Бандиты устроились на скамье у княжеского терема.

– Оно и не холодно! – с ухмылкой на изуродованном лице воскликнул Серьга. – Как думаешь, Скобей?

– Ратный труд согревает, – загоготал в ответ верзила.

Младший в семье, где семеро по лавкам, Скобей десятилетним мальчонкой уже помогал в большом хозяйстве: копался в огороде и таскал воду в ведёрках, которые для него смастерил отец. Когда пришло время жениться, приглядел Скобей в Тороме невесту. Торома – маленькая весь в двух днях пути от его деревни. Два дня для Загорья – не расстояние.

Туляба его любила, но родители суженой не хотели выдавать единственную дочь за селянина из бедной семьи. Добивался руки Тулябы и боярин Жеврак. Состязаться с ним в богатстве у Скобея возможности не было.

Жеврак действовал с оглядкой. Задумал он состряпать дело так, чтобы жених сам от невесты отказался. То объявит, что скот семьи Скобея потравил поле боярское, а потому полагается взыскать штраф, и немаленький, то ещё что-нибудь придумает.

Отец терпел, а мать не выдержала:

– И что ты упёрся в Тулябу? Неужто девок мало? Вон хоть на Марулу глянь: из хорошей семьи, из нашей деревни. Ведь измучает нас Жеврак вконец. И девку не получишь, и хозяйство до запустения дойдёт.

Скобей поведал Тулябе о разговоре с матерью. Девушка помолчала. Затем распрямила узкий стан, откинула назад растрепавшиеся светло-русые локоны и твёрдо взглянула на Скобея.

– Я с тобой до конца, – сказала она.

– Хочешь, уйдём в леса? – спросил Скобей. – Выстроим дом, расчистим землю под делянку, заживём, как сможем?

Мало справедливости на земле. Неизбывное соперничество выбрасывает за борт проигравших, разочарованных и сломленных. У каждого свой счёт к окружению, которое его отвергло. Каждый сам решает, как быть. Кто идёт в пустынь, посвящая жизнь молитвам; кто силится переменой места заполнить внутреннюю неуютность, но от себя не убежишь.

Хорошо, когда рядом родственная душа, особенно если это жена. Тогда преграды нипочём. Что бы ни случилось, в любую минуту такой счастливчик скажет: "Всё, что было у меня хорошего, никто не отнимет. Я УЖЕ был счастлив".

У каждого из отвергнутых своё прошлое, о нём предпочитают не вспоминать. Живи сегодняшним днём, завтра этот день уйдёт во вчера. Так маленькими, незаметными шажками создаётся история семьи и отдельно взятого человека.

Скобей и Туляба попали в лесную компанию, которой верховодил Серьга – атаман с дикой внешностью и благородным сердцем. Он наводил ужас на Калиновое княжество. Про таких говорят: родился с ножом в руке. Его банда никому не давала покоя. Убивать не убивали, но грабили кого ни попадя – и бояр, и купцов, и крестьян зажиточных.

Но, видать, не потеряли ещё совесть оглоеды: стариков и слабых не трогали, над людьми не измывались. Отымут кошель и растворятся в лесу, словно их и не было. А там ищи-свищи, никого не найдёшь. Откуда он взялся в этих краях? Интересоваться прошлой жизнью у лесных бродяг не принято. Никто и не интересовался. А что? Серьга и Серьга!

Туляба кашеварила с другими женщинами, а её мужу за сноровку и сообразительность Серьга пожаловал должность воеводы.

– Обрадуются Кумогоры новому князю? – спросил Серьга Скобея.

– Лучше хоть какая власть, чем никакой, – молвил воевода, помахивая прутиком, и вдруг насторожился.

– Что там ещё? – напрягся Серьга.

– Ходит кто-то.

– Пойдём, познакомимся, что ли?

По краям обширного двора теснились хозяйственные постройки. Между ними шаркала, припадая на правую ногу и звеня связкой ключей, пожилая женщина в туго завязанном платке. Она направлялась к погребу.

– Эй, бабуль! – окликнул Серьга.

Ключница не обернулась.

– Красавица! – громче позвал разбойник. – На ухо туга?

Женщина повернулась и от неожиданности отпрянула.

– Не боись, не тронем, – успокоил Серьга.

Атаман окинул её взглядом. По возрасту ключница могла сойти за его ровесницу. Обычное загорское лицо, мягкий подбородок, поджатые губы. В серо-зелёных глазах жизнь – главное, что отличает стареющую женщину от старухи.

