– Я думал о вашем дядюшке, миледи, – сказал мэтр Доне, почти извиняясь, – он очень огорчится, когда узнает, что так и не смог повидать вас.

Габриэлла удивилась ещё больше.

– Он умер? – её голос был наполнен тревогой и горечью.

Тут уже мэтр Доне не выдержал и расхохотался во всё горло. Он смеялся долго, до слёз и колик в животе. Давно его так не веселили. Он даже не мог вспомнить, когда так смеялся в последний раз. Немного успокоившись и промокнув слезы возле глаз, священник попросил.

– Милое дитя, налейте мне, пожалуйста, из того кувшина немного воды.

Габриэлла встала, подошла к небольшому столику возле стены, налила в чашу воды и подала её архиепископу. Тот выпил и, улыбаясь, пригласил Габриэллу снова присесть на её место.

Она была немного удивлена поведением архиепископа, самого грозного из всех священников английской церкви. Габриэлла не могла понять, что заставило его так рассмеяться. Она стала нервничать, крепко сжимать руки, стараясь не показывать своего замешательства перед архиепископом, иначе он сможет просто уничтожить её. Но священник не хотел продолжать этот турнир хитрости и острословия. Он спокойно облокотился на спинку кресла и продолжил разговор.

– Ваш дядя, миледи, не умер, нет. Наверное, в глубине души вы очень сожалеете об этом, но это так. Он жив и здоров, и будет скоро веселиться на балу у герцога. Представляю, в каком он будет бешенстве, когда узнает, что не смог свидеться с вами. Ведь единственным его желанием последнее время было только то, чтобы увидеть вас в стенах этого аббатства и поскорее заточить вас в каком-нибудь монастыре с моего согласия, разумеется. Но я не хочу вредить вам. Я вижу, что вы не похожи на других женщин, и не могу вам сейчас определенно сказать, будет ли для вас подходящим такое место, как монастырь при Пертском аббатстве. Может вам стоит попробовать себя на другом поприще. Допустим, приближенная дама герцогини, или нет! Советник короля!

От упоминания короля Габриэлла невольно вздрогнула. «Вот ты и раскрыла себя, милочка. Очень хорошо.» – подумал мэтр Доне, не показывая виду, что одержал победу в этом турнире над своей собеседницей. Но Габриэлла только передёрнула плечами и удивленно спросила.

– А разве есть такая должность при короле? Или герцог назначит новые должности своим лордам, когда взойдет на трон?

– Герцог? – настала очередь удивляться архиепископу. – Почему герцог?

– Конечно же, герцог, ваше высокопреосвященство. А о каком короле вы могли ещё подумать?

Мэтр Доне начал уставать от этих бессмысленных споров и хитроумных сплетений. Почему не задать ей вопрос прямо или сказать то, что её явно должно заинтересовать.

– Миледи, – голос его был еле слышен, – герцог послал своего преданного слугу, сэра Уостера, к вам в замок Грегари с приглашением на бал, который он даёт послезавтра в своём дворце, в Йорке. Сэр Уостер уже добрался до вашего замка сегодня вечером.

– Как жаль, что он проделал такой путь напрасно, ведь он никого не найдёт в замке Грегари. И странно, что мы разминулись с ним. Я ехала по большой Девонширской дороге и никого не встретила на этом пути. Разве, что оборванные крестьяне, бродячие артисты и двое всадников в одежде крестоносцев ордена…. Нет, не могу вспомнить, к какому ордену они принадлежали. Всадники так быстро проскакали мимо моей повозки, что чуть не перевернули её, и я не успела хорошенько разглядеть их щиты.

– Они принадлежат к храмовникам Йоркширского ордена, миледи, – мэтр Доне отлично понял, что Габриэлла успела очень хорошо разглядеть гербы на щитах, но ничего не сказал. – И могу вас заверить, что это самый преданный королю орден до последнего рыцаря.

– Королю или герцогу, ваше высокопреосвященство? – опять уточнила Габриэлла.

– Королю, – тихо произнёс мэтр Доне. Женщина явно не понимала его намёков, или упорно не хотела понять их. « Да, тяжеловато мне будет добиться расположения этой упрямой девчонки», – подумал священник.

За дверью кельи послышался легкий стук.

– Войди, Мариньи, – позвал мэтр Доне.

