Фашисты все делали для того, чтобы повысить производительность труда. Они увеличили рабочий день. Рабочих вызывали в дирекцию и по приказу немецких комендантов или комиссаров избивали, допытываясь, кто организатор «беспорядков». Однако несмотря ни на что им не удавалось узнать ничего определенного. Производительность труда продолжала снижаться.
Фашисты отвечали усилением террора, но антифашистские настроения среди рабочих росли. Особенно широкого размаха они достигли на «Шкодовке» Млада-Болеслава.
Каким образом гестапо напало на наш след? В результате ли нашей неосторожности, или предательство было тому виной? Этот вопрос не давал нам покоя. Он обязывал нас в крайне тяжелых условиях действовать быстро и обдуманно.
Приведу такой пример.
Пиларж и Фрайбиш зачитали нам записку, которую товарищи из Бероунского района получили будто бы от арестованного страдоницкого старосты Томсы. В записке указывалось, что аресты произошли в результате предательства Вацлава Курки, который, мол, был арестован, но вскоре освобожден. Нам удалось достоверно выяснить, что записка подложная; цель ее — посеять недоверие к функционерам партии и «разоблачить» Курку, усиленно разыскиваемого гестаповцами. В. Курка поддерживал связь со многими районами, и гестапо пыталось раскрыть, всю обновленную организацию партии.
Посеять недоверие среди людей, вызвать взаимную подозрительность — вот один из дьявольских методов гестапо. И часто хорошие и честные люди бывали оклеветаны и попадали в очень тяжелое положение.
Товарищ Никодемова об этом мне рассказывала:
— После первой волны арестов в Бероуне товарищи советовали мне не общаться с Куркой. Это было в конце сентября 1943 года. Работала я тогда продавщицей в Тетине. Однажды открывается дверь и на пороге появляется Вашек Курка. Какой-то внутренний голос сказал мне: «Не отталкивай его, это наш человек. Такой не может быть провокатором». Я накормила его и снабдила всем необходимым для дальнейшей работы. В. Курка выполнял свой партийный долг. Совместно с товарищами Аксамитом и Коштялеком налаживал новые связи, помогал людям, жившим в подполье и скрывавшимся от гестапо в Бероунском, Плзеньском, Лоунском районах, организовывал помощь семьям арестованных, а главное — их детям.
Товарищ Файманова все время поддерживала с ним связь. О деятельности товарища Курки мы тогда были хорошо осведомлены и, решительно выступив против ложных обвинений, быстро их рассеяли.
В скором времени состоялось новое совещание: необходимо было проанализировать обстановку. На совещании присутствовали товарищи: Файманова, Маржик, Пиларж и Фрайбиш. Теперь мы имели возможность перейти к более конкретным действиям, так как знали, кто арестован и кто избежал ареста. Товарищи Пиларж и Фрайбиш, выяснив, насколько возможно, истинные причины арестов в Бероуне, пришли к выводу, что аресты гестапо имеют прямое отношение к арестам писецкой группы товарища Матейки. Горжовицкая, пржибрамская, пражская организации и все остальные остались нетронутыми. И тем не менее мы не были уверены в том, что за кем-нибудь из нас не следят. А поскольку еще не полностью была выяснена подлинная суть раковницкого случая, мы решили временно прервать связь и с Челаковицами. Их организация оставалась важнейшим опорным пунктом подпольной деятельности партии и, в интересах обеспечения безопасности подпольного ЦК и челаковицких товарищей, мы вынуждены были пойти на этот шаг. Только позднее, убедившись, что нам не угрожает непосредственная опасность, мы вновь возобновили связь с Челаковицами. Эту связь поддерживал я.
Товарищи Пиларж и Фрайбиш, которым на последнем заседании было поручено создать охрану руководства партии, пришли к заключению, что следует вновь разделить участки работы между инструкторами. Их предложение было принято и проведено в жизнь.
