— Мистер Бенедикт, рабочий день окончен, — сказала секретарша, появляясь в дверях. — Хэл же предупреждал о перерасходе сверхурочных…

— Да-да… — Бенедикт схватил папку и закрыл ящик письменного стола. — Все, Джеки, выключайте свет. Пойдем… О святая энтропия, а это еще что?!

В темной комнате приятный баритон затянул «Негу сладострастья». Через минуту к нему присоединилось сопрано: «Лобзай меня, лобзай!»

— Свет! Да включите же свет, Джеки! Что происходит?!

— Мистер Бенедикт, это крем. — Джеки щелкнула выключателем, и в кабинете воцарилась тишина. — «Иоанна Любовида», там каждый продукт своей мелодией сопровождается. У меня косметическое молочко играет «Ах, какая прелесть!». Очень мило.

— Что-о?! — Бенедикт ошеломленно уставился на лиловые баночки крема.

— Когда на ночь свет выключаешь, крем о себе напоминает музыкой, и наутро тоже. А зубная паста сопровождается песенкой «Время поцелуев». Что с вами, мистер Бенедикт?

— Немедленно звоните этой!.. — заорал Бенедикт. — Как там ее… Шавк, Шмяк, Швабр, Шлендр… ну, вы знаете… А если на работе не застанете, свяжитесь с ней дома. И пока не отыщете, не уходите. Передайте ей, что временное разрешение отозвано. Отменено. Запрещено. Джеки, найдите ее во что бы то ни стало где угодно, да хоть в преисподней! О господи, ну почему она меня не предупредила?! Я же ее спрашивал! Почему?!

— Мистер Бенедикт, она, наверное, думала, что вы знаете… Это старая рекламная уловка, сейчас все так делают.

— Ну откуда же мне знать?! Я человек холостой! — простонал он. — Джеки, да поймите же… Представляете, вот прибудут тысячи этих проклятых музыкальных шкатулок на транзитный пункт, каждая со своей дурацкой песенкой… Вам известно, что происходит со Сплинксом, когда он музыку слышит? Не зря же у него в кабинете звукоизоляция… Ох…

Они ошарашенно поглядели друг на друга. Джеки попятилась в приемную.

— Послушайте… — начал Бенедикт и тяжело сглотнул.

— Да, сэр?

— Завтра первым же делом… ну, после того, как с этой мисс Шельм разберемся, свяжитесь с… ну, как же его… Кронк? Бронк. В общем, из «Монтгомери Ребек», какой-то начальник каких-то продаж. Скажите, что я приглашаю его на деловой обед. Как можно скорее.

— Будет исполнено, сэр.

Бенедикт щелкнул выключателем и торопливо вышел из кабинета, бормоча на ходу:

— Хороший обед мне не помешает.

В кабинете звонко распевали две баночки крема и деловито гудел транскриптор.

Папочка вернулся домой в тот день, когда мамочка пришла ко мне домой. Так я воспринимаю первый контакт Земли с инопланетянами. Возможно, наши взгляды на человека несколько изменились, но важные исторические события по-прежнему всего лишь фон для того, что ближе к телу. Хотите возразить? А разве трехсторонний пакт между США, Китаем и СССР подписали не на той неделе, когда ваша дочь вышла замуж?

Итак, они сели на Луне. Мало кто знает, что за год до того поднялась тревога из-за движущегося объекта на орбите Плутона. Тогда-то в ЦРУ и решили, что космос — за границами США, а значит, в сфере их интересов. Не отдавать же возможные контакты с галактикой на откуп воякам! Так что наша небольшая контора тоже приняла участие в электронной возне. Ну и русские помогли. Они мастера запускать в космос многотонные корабли, хотя по части коммуникаций мы на корпус впереди, потому что больше стараемся. Англичане и австралийцы тоже не промах, но мы переманиваем у них лучших людей.

Первый сигнал растаял в пустоте, но одним прекрасным апрельским вечером системы связи вновь взорвались. Взошла полная Луна, на фоне которой красовался огромный инопланетный корабль, прилунившийся в Альпах. Три дня его голубовато е мерцание можно было разглядеть в любой шестикратный телескоп, которые тут же размели как горячие пирожки. Полагаю, вы помните, что у нас в то время не было обитаемой лунной базы. В мирное время никому не хотелось тратить деньги на вакуум и камни. Наша космическая программа не позволяла запустить в пришельцев даже канцелярской скрепкой раньше чем через три месяца.

