Я не видел её лица, но точно знал, что у меня есть «она», и раньше ходили в одну школу… С крыши, которой, когда-то, спрыгнул и я. Мы это не обсуждали, и никто из друзей, с которыми мы вместе на траве лежали, не интересовался тем чувством, когда летишь с высоты. Как будто об этом все знали, и чувство ускорения, вкус адреналина на себе ощущали все… – для каждого из нас это было выпускным экзаменом.

Никто из нас не обсуждал свои планы, и разорванные фразы, наполненные бессмыслицей, звучали то ли поодаль, с обеих сторон моей головы, или где-то внутри, в моём подсознании. А я их мимо себя пропускал, пытался игнорировать, но, чтобы головой пошевелить, поднять глаза и увидеть, кто хозяин того голоса, в который влюблён, я ни малейших усилий не прилагал. Как будто было всё равно. Словно знал, что через некоторое время снова умру, а потом проснусь у неё на руках. И снова буду всматриваться в бесконечно синее небо, фиксировать движение верхушек деревьев, слушать песню её ласковых слов и наслаждаться мягкими прикосновениями целую вечность…

– Офицер, ты не заснул? – голос девки меня в чувства привёл. Вынудил раскрыть глаза и возвратиться в прежнюю реальность. Я не много пришёл в себя, – здорово меня потрепало… Пули облетали стороной, но атмосфера, в которой являюсь стороной конфликта, выдернула бренную душу, и воткнула в иную реальность. Чтобы прочистить, простирнуть, просушить и встряхнуть. Возможно, адреналин так начудил, и ощущение замедления времени не слабо сказывается на психическом состоянии.

Ладно, девушка отпугнула мои воспоминания о сне. Что ещё добавить? Скажу лишь то, что я точно знаю: проснувшись, с полчаса пролежал, уставившись в потолок, точно понимая, что раньше умирал, потом вставал и снова продолжал заниматься прежними делами. И думал, что это нормально. Но, когда тень сна окончательно покинула моё сознание… когда разум взял шефство над телом, я понял, что жизнь – она одна, и по-прежнему скучна, такая же невыразительная, как и отражение в зеркале.

А та, которая из сна – она быстро ушла в никуда.

– Ну? – я снова вижу девушку, из-за которой пустился в бега. Пожалуй, о её озабоченном виде не стоить много говорить: она топчется рядом, оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к уличному шуму. Рюкзачок, повидавший многое за пару часов, нежится в её тесных объятиях, а шапкой стирает пот со лба, после недавнего спринта.

Я выхожу из тени – лицо ловит тепло. Жара… Это солнце… – как же я его люблю! Отдышались, и можно идти.

«Ты как, нормально»? – киваю девушке, заглядывая в глаза.

«Пока не знаю», – отвечает мне, пожимая плечами. Вечно ты не знаешь…

Мы выходим из-за стены, и спускаемся по «Темпл-стрит». Навстречу нет никого, и только одинокие машины бесшумно тянутся к перекрёстку, а с той стороны улицы – пожилая пара, взявшись за ручки, измеряют длину тротуара короткими шажками. И тощая коляска катится спереди локомотива-мамки, с явно выраженной мексиканской наружностью.

Полупустые улицы – это хорошо. Если снова разразится война, отголоски которой никак не умолкнут за нашими спинами, в виде воя сирен, можно избежать лишних свидетелей. Так же, как и жертв. Но полупустые улицы плохи тем, если за нами увяжется погоня, мы не сможем оторваться и негде будет спрятаться. Сейчас, я именно это и хочу.

Мы ушли от преследования, пробежали больше трёх километров через всякие клоповники, минуя широкие улицы, и теперь подходим к Сити-Холлу. Не самое лучшее место, чтобы спрятать наши лица от глаз патрульных – всё ещё нет уверенности в том, что не жаждут зачинщиков перестрелки уложить мордой в асфальт. Но единственное место, где не станут «палить»: всё же, рядом – здание городского совета.

Миновав белое здание юстиции, мы спускаемся к перекрёстку. На светофоре поворачиваем направо. Хоть знак и красный – не время изображать из себя святошу, особенно, если на твоём счету – с десяток трупов. Я иду, пытаясь не светиться, подтягивая девчонку к себе за рукав. Хоть ей и не нравится, но следует за мной, горя желанием вырваться из моих лап и поравняться, чтобы идти плечом к плечу. Мне пофигу… – хоть за ручку, как влюблённые! Лишь бы миновать этот «блок», пройти тихо и незамеченными через дюжины камер наблюдения, и не притащить сюда ещё одну войну.

