С товарищем Шефрной мы договорились, что регулярно встречаться не будем.

— Если ты мне понадобишься, я знаю, где тебя отыскать.

Шефрна показал мне служебное помещение и где хранится ключ.

— Всегда найдешь здесь безопасный приют.

В создавшейся обстановке чрезвычайно трудно было раздобыть продовольственные карточки, и мы почти полностью зависели от черного рынка. К счастью, благодаря Шнейдеру у нас было достаточно денег.

Вскоре я встретился с Арноштом Вейднером и попросил его помочь нам печатать «Руде право» у него. Он согласился.

— У нас есть техника, бумага, радиоприемник, пишущие машинки и люди.

Мы разработали план выпуска «Руде право». До конца 1943 года вышло пять номеров «Руде право». Одновременно печатали инструкции для работы организации и инструкции по проведению акций саботажа.

Я вновь наладил связь с челаковицкими товарищами и информировал их об обстановке. На них я конкретно мог рассчитывать при проведении диверсионных актов.

По инициативе заводской организации на «Вольмане» в Челаковицах уже в прошлом совершались диверсии. Подвижные группы из двух-трех человек действовали вдали от завода. Если расстояние не превышало тридцати — пятидесяти километров, товарищи выезжали на велосипедах, в более отдаленные места добирались поездом. Они сожгли склад на станции в Вельком Усеке, склад в Горних Почерницах, подожгли много складов с продовольствием для фашистов. Им удалось даже поджечь склад в Гробочове Илемницкого района, который находился в ста пятидесяти километрах от границы протектората и охранялся как военный объект. Главная заслуга в этом — товарищей Враштила и Антоша. Деятельность этих групп доказывала, что партизанская война возможна не только под прикрытием леса.

Весьма успешный саботаж проводили челаковицкие товарищи на станциях. Их акции всегда были хорошо продуманы, и оккупанты никогда не находили виновников. Так, например, товарищ Рудиш, Паулов, Янечек, Враштил, Талавачек и Питра, выбрав подходящий момент, насыпали песок в подшипники сорока пяти вагонов поезда с грузом для Восточного фронта. Поезд далеко не ушел. Под Нимбурком он остановился. Послали еще один паровоз. Однако заклиненные колеса не вращались. Послали третий паровоз. Только тогда поезд доехал до нимбуркского вокзала. Там железнодорожники позаботились о дальнейшем. Перегружая вагоны, они так разбросали грузы, что они вообще не попали на фронт. Обработанный подобным же образом состав из двадцати пяти вагонов едва дотянул до Лыса на Лабе. Таких случаев были десятки.

Товарищи докладывали мне и о других акциях, прося инструкций для дальнейших действий. Я подробно знакомил их с решениями Центрального Комитета и с задачами, поставленными перед партизанским движением в наших условиях.

Мы решили, что следует тщательно соблюдать конспирацию. Нельзя мириться с беспечностью, которая до сих пор в известной степени наблюдалась как в Бероуне, так и здесь. Необходимо укрепить систему троек и стремиться из них создать боевые группы. Только так удастся нам на базе челаковицкой организации сделать реальные шаги для развития партизанской борьбы. Особое внимание надо уделить укреплению связей с Пардубицким, Градецким районами. Как только мы консолидируем движение, учредим новый Центральный Комитет. А пока введем в состав ЦК КПЧ товарища Ирушека.

Я спросил товарищей, что они думают о событиях в Раковнике. Они твердо были убеждены, что товарищи из Раковника вполне надежны. Но кто же тогда выдал ту встречу? О ней знали Пиларж, Эда, товарищ из Раковника, Молак, Курка и я.

Следует быть очень осторожными. Если нам удастся раскусить этот орешек, мы найдем человека, втеревшегося в ряды партии. Но кто он?

В Челаковицах я пробыл несколько дней. Друзья познакомили меня с товарищем, которого в подполье звали Бородачом[33]. Он рассказал, что в Праге создана группа, руководящая пропагандистскими кружками.

