Молитва стихла, и Ролден быстро убрал руку от бледного лица девушки: с последним словом исчез шанс отказаться. И в этот момент он был как никогда рад, что на храмовые таинства не допускались праздные зеваки. Плавно повернувшийся храмовник подозвал Ролдена к книге. Обернувшись на Налу (а вдруг сбежит?), кровавого цвета чернилами вписал своё имя, после чего подтащил к фолианту девушку, вставив в дрожавшие пальцы перо. "Неужели вы никого не любите?" - почему-то именно этот вопрос он прочёл в испуганных глазах. Ролден едва качнул головой, и Нала, даже не глядя в книгу, вписала имя, в конце случайно уронив кляксу. Храмовник только тяжело вздохнул.

Они спустились, вернувшись на две каменные плиты - золотую и алую. Храмовник взмахнул руками, и их имена сияющими лентами вырвались из книги, обвились вокруг запястий с метками - принцу досталось имя жены, а ей - мужа. Они вспыхнули, выжигая на коже узор, а потом также быстро улетели обратно в книгу, запечатлевшись там навеки. Запястья чуть-чуть болели...

- Отныне вы муж и жена, - обыденным тоном закончил храмовник, сложив руки на животе.

Ролден, покосившись на него, всё же поцеловал жену в губы, лишь на миг их коснувшись.

- Да озарит ваш путь свет, дети мои, - и старик улыбнулся, протягивая руки.

- Благодарим вас, отец!

Нала и Ролден поцеловали пухлые ладони, встав на колени. А после медленно пошли к выходу, держась за руки. Ворота храма за ними сомкнулись, и Нала с упоением вдохнула свежего воздуха, ощутив, как ласково утренние лучи грели замерзшую кожу. Озноб отпустил, остались только усталость и тоска от обречённости.

- Вы правда никого не любите? - елейным голосом спросила девушка, отворачиваясь от принца.

- Правда. А теперь нас ждёт дворец.

И вопреки собственному желанию Ролден устроился в одной карете... с женой.

- Простите, что? - Нала от удивления даже присела на край огромной кровати с пышной периной. - Я не ослышалась? - переспросила она у пожилой фрейлины, которая помогла ей затянуть корсет - уродливый пережиток, и накинуть полупрозрачную сорочку с глубоким вырезом. Эта же фрейлина скромно причесала её волосы.

- Не ослышались, сиятельная. По древнему обычаю муж и жена перед свадьбой одевают друг друга, - фрейлина присела в реверансе, рассыпав вокруг пышные юбки с набивным цветочным узором. - Но поскольку непосредственно перед обрядом вы не смогли соблюсти этой традиции, ей нужно последовать сейчас, перед балом, до первой брачной ночи.

Нала растерянно посмотрела на большие окна, на позолоченное трюмо, на шёлковые светлые обои... И поспорить она не могла: столичные обряды могли отличаться от тех, что проводили в Эсталиге...

Поклонившись, фрейлина ушла, обмахиваясь веером и покачивая тощими бёдрами. Нала в растерянности подошла к манекену, на котором висело светло-голубое платье. Глубокий вырез, должный открыть верх груди, одним своим видом смущал её. Пышная юбка драпировалась мягкими складками, рюши на рукавах до локтя украшал белоснежный мелкий жемчуг. Им же был расшит длинный шлейф с серебряной вышивкой птиц, скрывавший незатейливую шнуровку на спине. Нала провела пальчиком по холодному шёлку...

- Я думал, отец отменил этот обычай! - девушка вздрогнула и спряталась за манекен, когда в её покои из гостиной ворвался принц. - Маркиза, вам пора идти к Её Величеству!

Послышался повторный шорох юбок - фрейлина уходила. Нала же в это время с удивлением рассматривала босого принца, с удовольствием забравшегося с каменного пола на ковёр. Он не успел застегнуть брюк, а рубашка была выпущена и тоже расстёгнута.

- Давно пора к зеркальным тварям старухе! - процедил он, уходя в гостиную.

- Ваше Высочество, вещи! - прогремел голос камердинера - сухонького старичка, которого принц сдержанно поблагодарил и отпустил.

- Нала, не прячься за платьем, - Ролден вернулся в комнату, нагруженный вешалкой с камзолом, жилетом и шейным платком. - Всё равно придётся выходить.

