– Эх, Серьга! – опечалился Кабан. – Как-то встретимся?

Желающих уйти набралось десятка три. Остальным сытая жизнь дружинников пришлась по сердцу, а через несколько месяцев уже и свадьбы играли.

Женщины падки на героев. Ну и что, если герои недавно вызывали страх? В глубине души каждая не прочь познакомиться с любым из них. Смелых воинов да благородных грабителей во все времена окружает ореол романтики. Когда такие мужчины рядом, выясняется, что они не страшны, а даже притягательны для женских сердец.

Худо-бедно, но спустя пару лет князь отстроил город. Победителя Эншехира уважали и боялись. Под защитой сильной дружины кумогорцы трудились, умножая достаток. Успехи радовали Серьгу, но соседние княжества не признавали бывшего разбойника. Князь пребывал в одиночестве, только Скобей оставался верным другом.

– У меня один путь, – после тяжёлого раздумья признался Серьга.

– Жениться?

– Да, на знатной.

– А если знатная за тебя не пойдёт? – усомнился Скобей.

– За князя-то?

– Не знаю, не знаю, – покачал головой воевода и замолк.

Серьга выбрал Вету, дочь Ступника – одного из пятерых бояр, уцелевших после сечи. Из остальных четверых лишь Запун имел дочь, но весной ей исполнилось всего одиннадцать.

Вета была худощава и молчалива. Кожаный ремешок с колтами перехватывал русые волосы, заплетённые в короткую косу. "Не совсем красавица", – как выразился однажды Скобей.

– Мне нужны дети благородного происхождения, а Ступник против не пойдёт, – рассуждал Серьга. – Да и родня у него в Гагановом княжестве.

– Уж не хочешь ли под свою руку и Гагановое прибрать? – прищурился Скобей.

– Рано об этом говорить, – оборвал его Серьга. – Но утвердиться необходимо.

Ступник воспринял сватовство с воодушевлением. Кто бы ни был князем, а быть при нём всегда неплохо. Это с иноземцем пободаться любо; а что касательно земляка, хоть тот и разбойничал, так то быльём поросло. Зато теперь князь: Кумогоры возродил, торговлю развивает, с купцами не собачится по мелочам. Чем не зять?

Линия, где сходились небо и земля, была такой ровной, будто степь обрывалась в бездну. Берк и Югита далеко отошли от того, что недавно было караваном, когда увидели, как к трупам подкрадываются шакалы. В небе, распластав крылья, кружили стервятники. Птицы торопились на страшный пир.

– Вовремя мы убрались, – проговорил Берк.

Под ногами похрустывали высохшие стебли трав. Изредка попадались выбеленные ветром и солнцем черепа и кости животных. Справа и слева вздымались пыльные вихри. Тогда наёмник и девушка приседали, пряча лицо. Из глаз Югиты катились слёзы.

– Это я должна была умереть. Скажите, Берк, – спросила она, – в чём Васкара провинилась?

– А вы в чём виноваты? – вопросом на вопрос ответил загорец. – В том, что ваш отец хан? А Гравай? А Айрокон? Когда мы родились, никто не обещал, что будет легко. Живи, если выживешь.

– Есть у нас вельможа, – вспомнила Югита. – Он говорит, что от трудностей люди прозревают.

Берк нахмурился.

– Хорошо рассуждать, лёжа на диване, – сказал он. – Невзгоды озлобляют. Трудно не позволить ненависти завладеть душой.

– Разве нельзя просто жить? – спросила принцесса.

– Можно, наверное, если не задавать себе вопросов. Достаточно трёх вещей: поесть, поспать, согреться. Без них никак. Но чем тогда мы будем отличаться от шакалов, которые обгладывают ваших слуг?

Югита поморщилась.

– Прошу вас, не надо.

– Вы всё равно будете думать, и это отличает вас от шакалов, – спокойно констатировал наёмник. – Знания и мысли меняют нас.

Среди стеблей мелькнула куропатка. Берк положил на землю сумку и замер. Вынув из-за спины стрелу, прицелился и выстрелил.

– Теперь не останемся без ужина, – сказал он довольно. – Ещё бы парочку подстрелить! Да их тут целый выводок! – загорец выхватил новую стрелу из колчана. – Сегодня вечером, Ваше Высочество, вы приглашаетесь на роскошный ужин. Подадут дичь!

– А вино? – подхватила Югита.

– Вино нерадивый управляющий не завёз, но вода во фляге есть.

