В полумраке дрожали блики огня, который вырывался из нутра огромной чаши, стоявшей в самом центре круглого зала. Бесчисленные глазницы прямоугольных окон открывали провалы в ночную тьму, которая плотно обволокла мир снаружи.

Человек в черной мантии был неподвижен. Его поблекшие от седины и некогда русые волосы были коротко острижены и аккуратно расчесаны. Серые безразличные глаза были увенчаны дугами темно-бурых бровей, редких, но сильно выделяющихся на фоне бледного как смерть лица. Он стоял у одного из окон и вглядывался в бездну ночи, с шумом вдыхая прохладный морской воздух.

Послышался скрип открываемой двери. Человек обернулся. Вошедший был облачен в похожую черную мантию. Он выглядел несколько моложе, но лик его был столь же бледен, и столь же сер был его надменный взгляд. Стоявший у окна лишь на миг задержал на нем взор и вновь повернулся к ночной тьме, будто мог что-либо разглядеть в ней.

Вошедший усмехнулся, и, пройдя через весь зал, остановился в нескольких шагах.

– Другого приветствия от тебя я и не ждал, Эсторган, – произнес он громким, но слегка надорванным голосом.

– Докладывай.

– Докладывать? – возмутился вошедший. – Кто ты такой, чтобы разговаривать со мной в приказном порядке? Докладывать тебе будут твои тролли.

– Я колдун Второй Власти, если ты позабыл, Бэнгил, – гневно прошипел Эсторган. – Именно я возглавляю Шестерых в отсутствие колдуна Первой Власти.

– О да! – с издевкой в голосе ответил Бэнгил. – Даэбарн отсутствует. Отсутствует без малого двадцать лет. Надо полагать, с тех незавидных пор, как был убит.

– Тем более.

– Даэбарн убит, – повторил Бэнгил. – Драугнира и Полкворога постигла та же участь. Двимгрин – себе на уме. Так кого ты возглавляешь, испепели тебя драконы?! Одного меня?!

Последние слова он яростно прокричал. Эсторган же даже не обернулся.

– Остынь, – изрек он. – Злость свою прибереги для врагов. И перестань прекословить попусту. Ты говорил с ним?

– Его нет в Афройне.

Эсторган вскинул брови и обернулся. На лице его застыл немой вопрос.

– Нет его там! – нервно повторил Бэнгил.

– Но крепость в осаде!

– В осаде. Уже восемь… нет, девять лет.

– Как он покинул ее?

– Мне почем знать? Если я сумел попасть туда, то отчего же Двимгрин не может выйти?

– Ты был на ездовом драконе, а Двимгрин, насколько мне известно, не сторонник полетов.

– Если есть серьезный повод, глупые страхи вторичны.

– Но уверен ли ты, что его там нет?

– Ну конечно! Стал бы я пустословить! – воскликнул Бэнгил. – Фрэги говорят, что его уже год как нет.

– Год?!

– Ты не ослышался.

Эсторган сложил руки на груди и медленно двинулся в сторону стоящей в центре огненной чаши, устремив к пламени задумчивый взгляд.

– Что еще тебе известно? – спросил он. – Куда он направился? С какой целью?

Бэнгил, не отрывая глаз от Эсторгана, ответил:

– Это все. Они ничего не сказали. Эти твари велели мне убираться из «владений мастера Двимгрина».

– Велели убираться?! – вскипел Эсторган. – Кучка фрэгов осмелилась так дерзить тебе, одному из Шестерых, а ты ничего не смог сделать? Ведешь себя, словно ничтожный червь! Подчас я думаю, что старый дурак Хаг более достоин твоего места.

– Тебе прекрасно ведомо, что представляют из себя фрэги Двимгрина! – огрызнулся Бэнгил. – Они не признают другой власти, кроме власти своего повелителя. И до нас им нет никакого дела. Вот чего нам всегда недоставало – сплоченности и равенства в глазах друг друга! Это одна из причин нашего падения!

