Эдуард Крал из Комарова II.
Вацлав Шмид из Осека.
Вацлав Кунц из Осека.
Ярослав Буреш из Точника.
Ярослав Шпот из Точника.
Вацлав Ржах из Осека.
Йозеф Лукеш из Каржеза.
Что же там произошло? До нас доходили только отрывочные сведения. Товарищи в убежище чувствовали себя сравнительно в безопасности. Казалось, что гестапо ничего не знает о их местопребывании, продолжали действия и ждали весны, чтобы перебраться в другое место. Однако ранним утром 11 января 1944 года гестаповцы совместно с вооруженными подразделениями СС заняли Уезд. Они арестовали группу людей и погнали их к лесу, который оцепили вооруженные до зубов эсэсовцы. Лесника послали с ультиматумом. Они предлагали сдаться или в противном случае весь Уезд сравняют с землей, а жителей расстреляют. Оказать сопротивление было невозможно. Партизаны, желая сохранить жизнь жителям Уезда, сдались. Товарищ Коштялек застрелился. Партизан связали и отправили в Горжовицы.
Мы с товарищем Куркой возвратились в Прагу. Снова отдали приказ: всем, кто находился с нами в контакте, уйти в глубокое подполье.
Этот приказ выполнил только товарищ Рудиш. Он уехал из Праги и поселился в Находе, где создал партизанскую группу, которая действовала вплоть до 1945 года.
О принятии строжайших мер конспирации и о тяжелой ситуации, в которой оказалось руководство партии, я говорил и с товарищем Карелом Гиршлом.
— У нас нет никакой уверенности в том, что за нами не следят на каждом шагу. Главное, что сейчас необходимо, — это всем работать самостоятельно, только так мы сможем продолжать нашу деятельность. Считайте себя составной частью партии. Если вам понадобится что-то обсудить с нами, держите связь через товарища Вейднера. Мы сможем с вами связаться через заводскую организацию. Приступайте как можно скорее к изданию газеты, привлекайте людей на свою сторону, расширяйте свою организационную сеть и готовьтесь к боевой деятельности. Помните, что немцы во время своего отступления будут все сжигать и уничтожать, поэтому в каждом населенном пункте, на каждом заводе нужно формировать боевые отряды, которые могли бы воспрепятствовать этому.
Во второй половине января прокатилась новая волна арестов, главным образом в Кладно. Были арестованы Шнейдеры, Бенишки, Плишек, Кулда и другие. В Челаковицах гестапо арестовало Ирушека и Достала.
Я перебрался в свою новую подпольную квартиру — к товарищу Брзобогатому в Здибы.
Товарищ Брзобогатый по профессии шорник, жил один. Он был настоящим патриотом, смертельно ненавидевшим фашистов. У Брзобогатого был радиоприемник. Теперь я и сам мог слушать передачи, а не ждать сообщений от других. Его дом находился возле дороги напротив большого имения.
— Будь очень осторожен, не открывай окон. В погребе оборудуем потайное место. В случае опасности скроешься там, и тебя не найдут.
О моем местожительстве знали только Курка и Вейднер. Последний в один из январских дней оказался в Здибах. До этого времени он жил легально, но товарищи, работавшие с ним на заводе, сообщили, что им интересовалось гестапо. Вейднер решил уйти в подполье.
Мы прожили вместе около недели, пока он не нашел жилья.
В конце года и Стейних рассказал друзьям, что, как ему показалось, за ним следили, когда он возвращался после встречи с товарищем Формановой. В связи с этим типографию перебросили на квартиру Яна Свободы, который обеспечил издание «Руде право» и листовок. По конспиративным соображениям типографию несколько раз перебрасывали с места на место.
Мы снова и снова обсуждали последние события, и опять вставал тот же вопрос: кто предает наших товарищей?
Опять вспоминали отдельные эпизоды арестов. Когда говорили об облаве гестапо в Раковнике, товарищ Курка сообщил мне, что об этой встрече знал Фиала. Его сообщение меня удивило. До сих пор я думал, что Фиала о ней не знал.
— Нет, — возразил Курка, — Фиала знал. Молак рассказал ему о намечаемой встрече.
