Крохотное озеро напоминало лужу. Деревца обступили зеркало воды и, перегибаясь друг через друга, тянулись увидеть собственное отражение. От искрящейся прозрачной ряби отделялась томная прохлада и доносила запах свежести. В воде мельтешили рыбёшки.

Югита стащила с себя одежду, прополоскала и развесила на ветвях. Свежий ветерок обдувал обнажённое тело и трепал распущенные волосы. Принцесса вышла на середину и улеглась на воду, запрокинув голову. Звуки исчезли. Существовала только она и высокое бездонное небо. Изредка ощущалось лёгкое прикосновение рыбок, тишина убаюкивала.

Берк колдовал над дрофой, мурлыча под нос нескончаемую песню. Затем наломал лепёшку большими кусками как все мужчины.

– У вас в Загорье все песни такие заунывные? – спросила подошедшая девушка.

– Не заунывные, а протяжные, – поправил наёмник. – Загорье бескрайнее: реки, леса, поля. И песни такие же бескрайние.

– Степь тоже бескрайняя, – возразила принцесса, – но песни у хуначан быстрые.

– Это потому, что скачете и трясётесь на своих лошадёнках и ослах. Но не только. У Хуны на западе – Гребень Дракона, Невидимый Предел – с другой стороны. Вы знаете края своей страны, а мы не знаем. Хуначане на наших просторах не выжили бы. Загорье у нас потому, что мы соответствуем ему, а Загорье – нам.

Наёмник протянул горячее мясо Югите.

– Кушайте и в путь, Ваше Высочество, – Берк посмотрел на солнце. – Уль-Ракаб ждёт свою повелительницу.

Загорец шагал по жаре как ни в чём ни бывало, Югита плелась следом.

– Приплясывающая походка, – наёмник остановился, глядя в даль. – Кажется, я его узнаю… Точно, это Мавурали. Помните его?

Похоже, волшебник тоже узнал недавних знакомых и заспешил навстречу.

– Привет колдуну! – крикнул Берк, подходя.

– Приветствую вас, – старик поклонился. – Куда путь держите?

– В Уль-Ракаб, а оттуда через Пирам – в Гаранду.

– В Уль-Ракаб? – обрадовался чародей. – И я туда.

– Дед, а где осёл? – поинтересовался наёмник.

Мавурали заохал.

– Забрали ослика разбойники. Не мог я спрятать его в степи. И ложиться на землю он не хотел. Я и так, и эдак.

– А в Уль-Ракаб зачем идёшь? – спросил загорец.

– За разрешением. Хочу в Загорье сходить. Без позволения ордена магов волшебники не могут никуда отправиться.

– Не нравится мне ваш орден, – поморщился Берк. – Ходите у него как козы на верёвочке, будто своей головы нет.

– Голова-то имеется, – оскорбился дед, – но не дело всем разбредаться по Хуне как баранам. Маги должны проводить на земле волю небес.

– А разрешение-то зачем? – не унимался наёмник. – Разве сам не знаешь что делать, чтобы проводить волю небес? Ладно, дед, если должен идти в Уль-Ракаб, пойдём вместе.

– Мне бы к другу зайти, – сказал Мавурали. – Это недалеко.

– Полдня нас не спасут, Ваше Высочество, – Берк обернулся к принцессе, – а с волшебником в пути спокойнее.

Югита кивнула.

– А что ты хочешь у него узнать? Может, я отвечу? – спросил наёмник. – Заодно бы и время сэкономили.

– Нет, – Мавурали помотал головой. – Я должен поговорить именно с ним.

У старой юрты на высоком, видавшем виды табурете нежился на солнце старичок. Его лицо прорезывали глубокие морщины. Старичку и табурету было явно за восемьдесят, но оба сохранились неплохо.

– Здравствуй, Зенгу, – выступил вперёд Мавурали.

– Здравствуй, Мавурали, – не меняя положения, ответил Зенгу. – Спасибо, друг, что решил навестить. Кто с тобой?

– Мои друзья: Берк и Югита.

– Располагайтесь, – хозяин указал на грязный топчан, а сам скрылся в юрте.

Раздался звук падающей посуды. Зенгу вышел с чайником и кульком в руках; расстелил на земле скатёрку и выложил халву.

– У нас есть жареное мясо, – спохватился Берк и достал куски дрофы.

Старик нырнул в юрту и появился с ножом и стопкой лепёшек. Гости набросились на еду. Голод съёживался, прячась в уголке желудка.