Эсторган промолчал в ответ, и лишь спустя несколько мгновений заговорил вновь:

– Афройнский Ворон всегда был сам по себе. Мне это не нравилось тогда, как не нравится и сейчас. Он ставит себя выше нас лишь потому, что не черпает силы из амулетов. Что ж отчасти это заслуженно: он действительно сильнее нас…

Эсторган был прав. В начале Первой Эпохи Мрака, Дардол сотворил шесть амулетов, в которых была заключена темная мощь, и шестерым своим последователям он даровал эти творения. Носитель его получал неиссякаемую магическую силу и вечную жизнь. Однако в те дни никто, кроме колдунов и самого Дардола, не знал о существовании тех амулетов. И лишь не столь давно, во время похода Трех Меченосцев, предыдущий Верховный Маг Тригорья Экгар раскрыл эту тайну. Так был побежден Драугнир, Колдун Четвертой Власти. Великий Экгар лишил его источника силы, после чего служитель Тьмы стал слабым и уязвимым, как будь он простой смертный.

Из всех колдунов лишь Двимгрин не имел такого амулета, потому как он пришел на служение Тьме гораздо позже. Однако он и не нуждался в нем, потому что он сам познал истинную суть учения Тьмы, и потому считался гораздо более могущественным колдуном, нежели прочие, хоть и не был удостоен высокого ранга.

– Нужно найти его и выяснить, что он замышляет, – сказал Эсторган. – Мастер созывает нас. Нам следует собраться в Линале. Чем скорее, тем лучше.

– Ты уже называешь его Мастером? Того, кто некогда отозвал наши войска в час, когда победа была почти у нас в руках?

– А как я должен называть его, коли в нем сила всех Хранителей?! – с вызовом в голосе вопросил Эсторган. – Того, кто сотрет нас в порошок в случае неповиновения?

– А что же Хранители? Они хоть и слабы, да только этот твой Мастер не может стоять выше их. Они жаждут мести. И на чьей же мы будем стороне, когда час расплаты настанет? Хочешь разделить незавидную участь самопровозглашенного властелина, Эсторган? И при этом втягиваешь в эту смуту меня?

– Еще рано судить об этом…

– Лишь бы не стало слишком поздно, – заметил Бэнгил.

– Как бы то ни было, ныне я вижу лишь одну силу в Гэмдровсе. Это Вирридон. Он теперь наш повелитель, и нам придется признать это, желаем мы того или нет. Противостоять нет смысла. Он без усилий раздавит нас, как жалких мух.

– Бьюсь об заклад, что Двимгрин никогда не признает его власть.

Подойдя к окну, Бэнгил устремил взор на север. Где-то в той стороне находилась столица королевства, не столь давно занятого силами Тьмы и ныне именуемого Омраченным.

– Ежели так, это станет его ошибкой, – спокойно заявил Эсторган. – Мне нет дела до его решения. Но я, конечно же, предпочел бы видеть его в наших рядах, ведь он довольно сильный колдун. Таких, как Двимгрин, благоразумнее держать в союзниках, нежели в противниках.

– Как он вообще может быть противником? У нас общая цель, одно учение. Воля Изменения направляет его так же, как и нас.

– Но каждый видит ее в собственном луче.

Бэнгил неохотно кивнул, выражая некоторое подобие согласия, и проговорил, меняя тему разговора:

– Я видел корабль у причалов…

– Да, вчера в порт Денхира прибыли послы с островов Ранве-Нара. Схиладрик выражает нам почтение и предлагает любую необходимую помощь.

– Выражает почтение, – повторил Бэнгил с усмешкой. – Другого от ранвенарцев я и не ожидал. Они всегда с дрожью пресмыкались перед теми, кто сильнее. Жалкие…

– Только по этой причине Ранве-Нара до сих пор существует. Чего не скажешь о Вирлаэссе. Теперь мы властвуем на древней земле непокорных хомагейнов, – Эсторган посмотрел на Бэнгила так, будто ожидал от него какого-то ответа или одобрения, и спустя мгновение произнес: – Отправляйся в Линаль, предстань перед Мастером.

Бэнгил встрепенулся. Лицо его было исполнено возмущения.

– Что? Я еще и должен предстать перед ним?!

– Почему нет? Тебе придется сделать выбор. Либо ты с Мастером, либо против него. Ежели против, тогда ты и мой враг тоже.

Эсторган устремил испытующий взгляд на собеседника.

– Я предстану перед ним…

– Вот и отлично. Не нужно страшиться его.

– Я не страшусь! – раздраженно воскликнул Бэнгил.

– Хорошо, если так.

– А что будешь делать ты?