Ядро движения составят заводские организации — на них опирается партия в борьбе с оккупантами. Партийные организации должны быть на всех больших заводах, крупных предприятиях и на вокзалах. Наша задача — помочь им работать самостоятельно, обязать быстро реагировать на все, что происходит на заводе и вне завода. У многих организаций есть свое небольшое техническое оборудование для издания листовок и газет. Те организации, которые обладают большими возможностями, помогут размножать «Руде право», «Дельницкие новины», «Шкодовку» и т. п.
Инструктор Центрального Комитета или района возглавляет и знает только руководящую тройку на заводе. Принцип троек — оправдавший себя принцип, и нужно всемерно его придерживаться. Руководящая тройка учитывает обстановку на заводе и действует самостоятельно. Каждый член руководящей тройки возглавляет тройку низовых организационных звеньев. Те в свою очередь возглавляют другие тройки. Друг друга знают только непосредственно связанные между собой. Работать при этом исключительно под кличками. Думаю, что новых членов каждая тройка должна подыскивать самостоятельно. Новый товарищ подбирает тройку и руководит ею. Связь с высшим партийным органом, районом или Центральным Комитетом, заводская организация осуществляет через инструктора или через явку.
Почему я счел нужным подчеркнуть эти принципы и настаивать на том, чтобы тройка и строжайшая конспирация стали основой для организационной сети?
Эта система оправдала себя в процессе борьбы. В каждой организации создаются замкнутые звенья, способные действовать и тогда, когда гестапо нападает на след руководства партии или разрушает организационную сеть вне завода либо на самом заводе. Это осложняет возможность гестапо проникать в нелегальную сеть.
Оккупанты идут на все, чтобы раскрыть партийные организации, особенно на больших заводах. Они засылают на заводы агентов, поручают им втираться в нелегальную сеть. В Челаковицах, например, такие агенты приходили в качестве инспекторов и в школы, расспрашивали детей, кто приходит к ним домой, слушают ли родители радио, не ремонтирует ли отец радиоприемник и тому подобное.
Довольно часто гестапо, стремясь ликвидировать заводские организации, прибегало к внезапным налетам на заводы и к массовым арестам. С помощью усиленной полицейской охраны они блокировали завод. Затем выясняли, казалось бы незначительные подробности: кто опаздывает на работу, у кого низкая производительность труда, кто что говорит и прочее. После подобных «выяснений», как правило, арестовывали пятьдесят — шестьдесят рабочих, их увозили во дворец Печека, где подвергали допросам, били, угрожали, принуждая рассказать, кто приносит на завод «Руде право», кто призывает рабочих к саботажам, допытывались, кто коммунист и так далее. Гестапо хотело запугать рабочих, принудить слабых пойти на предательство и тем самым найти путь к центру подпольного движения. Большого успеха гестаповцы не могли добиться и, как правило, через несколько дней арестованных освобождали. Конечно, заставляли их подписать обязательство, что они никому не расскажут, как с ними обращались и о чем допрашивали в гестапо, а если что-то узнают или услышат, немедленно сообщат об этом.
Тройки работали на заводах и вне заводов. Например, деятельность заводской организации «Шкодовки» распространялась почти на всю западную и часть южной Чехии, поскольку там работали рабочие из Горжовицкого, Рокицанского, Блатненского, Страдоницкого, Сушицкого районов и других. Одни из них ездили домой ежедневно, другие — раз в неделю. Они привозили в деревни «Руде право» и листовки, информировали крестьян о том, что происходит и что нужно предпринимать, рассказывали о революционном движении.
Заводские партийные организации Кралодворского металлургического завода и цементного завода в Бероуне тесно сотрудничали с деревнями и возглавили их деятельность в Бероунском и Горжовицком районах. Под их влиянием и с их помощью в этих деревнях были созданы национальные комитеты и партийные организации. Подобные организации создавались и в других деревнях. Таким образом деревня втягивалась в активную борьбу против оккупантов.