Он поймал обиженный взгляд настороженной девушки с красными щеками и даже не стал говорить, что с его места прекрасно видно, так сказать, сиятельный тыл.

- Если понадобится помощь, зови, - вздохнув как мученик, он вышел в гостиную.

Нала выбралась из-за манекена, критически оглядев платье. Помощь так и так придётся просить, чтобы затянуть шнуровку на спине. А до заката, когда начнётся бал в их с принцем честь, оставалось всё меньше и меньше времени... Надев платье и обув туфли, она сделала несколько вдохов и позвала, собравшись с духом:

- Ваше Высочество!

Тишина. Принц заснул в кресле? Поддерживая подол, на который всё ещё боялась наступить, Нала выглянула с гостиную. Ролден сидел у окна, наполовину скрытый кадкой с ветвистым растением, опустив локоть на круглый столик. В отличие от неё принц уже был собран: идеально повязанный шейный платок прятался за жилетом, а расстёгнутый камзол загадочно сверкал скромной отделкой из камней на воротнике и рукавах.

- Ваше Высочество, не поможете мне затянуть шнуровку? - дабы ему было лучше видно, Нала приподняла шлейф, повернувшись к мужчине спиной.

Он не пошевелился, продолжая смотреть на девушку, но нахмурился. И скрестил ноги, обутые в замшевые сапоги, словно никакая сила не подняла бы его.

- Ролден, поможешь? - Нала опустила голову, боясь расплакаться, если он и сейчас не отреагирует.

- Наконец-то! - принц легко поднялся, направляясь к жене. - Я думал, что ты не сообразишь.

Он ловко повернул девушку за талию и несколькими уверенными движениями завязал шнур, как будто случайно проведя пальцами по позвоночнику и пояснице. Нала дёрнулась, но её тут же остановило недовольное шипение: шнурок, не отпущенный принцем, развязался.

- Не двигайся, - попросил он, снова завязывая бантик. - И подожди секунду.

Ролден отошёл, и через мгновение Нала вздрогнула, ощутив прохладные пальцы на своих ключицах, вместе с которыми на шею опустилось ожерелье из синих камней в серебряной оправе. Он убрал руки и нахмурился:

- Нала, постарайся не дёргаться от моих прикосновений. Мы должны продемонстрировать если не великую любовь, то хотя бы взаимную симпатию, - принц вернулся в кресло, подперев рукой щёку. - Считаться уважаемой женой Воина лучше, чем его же безвольной подстилкой. За жену Воин вступится, а об подстилку вытрут ноги.

Нала кивнула и вернулась в спальню, подошла к трюмо. Роскошное платье, роскошная причёска... И её невзрачное лицо. Но она вздёрнула подбородок и расправила плечи. Как же говорила герцогиня? 'Испепеляй всех взглядом, тогда они поверят в благородную, древнюю кровь', - обычно эта фраза заканчивалась ехидным смешком, после чего мать целовала дочку в щёку и исчезала в карете.

Закрыв глаза и досчитав до десяти, Нала выпрямилась. Надменная маска на лице могла превратиться в ласково улыбавшуюся или гневную за какой-то миг. Девушка подцепила со столика веер, раскрыла, обмахнувшись пару раз, стрельнула глазками в зеркало... Ах да! Она нежно, с приторным обожанием улыбнулась зеркалу. Что ж, издалека и так сойдёт. Дёрнув шнурок, закрыла зеркало тканью. Шаг, второй, третий. Ровная спина, изящно сложенные руки, высоко поднятый подбородок.

- Кажется, нам пора? - чуть склонив голову, осведомилась она, а Ролден поднялся из кресла, предложив ей руку.

Из дворца они вышли под сиреневое сумеречное небо с бледными точками первых звёзд. Колонны в виде танцевавших девушек и юношей подпирали стены, создавая крытый навес, заодно очерчивая огромную площадку для летних балов под открытым небом. Факелы, около которых тенями застыли слуги, загадочно мерцали, освещая сиреневый пол, где важно скользили первые гости бала.

- Вон та надутая пара - король и королева, - шепнул Ролден, указав на мужчину в чёрном камзоле и женщину в малахитового оттенка платье с невероятно большим веером из перьев.

- Но это же твои родители! - взмах веера, прикрывшего округлившийся рот. Тихий, но фальшивый возглас. Или же Нале так казалось, потому что она не привыкла играть?..