— Другим пока не занимаемся. В группе одна молодежь. Большинство — бывшие студенты, которых после закрытия высших учебных заведений распределили по заводам. Нам удалось достать «Манифест коммунистической партии» и «Вопросы ленинизма». Их и изучаем, а одновременно знакомим с современной обстановкой. Кружок ведет всегда один и тот же товарищ.

Я встретился с несколькими членами этой группы. Беседуя с ними, я выяснил, что они не совсем ясно понимали характер современной войны, многие считали ее империалистической. Кажется, мне удалось объяснить им, почему после нападения немецких фашистов на СССР война носит характер освободительный, почему надо проводить дифференциацию между западными державами и гитлеровской Германией и поднимать весь народ против гитлеровских захватчиков.

Не понимали эти товарищи и необходимости национально-освободительного фронта. Они утверждали, что его создание притупит классовую борьбу.

Я объяснил Бородачу и его товарищам, почему в борьбе за изгнание оккупантов мы должны объединить все силы народа.

— Рабочий класс под руководством коммунистов — главная сила в борьбе за национальное освобождение, но мы должны терпеливо искать и союзников, а затем создать условия для полной победы рабочего класса в освобожденной стране.

Неужели вы думаете, что наш народ успокоится, когда выгонит фашистов? Неужели думаете, что он позволит, чтобы фабрики, заводы, банки вернулись в руки буржуазии, которая предала его? То, что Красная Армия несет освобождение всем порабощенным народам, не может не повлиять на установление социального строя в освобожденной стране.

После этой дискуссии присутствовавшие товарищи обещали на следующую беседу пригласить других товарищей, членов этой пражской группы.

В следующий раз мне представили Карла Гиршла. Это был молодой интеллигентный человек, обладавший широким политическим кругозором. Я рассказал ему о задачах партии на родине и познакомил с Директивами московского руководства. Он понял линию партии и попросил присоединить их группу «Пржедвой» к партийной организационной сети.

— У нас пока только кружки, в которых их члены знакомятся с марксизмом-ленинизмом.

Я ответил, что в данной ситуации нет смысла присоединять «Пржедвой».

— Будет целесообразно, если вы будете работать самостоятельно. Пока создавайте из кружков, учитывая зрелость их членов, прочную организацию и давайте членам этой организации все более серьезные боевые задания.

Мы просидели несколько часов. Я объяснил Карлу Гиршлу, почему мы стараемся расширять партизанское движение и создавать боевые отряды на заводах, в городах. Рекомендовал ему издавать собственную газету и обещал посильную помощь.

Гестапо предприняло новое широкое наступление на подпольную КПЧ и ее руководство. Товарищ Фрайбиш на совещании сообщил, что на «Шкодовке» Млада-Болеслава продолжаются аресты и что гестапо по всему району проводит облавы.

— Болеслав для меня практически закрыт, — закончил Фрайбиш.

Я согласился с ним и поручил ему помочь товарищу Пиларжу в важном деле.

— Как можно скорее сформируйте из способных на ваш взгляд товарищей группу для охраны партии. Пора нам избавиться от неуверенности, подозрительности и недоверия. Все свои силы сосредоточьте на этом.

Мы стали действеннее помогать бежавшим советским военнопленным, число которых постоянно росло. Они скрывались в домах на краю деревень или в уединенных строениях. Само собой разумеется, что им и семьям, укрывавшим их, постоянно грозила опасность и даже смерть. Мы старались перебросить их в горы и леса. Но не всегда все обходилось гладко.

Я договорился с Фрайбишом, чтобы он позаботился о переброске военнопленных в Бескиды, где, согласно многим, вполне надежным сообщениям, действовали партизанские отряды. Пленных нужно было одеть, обуть и снабдить продовольствием.

Мы не забыли и о наших центрах, расположенных в брдских лесах. Большую помощь нам оказывали лесники, особенно товарищ Карбан.