Хотя, если бы я был злодеем, то специально притянул бы хвост, чтобы вызвать хаос, стрельбу, войну всех против всех и под шумок тихо уйти. Но… – нет! Мне нужно средство связи, передать координаты, чтобы встретиться с группой подкрепления.

Мы идём быстрым шагом, а солнце светит прямо в головы. Слева от нас – высокая белокаменная голова, в виде гигантской стелы, окна которой смотрят на все четыре стороны; справа открывается вид на Даунтаун – стеклянные небоскрёбы, лица которых отражают небесную синеву. На лавочках, вдоль тротуара – местные бродяги, чернокожие и краснолицые, со скучными глазами; и фонарные столбы, с зеркальными плакатами, нацеленные взглядом на солнце.

Справа, открывается парк с одиноко растущими деревцами и лысеющей дорожкой под ногами, а я шагаю быстро, подтягивая девку за рукав, выискивая взглядом хоть какой-нибудь столбик, обшарпанную будочку, с надписью «Phone». Но, в голове бушует ураган из свежих мыслей. Тасуются слова, выпущенные последним из машины с «Чёрной Колибри».

НАЙТИ ДЕВАЙС.

Что же получается… Выходит, девкака наврала, либо стала участником конфликта, сама того не подозревая? И, что, вообще, за девайс?

Тут вариантов может быть два: девка, может, и правда сунула свой нос в опасное дело, стала свидетелем преступления, мотивом которого была не обычная хейтерская ненависть к представителю секс-меньшинств, а попытка ликвидировать объект, обладавший некой информацией; стал очевидцем чего-то запрещённого. Ведь, она говорила, что «мальчики встречались с птичками», а это значит, что могли хапнуть лишнее. Чёрт, влезть во взрослые дела…! Если такой вариант имеет место быть, обожаемые друзья её подставили, перевели все стрелки на неё.

Какого хрена вообще с ними снюхались? Да и какая может быть связь мальцов нетрадиционной ориентации с откровенными бандитами, занимающиеся преступной деятельностью? Полный ступор. Что-то эта тема не вяжется… Да и почерк убийства указывал на ненависть к лицам ЛГБТ, и их стиль жизни, который выбрали.

Тут одни пробелы… Не может быть, чтобы грёбаный спецназ гонялся за девкой только лишь потому, что стала свидетелем убийства на почве нетерпимости к геям! Дело непростое, но, определённо не стоит того, чтобы затевать войну.

А теперь версия номер два: девушка сама нашкодила, да так, что по её вине погибло два невинных человека. Это вполне объясняет взлом квартиры, и бардак, который первые гости натворили, не элемент устрашения – они что-то искали. Но, зачем, тогда мальчишек убивали? Попытка запугать? И, что это за девайс такой, какова его цена, если смерть десятка своих не запугала, а, скорее наоборот – разозлила?

Короче, вывод напрашивается такой: девка, и правда, не виновата, но на неё всё свернули. Возможно, подсунули то самое устройство, о существовании которого даже не догадывается. И теперь, всё внимание сконцентрировано на ней. Тут могут быть замешаны кураторы их «невинного» сообщества, которые, почуяв, что запахло жареным, нашли крайнего и умыли руки. В таком случае, – что-то подсунули и указали на неё. Их надо всех проверить на детекторе.

Ну а второй? Девка играет свою роль, прикидываясь святошей, пока какой-то «офицер» свою задницу рвёт, защищая и убегая от погони. Что же, в таком случае, имеем дело с опытным манипулятором. Моими руками весь жар загребёт, подождёт, пока всех «перехлопаю», умоет руки и уйдёт. Если так, то её девушку надо тоже «пробить» на детекторе, и, в особенности – предрасположенность к однополой любви. Возможно, заодно, – обе играют свои роли. И никакие не…

Ладно, – время покажет… Раздобыть бы средство связи.

Я сворачиваю на «Гарлем-Плэйс». Тут узко, безлюдно и глухо. Слева какие-то забегаловки, и складские помещения, раскладные решетчатые двери, которые закрыты на висячий замок, а справа – глухая стена. Идеальное место, чтобы прижать и поговорить, пока вой сирен ещё слышен вдали.