– Я прихожу с работы, – жаловался мне часто Сеня, – а она уже в ж… пьяная! Ну, ты уж поработай с ней!
«Поработать» стоило и с самим Сеней, ибо в выходные он «отрывался» по полной! Встретив меня в коридоре, он, уже «хорошенький», зазывал к себе в комнату, за журнальный столик, уставленный закусками и бутылками, плюхался в свое кресло и включал видик. Пока он был относительно трезвым, мы говорили только о футболе и битлах. Приняв на грудь «полкило», он начинал ругаться, оскорблять и засыпал в своем кресле. Я пользовался моментом, чтобы потихоньку ретироваться. В следующие выходные все проходило по тому же сценарию.
Через окно моей комнаты можно было легко попасть на крышу театра. Я использовал ее как место для сушки белья и для загорания. Другие жильцы третьего этажа тоже загорали, сушили белье или протрезвлялись под проливным дождем.
Правда, из окон администрации театра периодически высовывалась голова и вещала:
– Молодой человек! Немедленно уйдите с крыши, вы ее испортите, а она и так протекает! Сейчас милицию вызову!
– А ваша музыка мешает спать ребенку! Продолжайте ходить, молодой человек, – раздается женский голос с пятого этажа.
–А у вас кто-то телевизéр ночью включает на всю катушку, – предъявляет претензии мужчина с четвертого этажа.
– Это Лешка из 93-й комнаты. Он как напьется, так включает полный звук и спит, – дает справку бабуля из соседней квартиры.
– Да заткнитесь вы все, надоели. Дурдом какой-то! – доносится крик с пятого этажа – Кипяток вылью, быстро разбежитесь!
Это уже серьезное предупреждение, и я, не дожидаясь исполнения угрозы, хватаю свой «загоральный» коврик и делаю спасительный шаг через подоконник. А за окном продолжается «мирный» диалог!
«Аля с Валей»
(рассказ из серии «Мои дорогие «алкоголики»)
Если благосклонный читатель ожидает, что мой рассказ начнется со слов: «Когда меня выгнала очередная жена…», то я его на этот раз разочарую! Все это было во времена моей «благополучной» семейной жизни с предпоследней женой!
Расскажу старый анекдот. Приходит мужик в бюро занятости и говорит:
– Мне нужна хорошо оплачиваемая работа, потому что у меня пятеро детей!
– А что вы еще умеете делать?
У меня тогда было не пятеро, а трое, и на зарплату ИТР я не мог их прокормить. Надо было подрабатывать, и пришлось вспомнить старую специальность (электросварщика) и освоить новую – кровельщика. Устроился сразу на несколько работ, по разным трудовым книжкам. К выходу на пенсию у меня их накопилось штук пять. По одной из них я оформился кровельщиком в большой академический институт на Стрелке, ну, чтобы быть поближе к большой науке!
Там я и увидел впервые эту парочку – Алю с Валей! Это были местные сантехники. Как и положено сантехникам, они редко бывали трезвыми. Если не удавалось подхалтурить, они ходили по коридорам института и выпрашивали у научных работников «шило» в счет «предстоящих» протечек и засоров канализации. В институте их все знали, как облупленных, и, когда не было чистого, отливали спирт из коллекций! «Из-под лягушек пили, а лягушками закусывали», – шутили они.
По двору института они передвигались всегда вместе. Маленький плотный, с хитроватой улыбочкой Аля и худой, выше его на голову, напарник Валя по прозвищу «балерун»! Я никогда не видел Алю без «шведок»: даже когда он «отрубался» и падал на топчан в мастерской, шведский ключ был надежно зажат в его руке! Казалось, забери у него этот ключ, и он испустит дух, как Кощей. У Вали же из кармана всегда свисали волокна льна!
– Учись, Шурик! Когда лен наматываешь, надо поплевать на него и загладить по резьбе, тогда ни за что не потечет! – учил он меня сантехническим премудростям.
– А если водой?
– Нет, обязательно надо поплевать!
