– Ну, что? Идём? – спросила Леандра.

– Мы-то идём, – ответил Дрюн. – Но незачем нестись в твоё поместье, сломя голову. Это может тебя убить.

– Верно, – согласилась она и несколько раз глубоко вздохнула. – Верно, – и она направилась вверх по Жакарандовой Лестнице. – Всё, я в порядке, идём.

– Леа, с тобой действительно всё в порядке? – шепнул Холокаи так тихо, что даже Дрюн не услышал. – Если ты выкинешь такое вновь, а меня не окажется рядом, тебе конец.

– Да в порядке я, в порядке, – ответила она, осторожно ощупывая ноющий живот. – Существуют куда более отвратительные способы умереть. Так что пошли, отыщем один такой.

Корабль-призрак накренился. Матрос быстро грёб, перевозя Никодимуса с первой баржи к тлеющему кораблю. Вокруг них простиралась голубая вода.

Когда их конвой покидал Матрунду и уже входил в залив Стоячих островов, штурман первой баржи заметил столб дыма. Капитану очень не хотелось вмешиваться, но Никодимус приказал узнать, в чём дело.

Вдали виднелась небольшая джонка с тлеющими остатками оснастки. Но не было видно ни единого лоскутка паруса. Нос исполосован подпалинами, и ни движения на борту, даже на их окрики никто не вышел с нижней палубы.

Никодимус отправил Дорию, сэра Клода и троих вооружённых матросов осмотреть джонку. Когда Дория крикнула, чтобы он тоже присоединялся к ним, Никодимус понял: они нашли что-то важное. На море стоял почти полный штиль, так что до джонки он добрался без приключений.

Тела увидел сразу. Четверо мужчин. Вернее, поправил он себя, четверо предполагаемых мужчин. Двое так обгорели, что их пол было не разобрать. Двое других в бурых, окровавленных ланготах лежали, раскинув конечности, на палубе.

И тут Никодимус унюхал запах. Горелая плоть… и что-то ещё. Дория стояла у мачты, хмуро листая бортовой журнал.

– Чем это тут так воняет? – спросил Никодимус и вновь принюхался. – Похоже на… раскалённый металл или… Серой, что ли?

– Вогом воняет, – ответила Дория, не отрываясь от журнала.

– Вогом?

– Так называются выбросы действующих вулканов или потоки лавы, стекающие в море. Нехорошо это. К северу от нас большой остров, да ещё и активные вулканы на внешней островной цепи.

– Но ведь здесь-то нет действующих вулканов, – Никодимус опять потянул носом.

– Ни единого на сотни миль.

– Тогда почему эта лодка пропахла вогом?

– Не знаю, но, по-моему, это не самая большая загадка, – она помахала журналом. – Согласно записям, это купеческая джонка с Гребня, ходит в Шандралу каждые три дня или около того. Иногда они подряжаются отвезти груз в другие морские деревни. Три дня назад были в Шандралу. Последняя запись гласит о прибытии на Гребень. Записи об отбытии из порта нет. Трюм полупустой. Балласт отсутствует, корма проседает.

– Думаешь, – Никодимус посмотрел на трупы, – им пришлось спешно покинуть порт?

– Да, – Дория захлопнула журнал. – Даже половина опытной команды обязательно перераспределила бы груз. Если бы на джонку напали пираты, они забрали бы её себе или утопили.

– То есть кто-то напал на них в порту? Никогда не слышал о бандитах, которые бы так сжигали тела, – он кивнул на почерневшие трупы. – Разве что в бою. Огненный неодемон?

– Скорее, лавовый, учитывая запах. Однако судя по тому, что находится в каюте, это далеко не обычный лавовый неодемон.

– А что такое там в каюте?

– Есть кое-какие вещи, – Дория тяжело вздохнула, – которые мне хотелось бы поскорее забыть, а ещё лучше – никогда не видеть. В каюте кое-что в таком роде.

– Настолько ужасно?

– Настолько.

Никодимус приподнял брови. Дория отнюдь не была склонна к преувеличениям. Он последовал за ней на корму. Едва зайдя в каюту, он сразу же об этом пожалел. В углу скрючились три тела, все обожжённые, все – детские. Самому старшему лет шесть, не больше.