И тут же дверь отворилась. В комнату вошёл человек невысокого роста с густой копной черных волос и короткой волнистой бородой. Одет он был в широкий восточный халат, а на голове у него возвышался ночной белый колпак. Чёрный огарок свечи дрожал в зажатом кулаке. Он спокойно подошел к креслу священника, отвесил неказистый поклон Габриэлле и преспокойно уставился на мэтра Доне. Тот молчал.

– Ну, спрашиваю я вас, Донециас, что это такое?

– А что такое? – священник изобразил удивление и попытался даже осмотреться вокруг себя, ища глазами то, что вызвало у вошедшего такой вопрос.

– Вы опять дурачите меня, Донециас. Я спрашиваю, на что это похоже, Святая Матерь Божья! – Мариньи почти кричал. – Скоро уже рассвет, а вы ещё не ложились, а завтра, то есть уже сегодня, вам надобно будет встречать посла от папы и подготовить переписку к отправке в Рим. Сколько дел для больного, глупого старика. А вам, уважаемая леди, – набросился он на Габриэллу, – должно быть стыдно, утомлять поздними визитами архиепископа английской церкви!

– Но, я…

Смущенную Габриэллу перебил мэтр Доне.

– Простите, миледи, за столь нелепое появление моего самого близкого друга…

– И личного лекаря! – спешно добавил Мариньи.

– И самого гениального лекаря, бакалавра Римского Университета, дона Мариньи. Кстати, мой дорогой друг, – мэтр Доне обратился уже к лекарю, – мне некий сэр Пен одолжил очень хорошее лекарство от моей мигрени, к сожалению, оно быстро закончилось, но помогает весьма успешно.

Габриэлла услышала знакомое имя и насторожилась. А дон Мариньи закатил глаза и, сложа руки в порыве мольбы, воскликнул.

– Я вас предупреждаю в последний раз, мой дорогой Донециас, если вас отравят каким-нибудь лекарством местные шарлатаны, я не буду готовить вам противоядие. Пусть это послужит для вас уроком.

– Но, уважаемый дон Мариньи, – тут уже вмешалась в этот странный разговор Габриэлла, – если вы не приготовите противоядие, архиепископ, да продлит Господь его дни, может умереть, и тогда для кого это всё послужит уроком, когда самого ученика не будет в живых?

Мэтр Доне и Габриэлла переглянулись и, сдерживая смех, уставились на лекаря. Тот в свою очередь, понимая, что его хотят разыграть, ещё больше стал сердиться.

– Я вас предупредил, Донециас, я ухожу, – он замахал руками и вышел из кельи.

Как только за ним закрылась дверь, священник и его гостья расхохотались.

– Но, уже действительно, поздно, – мэтр Доне внимательно посмотрел на Габриэллу. Женщина была спокойной и немного уставшей. – Вам тоже не мешало бы отдохнуть, а вот завтра нам о многом нужно будет поговорить. Прошу лишь об одном, миледи, не пытайтесь бежать. Больше во всей Англии друзей вы не найдёте. Вы обещаете?

Опять от неё требовали обещаний. А если это ловушка, и она сама позволит спокойно поймать себя? Архиепископ словно прочел её мысли.

– Мне не очень нравится ваш дядя, миледи, но я думаю и надеюсь, что с вами мы найдём более интересные и достойные дела на благо короля и Англии. Обещаете?

Габриэлла медлила. Слишком высока была цена доверия этому человеку, которого она видела сейчас первый раз в своей жизни. Но раз он так говорил, значит, многое уже знал, и наверняка ей не удастся незаметно выехать через аббатские ворота. И она согласилась.

Монахи провели её в маленькую келью, где стояла только деревянная кровать, больше напоминавшая широкую лавку, и еще одна скамья вдоль стены. Том уже успел здесь обосноваться, перенёс походные вещи, сложил аккуратно их в углу и ждал прихода хозяйки. Недавние друзья по келье не узнали в нём своего собрата, его перевоплощение из монаха в слугу миледи удалось превосходно. Ему оставалось только дождаться хозяйку.

Габриэлла уже под утро явилась в отведённую для ночлега комнату, легла на кровать и, не сказав слуге ни слова, тут же уснула. Том, недолго думая, положил плотную мешковину на пол возле двери, под голову пристроил небольшую торбу и растянулся во весь рост, перегородив собой вход в келью.