– С чем пожаловали? – спросил, наконец, хозяин.

– Собираюсь перейти Невидимый Предел, – начал Мавурали. – Ты предсказываешь будущее. Скажи, что меня ждёт.

– Ты в душе загорец, – ответил Зенгу. – Среди хуначан таких один на десять. В Загорье найдёшь родину и не вернёшься в Хуну.

– Почему среди хуначан есть загорцы? – заинтересовался Берк.

– Чтобы быть загорцем, необязательно родиться за Невидимым Пределом, – пояснил Зенгу. – И там есть люди с душой хуначан, но их меньшинство. Хуначане Загорья ругают свою страну и уверены, что у нас всё лучше, но не все из них решаются уйти за Невидимый Предел.

– Почему так?

– Чтобы страны не замыкались. Загорцы смотрят на нас, открыв рот, но цены себе не знают. В Хуне и Гаранде дорожат деньгами, а в Загорье – жизнью.

Настал черёд принцессы задать вопрос:

– А что ждёт меня?

– С Берком вы будете вместе, – успокоил Зенгу.

Югита поперхнулась чаем.

– С чего вы взяли?

– Вы сделаны из одного теста. – Видя сомнение на лице девушки, Зенгу уточнил: – Вы к себе привыкли и не замечаете, что похожи друг на друга.

– А что вы скажете о Санде, моей сестре? – спросила принцесса.

– Она получит что хочет, но лучше бы ей этого не получать.

Зенгу поднял на девушку ясные глаза. На мгновение она забыла, что перед ней восьмидесятилетний старец с нескладной фигурой и сморщенным лицом.

– Как думаешь, получу я разрешение в Уль-Ракабе? – вступил в разговор Мавурали.

– Нет, ты им нужен здесь, – ответил Зенгу.

– Какая разница, где проводить волю небес?

– Тебе – никакой. Слабым и сиротам надо помогать не по воле ордена, пусть даже и волшебников.

– Как же поступить? – не унимался Мавурали.

– Думай, но помни, что ты в душе – загорец, – повторил хозяин.

– Но я член ордена! – настаивал волшебник.

– Кто кому служит, тот с тем и будет. – Зенгу поднялся. – Пора вам в путь.

Старик всучил Югите узелок со сладостями и наполнил флягу водой.

Берк, Югита и волшебник молча шли по степи. Юрта, отдаляясь, врастала в землю, пока не исчезла.

Русан провёл в рабстве уже полтора месяца. Утреннее стояние на коленях, выкрики самодовольного Уина, повседневные драки между подростками однообразной лентой проходили перед глазами. Ни малейшего намёка на смысл такого существования для подростков-невольников и взрослых рабов.

Бурная весна завершилась. Нескончаемая желтизна тяжеловесных дюн сменила цветение жёлтых и алых маков, вызывающую зелень колючих приземистых растений, кривых, потрёпанных пустынными ветрами низкорослых стволов.

Волны горячего воздуха колыхались над побуревшей от сильного солнца землёй. Песчаные холмы, словно слепые дервиши, ощупью бродили по пустыне. Её дыхание сушило рабам горло и туманило глаза миражами.

Спасительная косынка защищала не только голову и плечи от убивающего всё живое слепящего света, но и гортани и лёгкие от печного жара раскалённых песков.

Армия обнажённых, изнурённых зноем людей тупо вгрызалась в сыпучую песчаную почву. Опытные землекопы поговаривали, что строительство скоро закончится, и отряд перекинут в западную часть Драхского царства. Там предстоит очищать дно старого канала от ила.

Этот слух вызвал воодушевление невольников, и работа пошла живее. Надзиратель не мог нарадоваться: начальство хвалило его. Уин появлялся в бараке раньше прежнего и с большим рвением подгонял сонных землекопов. Если бы знал этот выродок, что на самом деле мальчишками движет надежда переменить хоть что-то в бесконечном круговороте дней и ночей, сменить сухой песок на влажный ил!

Какое дело до того, что ковырять дно старого канала – занятие более опасное, чем строительство канала нового! Те, кто постарше, предостерегали о страшных болезнях. Заразу разносили невзрачные на вид комары. Загадочные недуги выкашивали целые отряды рабов.

Русан раза три попадал в клетки с ребятами из Загорья. Один паренёк был родом из Гаганового княжества, другой – из Медвежьего. Как странно услышать родную речь со стороны!