Аля, или Альберт Викторович, как обращался к нему наш главный инженер, Иван Иванович, был родом из Рязанской области и каждое лето с женой Катькой (прошу прощения, но так ее всегда называл Аля) и внуком уезжал на своем «Москвиче» на «малую родину», в деревню, где родился и вырос. Из детей у них с Катькой была только дочь, которая постоянно была занята устройством своей личной жизни, а сына «подбросила» родителям. Катьку я ни разу не видел, слышал только ее голос из телефонной трубки, когда она просила позвать Алика. Аля добирался до аппарата и неслушающимся языком плел ей, что у него «авария»; пока не исправит, котельную не запустить, трубы полопаются, и … ночевать он сегодня не приедет.
Хотя халтурили они вместе, и львиную долю работы делал Валя, добычу делил всегда Аля. А делил он ее почти так же, как Паниковский деньги Корейко: Вале, как и Балаганову, доставался мизер: мол, он и на столько не наработал! Валя только улыбался, да говорил мне: «Пусть этот хитрый «мордвин» подавится!»
Аля носил домой спирт трехлитровыми банками. Если нефть называют «черным золотом», то спирт (или «шило») в советские времена можно было бы назвать «белым золотом». Летом он обменивал это золото у себя в деревне на бензин, продукты и услуги шоферов и трактористов. Не менее хитрая, чем Аля, Катька, чтобы муж не употребил до поездки это сокровище, прятала от него спирт в самые разные места. Аля рассказывал мне, что как-то, когда Катьки не было дома, он перевернул все вверх дном в квартире, искал спирт и не мог найти.
– Знаю, что должен быть, я же недавно приносил! Все просмотрел: в шкаф с постельным бельем залез, кладовку всю перерыл. Нету! Потом смотрю, на антресоли у Катьки заготовки стоят. В трехлитровых банках компоты разные, яблоки, виноград! А в одной банке плавает несколько ягодок только! Ну, я и допер, что это спирт Катька закатала!
Алино детство пришлось на довоенное, военное и послевоенное лихолетие. Когда началась война, он был еще подростком и работал в колхозе погонщиком лошадей. Из колхоза его забрали («забрили») в армию, и обратно в деревню он уже не вернулся. Служил под Ленинградом, поэтому и осел здесь. Сначала работал по лимиту в ЖАКТе, потом, получив постоянную прописку, –где душе было угодно. А угодно его душе стало «кантоваться» в нашем институте. Зарплата небольшая, но – куча академических учреждений на Стрелке, и он, «король» сантехники, нарасхват. В этом же здании в полуподвальном помещении располагалась академическая столовая, или «академичка», как прозвали ее студенты университета. Столовая-то была, были повара, рабочие кухни, разносчицы, кассиры, уборщицы, бухгалтера, администраторы, снабженцы, были даже директор с заместителем, только сантехника своего не было. И вот эта столовая была настоящим «клондайком» для Али с Валей. За работу (а в столовой всегда что-то засоряется, течет или, наоборот, не течет) администрация щедро расплачивалась с ними продуктами. Чего еще надо, чтобы считать, что жизнь прекрасна! Выпивка и закуска рядом! Правда, мясо и деликатесы хитрый Аля тащил домой, Катьке, а Валя довольствовался простой закуской в виде котлет, салатов и прочих макарон.
С Алей я близко сошелся, когда купил подержанный «Москвич». Это была моя первая машина, да еще купленная не у знакомого, а черт знает у кого. Короче, я проездил на ней лето, а к осени она «забастовала» и отказалась заводиться. За зиму я полностью разобрал двигатель, до винтика. Купил все, что можно было, из запчастей и стал собирать, советуясь с местными водилами. Аля подходил ко мне и ехидно повторял:
– Она у тебя не заведется! Она у тебя не заведется!
Так ему хотелось, наверное! Но к его удивлению весной собранный драндулет завелся! После этого случая я сильно «подрос» в его глазах, а ведь он относился ко мне с подозрением: БИЧ6, да еще и непьющий! Правда, с тех пор я уже валялся по очереди под своей машиной и под Алиной!
Для института мои герои мало что делали. Забавно было наблюдать, как помянутый выше главный инженер, Иван Иванович, одев на себя робу, копается по колено в воде в какой-нибудь траншее, а пьяные Аля и Валя, которые, в общем-то, и должны были это делать, стояли рядом и давали ему советы:
