У него были старые «Жигули», но он мечтал купить себе длинную «Ниву». Водительские права он получил когда-то в военном училище, но водить машину так и не научился. Например, как-то зимой не смог въехать в гараж на своей «лайбе».
– А вот, если бы у нас была длинная «Нива», – говорил он своему пятилетнему сыну Степашке, – мы бы в гараж въехали сразу!
Степашка, похоже, пошел экономным в папу и деда и заявил, что ему не надо игрушек, только бы папа купил длинную «Ниву». Но папа новую машину так и не купил. Первый раз его сбережения в валюте «сгорели в дефолте» 1998 года. Нет, он не рвал на себе волосы, не горевал, а стал снова копить. Но теперь Витя не связывался с банками, а стал носить, как он выражался, «кэша» с собой. Однажды, выдав бригаде аванс, он сунул пачку купюр мимо потайного кармана, и их разнесло порывом ветра с крыши вниз. Мы потом долго собирали их в кустах ближайшего сквера, но часть денег унесло ветром, пока мы спускались вниз. Мы с Александром Викторовичем потом часто шутили, что Витя долго не дает нам денег, потому что перечитывает роман Митчел «Унесенные ветром»!
Мы познакомились с ним в августе 1998 года на объекте в Сестрорецке. Я работал один, а Витя, зла не помнящий, взял к себе в бригаду, кроме Александра Викторовича, еще и Васю. Тот держался почти две недели, но сразу после аванса «пропал», оставив на стройке весь свой инструмент.
У Вити были свои правила расчетов и свой «кодекс поведения кровельщика»! Он почему-то решил, что должен мне какую-то сумму денег за сделанный участок, и потащил нас с Александром Викторовичем в кафе. Дело было уже зимой: мы втроем (как были в ватниках и валенках) «забурились» вечером в кафе сестрорецкого курорта. Представляете, как на нас смотрела местная публика? Но мы, выпив для начала текилы, мало на кого обращали внимания. А зимой в сестрорецкий курорт сыновья «ссылают» своих престарелых родителей, а мужья – «больных» жен! Александр Викторович после первой осмелел и стал приглашать дам на танец, я же подсел к подвыпившей «блондинке» за стойку бара!
– Вы не с Луны ли сюда свалились? – заплетающимся языком спросила она.
– Ну что ты, золотце! Мы пришли на буерах из Финляндии, по льду залива! Из Котки! Устали, как черти! Замерзли!
– Ой! Как интересно! А где эти ваши буеры? Никогда не видела!
Я повел еле держащуюся на ногах девицу к окну и стал тыкать в сторону здания, заслонявшего вид на залив.
– Вон там, за этим зданием стоят, прямо на льду. Видишь, форштевень торчит? Поедем, красотка, кататься?!
– Народ! Поехали на буерах кататься по льду! Ребята приглашают!
Я, честно признаться, слегка струхнул и стал придумывать «ходы отступления», но ее увели у меня из-под носа члены её «банды»!
А мы быстренько ретировались на свои «буера».
Так незаметно мы и проработали зиму, а весной я «сосватал» Витю с «мальчиком» к своему родственнику в реставрационную фирму! Витя сделал там какой-то козырек из меди, показал свое мастерство, и его «бригаду» пригласили в Старую Ладогу переделывать купол храма Георгия! Я очень не хотел идти в Витину бригаду, но перспектива поработать в Старой Ладоге взяла верх над желанием быть фрилансером.
Старую Ладогу считают первой столицей Древней Руси, правда, только те реставраторы и археологи, кто там работает и копает. Именно сюда, в Ладогу, в девятом веке пришел со своей дружиной, а, говоря современным языком, организованной преступной группировкой (ОПГ) некто Родерих, он же Рюрик, он же Хрёрик, он же Жорик! Пограбив Ладогу и её окрестности и пообещав населению «крышу», этот Хрёрик поднялся выше по течению Волхова и стал грабить Новгород и окрестности. Здесь он задержался и дальше не пошел. Видимо, лень было варягам грести против течения, да и удобнее было ждать в Новгороде гостей из разных там «греков и хвалис»4, поэтому памятник тысячелетия Руси царь Александр вторый поставил не в Ладоге, а в Великом Новгороде. А Ладога ныне – маленький поселок в Ленинградской области. Правда, не каждый поселок может похвастаться наличием средневековой крепости, разве что только Копорье.
