Рассмотрим несколько типичных примеров размытия критериев. Дж. Вуджер еще в 1929 году предложил целостный набор из пяти подкритериев, которые в сумме должны были давать однозначный вывод [233, с. 45].
Во-первых, он указал на «внутреннюю организующую связь» между частью организма и целым. Однако достаточно взглянуть на мотор современного автомобиля, который рассчитан на взаимодействие с данной конкретной моделью и может функционировать, лишь когда работает электроника машины, чтобы усомниться в чисто техническом статусе этого мотора. Даже если расширить толкование указанного критерия и представить часть организма как неотъемлемую, не могущую существовать без целого, в то время как механизм можно разбирать на составляющие, то сейчас существует пересадка органов, а множество производств непрерывного цикла нельзя останавливать ни на минуту.
Во-вторых, организм компенсирует изменения в окружающей среде внутренними изменениями. Но орбитальные станции копируют бактерию: чтобы обеспечить поддержание стабильной внутренней температуры и давления, они расходуют запасенные вещества и энергоресурсы.
В-третьих, независимость жизни от человеческого ума и, напротив, зависимость техники. Здесь так же произошло размытие критерия. Требование автономности космических аппаратов, охранных систем и компьютерных программ соблюдается все более успешно. Компьютерные вирусы, написанные один раз, затем существуют совершенно независимо от создателя. А курица на птицеферме не может прожить и пары часов в случае отключения технологического комплекса – задохнется.
В-четвертых, эволюция жизни, определяющая существование данного конкретного организма. На данный момент практически невозможно отрицать эволюции технических устройств, пусть эта эволюция специфична, но «естественный» отбор среди танков и моделей мобильных телефонов очевиден любому, кто станет изучать историю техники. Если шире применять категорию «исторического», то, казалось бы, вопросы будут сняты – перед нами две линии эволюции, одна биологическая, другая техническая, их просто не следует смешивать. Однако сам принцип «живое из живого» уже нарушен, из неорганических материалов собрали ДНК бактерии, и эта бактерия смогла осуществить деление, то есть размножалась [188].
В-пятых, организмы могут быть генетически родственны друг другу. Однако родственны и технические изделия – изоморфизм определяется схожими задачами и аналогичной проектной документацией.
Можно возразить, что если живой природе генетически заданная информация неотделима от организма, то в технической реальности информация о создании технических изделий существует отдельно от них [50, с. 42] Однако и здесь существуют сложности: на жесткий диск компьютера можно записать практически всю информацию о его же сборке, о программном обеспечении и т. п. Генетический материал давно уже может храниться годами отдельно от организма, и расшифровка ДНК становится рутинной процедурой. Можно было бы сказать, что критерием выступает «возможность обращения» с технической информацией: человек может ею распоряжаться, а никакая ящерица свой код ДНК не считывает.
Критерии, сформулированные Дж. Вуджером еще в 1929 году, разумеется, устарели; они ценны именно тем, что сегодня опровергаются на уровне обыденного знания. Если же говорить о современных критериях, которыми оперируют сами биологи, то показательная обзорная статья И. Я. Павлинова «Концепции рациональной систематики в биологии» [170]: автор, в процессе анализа разнообразных подходов к классификации живых существ, пытается найти некие общие критерии, которые можно было бы использовать для наиболее универсальной и безошибочной систематики. Но когда им последовательно перебираются различные систематики, создававшиеся в процессе развития биологии, то всплывает тенденция – в их основе все больше лежат не чисто биологические качества живых существ (пусть даже их эволюция), но общие онтологические. К примеру, предлагается строить систематики по образцу математических фракталов[16]. Но тогда неизбежно возникает проблема: как отличить систематику живых существ от системности мира в целом? И чем такая систематика не будет подходить для описания техники?