– Напугал! Я уж подумала, враги добрались до терема.

– Не враги мы, – произнёс доселе молчавший Скобей.

– Откуда ж вы такие? – поинтересовалась ключница.

– Издалека, – ответил Серьга. – Но теперь здесь обоснуемся.

– Где это – здесь? – осведомилась женщина, сжимая ключи.

– А прямо в тереме, – заявил атаман. – Есть там кто кроме тебя?

Главарь твёрдым шагом направился к затейливо раскрашенному парадному крыльцу. Ключница семенила за ним.

– А ты кто таков, мил человек? – спросила она.

– Про разбойника Серьгу слыхала?

– Да неужто! – всплеснула руками женщина. – Сам! Да кто ж тебя пустил-то?

– Сам вошёл, без приглашения, – захохотал Серьга. – А ты кто?

– Я-то Лытка, ключница княжеская.

– А что так сурово? К тебе гости пожаловали, а ты неласкова с нами, – смеялся разбойник.

– А чего мне ластиться? – насупилась женщина. – Князя убили, а тебе здесь делать нечего.

Серьга со Скобеем поднимались по широким ступеням. Лытка поспевала сзади.

– Нету князя, убили Людоту, говорю! – повторяла ключница.

Серьга остановился и обернулся назад. Лытка ткнулась носом в его пояс.

– Я теперь княжить буду! – крикнул атаман ей в ухо. – Слышишь?

Пока ключница приходила в себя, разбойники прошествовали вглубь терема.

– Роскошные хоромы, это тебе не землянка! – повёл рукой Серьга.

– Неплохо! – вторил ему воевода, восхищаясь ладностью плотницкой работы. – Бояре-то в Кумогорах уцелели? Поговорить бы с ними.

– Скоро повылезают, – отозвалась Лытка, – как заслышат, что Эншехир разбит.

Хан сидел, опираясь на диванный валик, и раздумывал. Конечно, Кувагай – пройдоха, каких поискать, но сообразительностью он не обделён, и его положение в Гаранде прочно. Правит давно, и вот надумал жениться. Хайрак отшвырнул письмо Кувагая в сторону.

На границах хочешь – не хочешь, а стычки случаются. Прежде степняки преодолевали Гребень Дракона и через перевал Метелей обрушивались на мирные посёлки Элуги. Приятно было воевать на чужой территории в уверенности, что за спиной – родные степи, юрты и жареное баранье мясо.

Землетрясения никто не ожидал, и вдруг раз – и глубокая трещина вдоль Гребня Дракона положила конец бесчинствам в прибрежных землях. Одна ночь – и набеги ушли в историю, но тяга к грабежу у степняков осталась. Хуначане переключились было на северного собрата – ханство Гаранду. Однако, хан Кувагай, в жилах которого текло много хуначанской крови, остудил их горячность.

Граница между Хуной и Гарандой условна. Какая граница в степи? Это не Гребень Дракона. Среди заснеженных вершин легко разобраться, где чья территория: поднимаешься вверх – на своей земле; спускаешься вниз – идёшь по чужой.

Кувагай, выросший в степях, кожей чувствовал уловки Хайрака. Степняк степняка, как говорится… В общем, Хайраку приходилось трудно. А тут ещё засуха. Ведь у степняков лошади, а не боевые верблюды. Жестокое солнце загнало воду вглубь земли, подземные источники обмелели. И вот хан Гаранды присылает письмо…

Хайрак плотнее завернулся в шёлковый халат и задумался. Придётся соглашаться. Любимая дочь Югита… Трудно в юном возрасте остаться без матери. Как дочка рыдала, бедная!

Кувагай понимает: Югита будет хорошей женой. Она любому будет хорошей женой. Но её беречь надо и любить, иначе она будет плохой женой. И правильно: не стоит размениваться; или – или.

Не любить Югиту нельзя. Если её полюбят, она будет счастлива. Будет жить во дворце, а не скитаться по степям, как скитались предки Хайрака. Не приспособлена она к этому, как не была приспособлена и её мать…

Хайрак вздохнул. Югите шестнадцать, к ней уже сватались сыновья степных ханов. Нет, Хайрак не позволит дочери провести всю жизнь в провонявших юртах, перебираясь с одного стойбища на другое. Дочь владыки Хуны станет женой хана Гаранды. Для северян это большая честь. Да и с Кувагаем лучше дружить, потому что воевать нет ни сил, ни возможности. Всё делается к лучшему.