День клонился к вечеру. Солнце наливалось краснотой, точно созревающее яблоко. С вечерней прохладой степь ожила. Появились суслики, перебегавшие от одной норки к другой; из травы раздался свист сурка. Свистун возвышался столбиком и оглядывал собственные владения.

– Отдохните, а я ужин приготовлю, – Берк расстелил на земле плащ.

– Похоже, вы совсем не устали, – заметила Югита. – В Загорье все такие?

– Что вы! – махнул рукой наёмник. – Старики ворчат на молодёжь, говорят, что раньше были настоящие воины. А вы, дескать, слабаки.

Берк присел на корточки и положил меч на колени.

– Мой дед как-то оказался возле неприятельского лагеря, когда враги вели коней к водопою, – продолжил он. – Куда прятаться? Только берег и вода за спиной. Дед взял в руки тяжёлый камень, лёг на дно и дышал через срезанную тростинку.

– И вы так можете? – восхитилась девушка.

– У нас это все умеют, – загорец почесал бороду. – Дед лежал часа четыре, замёрз.

– И вы пролежите четыре часа?

– Смогу, наверное, хотя дед говорил, что я хилый в сравнении с ним. Он сани одной рукой переворачивал.

– Что такое сани? – заинтересовалась принцесса.

– Сани? Сани – это…, – наёмник запнулся. – Как ваши повозки, только без колёс.

– Как же они ездят? – не поняла Югита.

– На них ездят зимой…, – начал объяснять Берк, но передумал. – Лучше я расскажу в следующий раз, а то стемнеет, и останемся без ужина.

Загорец натаскал сухих стеблей, выбирая потолще.

– Да, дровишки не ахти, – качал головой наёмник.

– В Загорье лучше? – не отставала Югита.

– В Загорье всё лучше, – Берк уложил стебли шалашиком, потом взялся за дичь. Общипанные и выпотрошенные, куропатки стали совсем маленькими. Наёмник нанизал тушки на стрелу.

Принцесса уставилась в огонь. Капли жира падали в костёр, вспыхивали быстрыми искорками и с шипением поднимались вверх.

– Фу, дыму-то сколько! – Берк протёр слезившиеся глаза. – Жаркое у нас будет продымлённым.

Куропатки покрывались поджаристой лоснящейся корочкой.

– Когда находишься один на один с небом и землёй, – сказал загорец, – понимаешь, что жизнь – простая штука. Есть у меня дома приятель, – Берк устроился поудобнее, – который тремя фразами объясняет всю жизнь, все отношения: "да ладно, чё ты", "не так, чтоб очень" и "я как-то ни к чему".

Его мать – суровая женщина. Кричит сыну: "Ты куда запропастился? Ищу битый час". А он ей: "Да ладно, чё ты?" Она: "А ты не чёкай. Почему не сделал, что велела?" "Да я как-то ни к чему". Мать и не знала, что с ним делать. Бывает, что простой крестьянин так обозначит, что руками разведёшь. Мудрецам и состязаться с ним не под силу. В основе сложных идей лежат простые мысли. Жизнь одна, это мудрецов много.

Югита доедала куропатку с лепёшкой. Пламя костра освещало Берка. Сейчас он особенно красив, подумалось девушке. Наёмник собрал пожитки в сумку – мало ли кто ночью посетит!

– Спать пора. Жестковато вам сегодня будет, – загорец расправил на земле плащ. – Берлога готова.

– Почему берлога? – Югита вытянула ноги.

– Берлога – логово Бера, хозяина леса, – объяснил он. – В честь него меня и назвали.

Наёмник прилёг рядом. Принцесса ощутила его тепло.

– Спокойной ночи, Берк. Я слышала, в Загорье есть пословица: "Утро умнее вечера".

Воин улыбнулся:

– Вроде того.

Югита проснулась. Роса покрыла плащ и траву. Даже платье и пёстрые шёлковые штаны напитались влагой. Принцесса поёжилась и потёрла предплечья, чтобы согреться. Шагах в пяти сидел загорец и ощипывал дрофу. Подле Берка лежала кучка дров – срезанные чахлые деревца.

– Доброе утро, – сказала Югита. – Вы успели поохотится?

– Доброе, – поздоровался загорец. – Повезло нам. Смотрите, какая жирная! – наёмник приподнял полуощипанную птицу. – Неподалёку обнаружил низинку, а там озерцо. Сходите, умойтесь. Глубина там – по колено, но при желании получится и поплавать.