, постараюсь в ближайшие два-три дня организовать.

Сергей прекрасно помнил "смутное время" двенадцатого года, когда выпестованная Павлом Павловичем Дороховым ФТСР (Федерация Танцевального Спорта России) превратилась в СТСР (Союз Танцевального Спорта России), а он сам оказался не у дел. Помнил, сколько нелестных слов было сказано, в немалой степени — несправедливых. Помнил временное исключение России из международной организации (WDSF — World Dance Sport Federation, в которую преобразовалась IDSF — International Dance Sport Federation), отмену турниров, бесконечную ругань на форуме Dancesport" a, дурацкие статьи в прессе и многое другое, что отнюдь не способствовало росту популярности танцев в то время. Помнил. И поэтому решил, что обязательно сделает всё возможное, чтобы уберечь Дорохова от двух его фатальных ошибок, приведших в конце концов к этому самому "смутному времени". Первая заключалась в запрещении членам ФТСР танцевать на английских турнирах, проводимых под эгидой WDC (World Dance Council) — конкурента WDSF. Исправить эту ошибку было достаточно просто. Достаточно будет сказать, что "некая пара" мечтает станцевать в Блэкпуле.

Со второй было гораздо сложнее. Это была даже не ошибка, а ошибочная концепция, которая состояла в том, что вместо развития танцев как таковых и нормального бизнеса вокруг танцев, слишком распространилась система "откатов" за нужные места и договорное судейство. Понятно, что удержаться от таких "соблазнов" было весьма непросто, особенно наблюдая похожие картины в других областях на всех уровнях. Исправить это, просто погрозив пальчиком, или взывать к чему-то возвышенному, было бесполезно. Значит, нужно было предлагать некую выгодную альтернативу, а в качестве платы за будущие выгоды требовать… "А чего, собственно, можно было потребовать?" — в который раз спрашивал себя Сергей. Ничего придумываться не хотело. "Ладно, война план покажет, как говорится", — решил он и отправился на встречу, которую Долинин действительно устроил через три дня.

Встретились в том же самом кафе, где у Сергея была памятная встреча с Минделем и Плетневым. О чем он не преминул сразу сообщить Дорохову. Павел Павлович как-то странно отреагировал на эти имена, однако Ефимов решил пока ничего не уточнять и не прояснять. После нескольких ничего не значащих "светских" фраз Сергей перешел к делу.

— Павел Павлович, скажите, насколько сложно за несколько месяцев до международного турнира вставить в его расписание новую категорию?

— О каком турнире речь?

— О февральском. В Антверпене.

— У Вас же там Чемпионат Мира, если не ошибаюсь? Зачем Вам ещё что-то?

— А это не для нашей пары. У меня есть ученица, танцующая десятку, которой как раз и нет в расписании.

Дорохов долго, чуть улыбаясь, разглядывал Сергея, и наконец сказал:

— Это должна быть очень не простая ученица, если за неё просите Вы. Герман меня немного просветил на Ваш счет.

— Да. Непростая. Очень непростая. Только у меня убедительная просьба: не пытайтесь получить хоть какие-нибудь дивиденды за её счет. Ну, или с её помощью. Мне почему-то кажется, что прямые контакты с ней могут привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Я Вам чуть позже кое-что предложу в качестве компенсации.

— Это должна быть весьма существенная компенсация.

— Уверяю Вас, Вы не будете разочарованы… Так что, это возможно — добавить десятку в расписание?

— Ну, мне кажется, что особых сложностей не будет. Турниров по десятке мало, в конце апреля — Чемпионат Европы, ведущим парам надо готовиться…

— Ну и отлично! А то у них, в смысле — у их пары, это первый турнир, а танцевать две программы по отдельности они пока готовы не настолько, чтобы достойно конкурировать с чистыми стандартистами или латинистами. Правда, в мае они собираются в Блэкпул, там десятки нет, и не будет, но уж больно хочется окунуться в ту атмосферу. На меня она, кстати, тоже произвела очень сильное впечатление.

При упоминании Блэкпула Дорохов чуть заметно поморщился, что не ускользнуло от внимания Сергея, который в этот момент нарочито внимательно наблюдал за реакцией собеседника.

— Англичане молодцы, — добавил Ефимов, — они достаточно бережно хранят свои традиции, что заслуживает только похвалы. У них вполне можно поучиться. И этому, и тому, насколько они лояльны ко всем без разбора, и тому, что все танцоры считали и считают именно Блэкпул мерилом своих достижений. И так будет ещё очень долго, уж в этом можете не сомневаться.

Сергей особо выделил последнюю фразу, с удовлетворением отметив, что на этот раз реакция была как минимум не отрицательная.

— Мне… понятна Ваша позиция, — после недолгих раздумий сказал Пал Палыч и, выдержав ещё одну паузу, наконец, спросил:

— Так что Вы имели в виду под компенсацией?

— О! А вот теперь будем говорить о серьезных делах! — Ефимов сделал вид, что с облегчением меняет тему разговора. — До этого были, так, мелочи. — И вдруг, резко поменяв тон на зловещий, и даже угрожающий, добавил, — Но очень важные(!) мелочи.

С удовлетворением отметив, что выделение слова "важные" воспринято должным образом, продолжил:

— Есть некоторые планы и… некоторые возможности по строительству в Москве, Питере и, скажем, в Екатеринбурге, ну, или, в Краснодаре, залов, сопоставимых с блэкпульским. С соответствующей инфраструктурой, как можно ближе к центру и в шаговой доступности от метро. Первым будет, естественно, московский. Финансирование — моя забота. С партнерами, естественно. Строить будет компания моего очень хорошего друга. Предположительный срок — три-пять лет. Предварительные переговоры о местах — уже ведутся… Вопрос с управляющей компанией в части, непосредственно касающейся именно танцевальных залов и всего, что с ними будет связано, — пока открыт… Хотите поучаствовать?

— На каких условиях? И в качестве кого? — Дорохов даже не пытался скрыть охватившего его возбуждения.

— Я так понимаю, что Вы не против? — усмехнулся Сергей.

— Вы не похожи на Мефистофеля, а значит душу взамен не потребуете, — попытался пошутить Павел Павлович. — но хоть какие-то условия у Вас должны быть, раз Вы это мне предлагаете здесь и сейчас.

— Здесь и сейчас у меня условие всего одно. Остальное — в том случае, если мы сегодня придем к согласию.

— Сергей Михалыч, я давным-давно не мальчик, и поэтому прекрасно понимаю, что ничего невыполнимого Вы не потребуете. Так что не томите, выкладывайте…

— Не томлю. Выкладываю, — развеселился Ефимов. — Вы сделаете все от Вас зависящее, чтобы правила ФТСР, включая судейский Кодекс, выполнялись от первой до последней буквы. И все! Я подчеркиваю! Все(!) выявленные нарушения получали бы соответствующую оценку и имели бы для нарушителей самые неприятные последствия.