Сравним соотношение биологического и технического с отношениями неживой природы и биологического. Далеко не сразу был преодолен разрыв между живым и неживым, существует множество переходных форм (те же вирусы). Жизнь покоряла все новые пространства, трансформируя себя, одновременно изменяя Землю. Так же и с более сложной ступенью развития материи – техникой. Первое преодоление качественного рубежа, само создание техники, лишь один из витков спирали ее развития. Человеческое сознание было единственным вместилищем информации о технических устройствах. Сейчас информация все более, если так можно выразиться, отделяется от человеческого мозга – в книгах она оставалась лишь потенциально используемым набором знаков, компьютеры же претендуют на независимое от человека мышление.
Рассматривая технику исключительно в утилитарном ключе, лишь как инструмент – мы неизбежно сужаем рамки ее восприятия. Одна из проблем антропоцентрического понимания техники – постоянные попытки представить ее в качестве инструмента по выполнению очередного социального идеала. Но если рассматривать техническую реальность как нечто объективное, то человек – настолько же необходимая составляющая техники. Как и техника необходима для существования общества. То есть чтобы сформулировать новый критерий, необходимо рассмотреть взаимодействие человека и машины в контексте развития технологии.
Лишь тогда станет ясно, чем может стать техника в случае «информационной революции».
Работа любого технического устройства или технологии основывается на том, что их создатель (или пользователь) рассчитывает в будущем получить определенный результат. Прогноз – это тождество бытия и мышления, обращенное в будущее. Насколько он верен, настолько работа машины будет соответствовать ожиданиям пользователя и соответственно, техника будет оставаться сама собой.
Что же обеспечивает машина?
Рассмотрим две крайности. Если деятельность машины абсолютно хаотична, то это уже не машина, ее применение – не технология. Если бы машина могла обеспечить противоположность хаоса, детерминировать будущее всего мира это было бы уже нечто большее, чем просто механизм, чем технология. Это было бы явление подлинного Deus ex machina.
Если вспомнить расплывчатое определение Ж. Делёза и Ф. Гваттари машины как набора сечений, срезов того потока, который проходит сквозь нее, и дополнить это определение рефлексией процессов, обязательных для техники, можно сказать, что машина предопределяет некий срез будущего, создает его. Это предопределение не гарантировано от случайности, не тотально по отношению к будущему бытию. Можно сказать, что машина формирует будущее – ровно настолько, насколько тождественен бытию тот замысел, который лежит в ее проекте. Это формирование хорошо подходит к хайдеггеровскому пониманию сущности техники, которая «расположена в области, где имеют место открытие и его непотаенность, где сбывается истина» [244]. Сбывающаяся истина – это ведь воплощение теории на практике. Единство открытия и его использования.
Осознанное формирование будущего – вот принцип, который можно использовать в качестве критерия различия биологического и технического.
Тогда прогноз развития техники – это рефлексия будущего, обретающая воплощения в технологиях и технических изделиях. Он соответствует возможностям и длительности функционирования системы. Чем на более длительный срок делается прогноз, тем большее тождество бытия и мышления должно достигаться, тем большее количество областей знания должно охватываться прогнозом.
В дикой природе живые организмы существуют, не осознавая себя. И чем выше развитие организмов, чем ближе они стоят к обретению сознания, тем ближе они именно к формированию будущего. Разумеется, можно привести контраргумент: живое создает будущее, ведь жизнь изменила состав земной атмосферы, а любой хомяк запасает еду на зиму. Тут необходимо провести различие между формированием будущего осознанным и воспроизводством себя, как единственным способом определения будущего. Жизнь воспроизводит себя до тех пор, пока существует заранее имеющаяся возможность – лишь чрезвычайно благоприятные условия Земли позволяют эволюции тысячами лет создавать новые виды живых существ. Эволюция слепа, «работает на ощупь»; живые ткани не могут использовать принципиально новые материалы, не располагают возможностями проектирования самих себя. С точки зрения любого инженера эволюция – весьма посредственный конструктор, обладающий громадным терпением и запасом времени.