Истины ради нужно заметить, что все средневековые крепости на северо-западе похожи друг на друга, как две капли воды, и все потому, что восстанавливались они в советские времена по проекту одной конторы – «Союзреставрация», по однотипным проектам и чертежам. И вот башни и стены крепостей Изборска, Копорья, Ивангорода и Ладоги похожи друг на друга, как близнецы-братья, или как сестры-близняшки!
Работать на реставрации древнерусских памятников очень просто. Если что-то шло криво-косо, Александр Викторович ссылался на «русский стиль!»
– Александр Викторович! Это сколько нужно выпить, чтобы так накосячить с деревяшкой? – ехидно замечал Витя огрехи нашего деревянных дел мастера.
– Витя, ты не понимаешь! Ты посмотри, как с северной стороны закомары идут? Видишь? А с восточной, над центральной апсидой, справа под свес подходит, а слева – на полметра ниже. А посмотри на знаменитую церковь на Нерли? Там под барабаном не куб, а хрен знамо чего? Это ж «русский стиль!»
Александр Викторович закончил когда-то художественное училище и кое-что в архитектуре понимал, но чаще всего «русским стилем» оправдывал все наши «косяки».
Да, два месяца мы работали и жили в Ладоге под Витиным руководством. Вначале нас поселили в Клементовскую башню крепости. Лето было жарким, и днем в башне было хорошо и прохладно. Только нам редко приходилось пользоваться этой привилегией, ибо работать нужно было на солнцепеке. Ночью же мы дрожали от холода в своих спальных мешках в этом каменном мешке. По утрам, чтобы согреться, мы переплывали «седой» Волхов туда и обратно, что оказалось не столь уж и трудным делом. Честно говоря, седым он был до того, как дедушка Ленин решил построить на Волхове, в пятнадцати километрах от Ладоги, электростанцию. После этого волховские пороги, из-за которых его и прозвали «седым», ушли под воду, как и днепровские, так хорошо описанные Константином Багрянородным!5
Правда, мы решились переплывать Волхов не сразу, а спустя неделю после приезда. Нас пугали местные жители какими-то водоворотами, ключами, но мы, единожды переплыв его, выполняли эту процедуру дважды в день. Мы – это Витя, я и мой сын-подросток 14 лет. Александр Викторович в этих экзерсисах не участвовал. Он в это время (втихаря от Вити) выпивал свои утренние и вечерние «наркомовские» сто грамм. Витя догадывался об этом, но скандала не поднимал, ибо кому-то надо было делать «деревяшку».
Когда мы покоряли Волхов в первый раз, Витя плыл классическим брассом, не глядя по сторонам. Его снесло течением, и он вернулся назад спустя полчаса. Я же «молотил» вольным стилем, т.е., как собака, тюлень и кошка одновременно, но плыл под углом к течению, и меня не снесло. Отдохнув немного, я таким же манером вернулся обратно, и мы с Александром Викторовичем стали ждать Витю. Вот он своим классическим брассом доплывает до берега и торжественно объявляет:
– Ну, все! Волхов покорен!
– Да, – кивает Александр Викторович, – покорен, но первым его покорил Александр Филиппович!
– Как это? – удивился Витя. – Не может быть! Вы меня разыгрываете?
Так и не поверил до тех пор, пока я не сплавал туда-обратно у него на глазах.
Как и подобает шизоиду, он делился с малознакомыми людьми интимными подробностями своей жизни. Так, при нашей первой встрече он сразу рассказал мне все о себе, о своей семье, даже о неудачнике (по его понятиям) брате, капитане океанского судна, который «кормит чужого ребенка»!
И про маму, которая (тут Витя начинал копировать ее голос) вошла в такой возраст, что начала «усыхать»!
– Представь себе, сколько ей еще «усыхать», если сейчас она весит 120 килограммов?
Про Таню, Зиночку и Степашку с Толиком и говорить нечего. Эти имена были у него на устах постоянно. Витя жил на два дома: то у Тани, матери Степашки и Толика, то у себя.