– Судя по тому, как они забились в угол, команда пыталась вывезти их с острова, спасти, – сказала стоявшая рядом Дория. – Дети обожжены, но не смертельно. Ещё одна загадка. А что касается их… – она показала куда-то за спину Никодимуса.

Он обернулся и увидел двоих взрослых, сидящих у стены, свесив головы под странными углами. На груди у обоих запеклась кровь, в каждой руке мужчины держали по кривому ножу.

– Что, перерезали друг другу глотки? – спросил Никодимус.

– Нет, они сидят порознь. Перерезали сами себе.

– Выходит, безумие. Что-то свело их с ума.

– И это что-то – на острове Гребень, – произнёс голос позади.

Никодимус оглянулся и увидел в дверном проёме бледного Рори, а также сэра Клода, сжавшего губы в серую ниточку.

– Возвращаемся в Шандралу? – тяжело поинтересовалась Дория.

Никодимус задумчиво покрутил головой. Его келоидный шрам опять зудел. Он рассеянно подумал, не пора ли обновить татуировки заклинаний вокруг шрама, потом с усилием заставил себя сосредоточиться. Возвращаться в город или заняться расследованием?

– А если на Гребне столкнёмся с проблемами? У нас же речные баржи, на них особо не повоюешь. Ко всему прочему, никто из нас, кроме Дории, не умеет сражаться вплавь.

– Леандра с её катамараном и богом-акулой на хвосте нам бы не повредила… – Дория пожала плечами. – Но Нико, что если неодемон сбежит?

– Милорд Хранитель, у гада, способного на такое, очень, очень плохие ипостаси, – добавил сэр Клод. – Жечь свои жертвы, заставлять их…

– Одной из самых опасных тварей, которые мне попадались, был Саванный Скиталец из Авила, – сказал Никодимус. – Своими способностями он был похож на меня. Но переписал и свой праязык, и свой магический язык таким образом, что окружающие сходили с ума.

– Однако ты не рассказывал, что Саванный Скиталец устраивал резню вроде этой, – скептически заметила Дория.

– Нет, – согласился Никодимус. – С ним всё было иначе. Он поражал слепотой, глухотой, афазией и всем в таком духе. Полностью извратив твой разум, он мог сделать из тебя одержимого убийством раба, но никак не самоубийцу. Да и силой огня Скиталец не владел. Лавовый неодемон, способный на подобные штуки, может быть так же опасен, если не опаснее. Я вас понял, сэр Клод. Мы не можем позволить чудовищу беспрепятственно бродить по заливу.

Рыцарь склонил голову. Никодимус, с трудом подавив дрожь, посмотрел на детей.

– Кажется, теперь я знаю, как нам уломать капитана изменить курс и пойти к Гребню.

В какую бы беду ни влипла Леандра, ей придётся пока справляться с ней в одиночку. Что бы там ни заставляло её думать об убийстве матери… хотелось бы надеяться, что жена и дочка смогут договориться и не прикончить друг друга.

Императрица Вивиан Нийоль, Благословенный Создателем Альцион, Героиня Человечества, Будущая Победительница Лоса и орды его демонов, владычица всех королевств Второй Новосолнечной империи, то есть та, на чьи плечи легла вся грязная работа, должна была редактировать.

И это было великолепно.

Вивиан должна была заниматься этим денно и нощно, не зная ни сна, ни отдыха. Она писала на нуминусе. Стеклянная филигрань золотых строк стягивалась в её комнату со всех сторон и сплеталась в сверкающий нимб, висящий в нескольких дюймах над её головой. Низвергающиеся из нимба сотни тысяч фраз молниями пробивали мозг.

Это была основная ветвь её заклинания.

Поддержание сего великого текста без остатка поглощало её внимание и все её силы. Текст ошеломляющих размеров расползался во всех направлениях на несколько миль, координируя несколько тысяч субзаклинаний, написанных на множестве языков.

Необходимость непрерывно накладывать и обновлять, редактировать и переписывать главную ветвь заклинания требовала от разума Вивиан столь многого, что постоянно отравляла её. Буквально убивало наслаждением. Императрица существовала в неком подобии транса. Бесконечная цепочка параграфов заменила сложность реального мира, а свечение текста – небесный свет.