Это послужило новым поводом для раздумий. Я поручил товарищу Курке проверить отдельных людей, включая Фиалу. В свете последних событий все поведение Фиалы стало подозрительным.
Несмотря на опасность, нависшую над нами, мы не могли оставаться бездеятельными. По просьбе товарищей я написал в январский номер «Руде право» статью, в которой вновь отмечалось, что долг каждого, кто сочувствует патриотам и считает себя антифашистом, — активно участвовать в борьбе. Основа успешной борьбы — создание боевого единства, которое нашло свое воплощение в национальных комитетах.
Статья «Грядет час наступления» заканчивалась призывом: «Всеми видами оружия будем бороться против оккупантов! Будем в нашей борьбе бдительны и хитры! Давайте бороться так, чтобы гестапо было против нас бессильно!
Чехословаки, помните, что только борьба и боевая находчивость поможет подготовить все силы к решительному удару в нужный момент! Мобилизуем для этого все силы!»
Призыв наш поддержали действия народного сопротивления. Опять давала себя знать инициатива наших партийных организаций, и мы считали своим долгом поддерживать, возобновлять и налаживать связь с отдельными товарищами. В январе я встретился с товарищами Куркой Вейднером и Штястным. Мы обсуждали дальнейшие действия. Предстояло решить вопросы, связанные с осуществлением плана по формированию боевых групп там, где были уже созданы для этого предпосылки. Хотели мы также учредить революционные национальные комитеты, все усилия которых в эти дни были бы направлены на саботирование приказов гаховского правительства. Этот вопрос я досконально обсудил еще в Лоунах с товарищем Аксамитом. Говорили мы с ним и о работе в различных массовых организациях. Мы поручили товарищу Аксамиту заняться вопросами, связанными с формированием Национального фронта и Центрального национального комитета. Еще в Лоунах товарищ Аксамит сообщал, что он сблизился с некоторыми людьми и что в ближайшее время может быть учрежден Центральный национальный комитет.
Другой вопрос, который мы также обсудили с Аксамитом, а теперь и с Куркой и Вейднером, — это вопрос о тесной связи комитетов с революционным движением. Эта сфера нашей деятельности очень пострадала в связи с арестом Видима.
В начале февраля я со Штястным разработал программу работы среди крестьян.
— Нам нужно убеждать крестьян бойкотировать и саботировать поставки зерна и других сельскохозяйственных продуктов. Вместе с тем — не ослаблять борьбы со спекуляцией.
Я попросил Бедржиха Штястного заехать в Челаковицы (он хорошо знал этот город), предупредить товарищей, что после ареста Ирушека и Достала им как можно скорее следует уйти в подполье. Товарищам Долейшиму, Добиашу (Бородачу), железнодорожнику Клингеру и его зятю передать, чтобы были очень осторожными и работали самостоятельно. Лучше, если они уедут в район Чешско-Моравской возвышенности и свяжутся с товарищем Рудишом.
Позднее мне стало известно, что товарищи не последовали нашим указаниям. В их организацию проник кто-то[37], убеждавший их, что уход в подполье — неверный путь. Спустя некоторое время этих товарищей арестовали.
В ту пору я не выходил из квартиры. Все необходимые инструкции передавал через товарища Вейднера, чтобы гестапо не нащупало наши следы.
На каждом шагу Центральному Комитету грозила опасность. В начале февраля арестовали Фрайбиша и Пиларжа. Первым гестаповцы схватили Пиларжа. Они набросились на него на улице и ударили палкой по голове. Пиларж потерял сознание. Фрайбиш побежал. Но и ему не удалось скрыться. Мы потеряли двоих выдающихся борцов. Как не хватало нам Фрайбиша, который помогал бежавшим военнопленным! Ведь он вместе с железнодорожниками переправлял их в Остраву, где была оборудована база. Оттуда пленных перебрасывали в Бескиды.
Но движение продолжало жить. Организации обрастали новыми людьми. Отрадное сообщение я получил в то время о подпольной организации коммунистической молодежи в Гостивицах, которую инструктировали Курка и Вейднер. Инициатором ее создания еще в 1940 году был товарищ Жижка. С годами политический кружок вырос в прочную ячейку (в нее входило около 40 человек), активно выступавшую против оккупантов.