На следующий день я заметил Тилли у кулера.

Для этого мне пришлось пронзить взглядом две двери и миссис Пибоди, мою секретаршу, но я отлично наловчился это делать. Я непринужденно вышел и произнес:

— Как дела у Джорджа?

Тилли хмуро посмотрела одним глазом из-под косой челки, допила воду и еще раз нахмурилась, чтобы я не перепутал гримасу с улыбкой.

— Вернулся после полуночи. Съел шесть бутербродов с арахисовым маслом. Думаю, он начинает улавливать смысл.

Кое-кто назвал бы Тилли старой костлявой кошелкой в мешковатом костюме. Конечно, она худенькая и, конечно, уже не девочка. Но если присмотреться внимательнее, то не сможешь отвести глаза. Я присмотрелся внимательнее три года назад.

— Пообедаешь со мной? Хочу кое-что показать.

Она мрачно кивнула и удалилась. Я проводил взглядом ее загорелые ножки с белым ножевым шрамом и вернулся в свой кабинет. Чертовски хотелось засунуть улыбку миссис Пибоди в ее декольте.

Довольно сложно объяснить, чем занимается наша контора. Всем известно, что штаб-квартира ЦРУ находится в большом здании в Лэнгли, но, когда его построили, оказалось, что ЦРУ влезает в него не лучше, чем дог в конуру для бигля. Кое-как дога удалось впихнуть, но лапы и хвост не поместились. Мы одна из этих лап. Строго говоря, мы вспомогательный объект. Джеймс Бонд глядел бы на нас свысока. Мы держим небольшое рекламное агентство в престижном районе Вашингтона, по чистой случайности как раз рядом с крупным наземным кабелем и оборудованием Военно-морской обсерватории. Наши девочки действительно клепают кое-какую рекламу для других правительственных учреждений. Весь первый этаж завален плакатами «Береги лес от пожара» и «Бросая мусор, не забудьте хрюкнуть». Мы не самый засекреченный отдел ЦРУ, у нас нет ни «беретт», ни ампул с цианидом, и, чтобы попасть в наш подвал, достаточно предоставить рентгенограммы обеих бабушек в фас и профиль.

Что там находится? Несколько лингвистов да отставные вояки вроде меня. Компьютер, на который в АНБ пролили кофе. И Джордж. Джордж — наш карманный гений. Говорят, в начале карьеры он снимал порнушку для яков во Внешнем Монголии. Он питается арахисовым маслом, и Тилли работает на него.

В общем, когда пришельцы начали трансляцию, ребята из Лэнгли привлекли Джорджа к расшифровке. Ну и меня в некотором роде. Серьезные люди присылают мне интересные снимки, когда хотят узнать мнение со стороны. В недобрые старые времена я фабриковал дезу. Терпеть не могу это слово — «деза». Мои работы до сих пор в ходу у историков.

В обед я отправился в столовку «У Рапы» на поиски Тилли. С тех пор как Старший Брат в Лэнгли узнал, что сотрудники агентства ходят к Рапе вместо того, чтобы жевать вареный картон от Управления общих служб, столовскую кассиршу заменили на девицу в чулках с идеально прямыми швами и камерами в обеих, э-э-э, глазницах. Но жратва здесь все равно отменная.

Тилли сидела, непринужденно откинувшись на спинку стула. На ее губах играла мечтательная улыбка. При виде меня улыбка пропала. Тилли только притворялась непринужденной; я заметил у нее в руке несколько сломанных спичек.

Она снова улыбнулась, как будто ей предложили отрезать правую руку за пятьдесят центов. Однако я знал ее давно и понимал, что могло быть много хуже. Мы по-дружески заказали пасту с телятиной.

— Смотри, — сказал я. — Нам наконец удалось синхронизироваться с их лучом и получить пару кадров.

Половина снимка была размытой, половина — вполне четкой. Тилли вытаращила глаза:

— Это, это…

— Ага. Это девушка. Чертовски красивая, вылитая ты.

— Но, Макс! Ты уверен?

Она назвала меня по имени. Добрый знак.

— Абсолютно. Мы видели ее в движении. Это наш пришелец, детка. Мы проверили запись во всех синематеках мира. Это не ретрансляция. Видишь надпись на шлеме и на панели за ее спиной? Это не земной язык. Сомнений, откуда ведется трансляция, тоже нет. На этом корабле полно гуманоидов. По крайней мере, женского пола… Что нарыл Джордж?