Аня сбежала по ступеням. Не оборачиваясь, сдерживая рвущиеся на волю слёзы. Ничего не видя и не слыша, она едва не угодила под машину. Не разбирая дороги, мчалась по тротуарам. Не чувствуя… И только оказавшись в спасительной тишине гостиничного номера, она ощутила, как боль раскалённой лавой сожгла сердце, обратила его в пепел. Такой же серый, как глаза её Ильи. Уже не её…

Та девушка не шла из головы. Как она смеётся, обнимая Илью. Как дерзко целует его губы и гладит его рукой свой живот. Кто она? Жена? Невеста? Сестёр у Ильи не было, только брат. Да и сестёр так не целуют. Слёзы душили горло, струились по щекам. Тогда, сидя на кровати номера, Аня поняла, что хотела быть на месте той девушки. Обнимать Илью. Чувствовать прикосновения его горячих пальцев. Вдыхать горький, как полынь, аромат его волос. И носить под сердцем его ребёнка. Как же она хотела иметь сына с русыми волосами и серыми глазами. Сына, как две капли похожего на Илью. Илья был единственный, кому Аня, не задумываясь, нарожала бы целую футбольную команду. Если бы он попросил. Если бы был рядом. Если бы она смогла. А она не сможет. Никогда.

Серной кислотой это «никогда» пропитывало мозг, разъедало душу. Боль становилась невыносимой. Она выворачивала наизнанку и разрывала, казалось, каждую клеточку. Аня прокусывала до крови губы, металась по номеру и выла, как раненая волчица. Она сходила с ума, заламывала пальцы. Разбила торшер, в ванной зеркало. Кровь струилась по запястью, крупными каплями падала на белый кафель. В осколках отразилось перекошенное болью её лицо. Шальная мысль мелькнула в голове. Аня подняла с пола осколок. Безумная улыбка появилась на губах. Улыбаясь, она открыла кран. От горячей воды, наполняющей ванную, клубился пар. Не раздеваясь, Аня залезла в воду и лёгким движением вскрыла себе вены. Но умереть ей так и не удалось. Как рассказали позже врачи, ее нашел в номере кто-то из обслуживающего персонала гостиницы. Перебинтовал порезы и отвёз в больницу. Где всю ночь Аня затыкала себе рот подушкой, чтобы спящий на кушетке рядом Влад не услышал её рыданий.

А через полгода Аня ушла от мужа и написала свой первый роман.

Почти шесть лет она избегала Влада: встреч, телефонных разговоров. И вот теперь, когда с ней случилась беда, именно у него она просила помощи.

Влад выглядел идеально. Настолько, что Ане показалось, будто она перенеслась на страницы модного глянца. Высокий, широкоплечий. Чёрные, как спина касатки, волосы, уложенные прядь к пряди, блестели от геля. Серый костюм от Giorgio Armani, жемчужно-белая рубашка с запонками под цвет чёрных глаз и туфли от Gucci в тон кремовому галстуку. На правом запястье золотые часы и обручальное кольцо на безымянном пальце. Урождённый аристократ. Успешный пластический хирург. И по нелепому стечению обстоятельств Анин законный муж.

В три шага Влад пересёк палату, подхватив возле двери стул, и сел у Аниной кровати. Бережно взял её руку в свои ладони. Они были гладкие и прохладные, как шёлк. Губами коснулся её разбитых пальцев. Аня села. Покосилась на спящую соседку. Та не шевелилась — спала крепко.

— Здравствуй, Нюта, — улыбнулся он.

— Здравствуй, — ответила Аня, вытянув руку. — Хорошо выглядишь, — она выдавила из себя улыбку. Поправила подушки, откинулась спиной. Кровать тихо скрипнула.

— Я беспокоился. Что произошло? — Влад расстегнул пиджак, ослабил галстук. Аня не ответила. Зачем ему знать? Влад понял, потому что перевёл тему. — Я беседовал с завотделением. Он сказал, что завтра я смогу забрать тебя отсюда.

— Почему завтра? — напряглась Аня.

Она не хотела оставаться здесь ни минуты. Чувствовала, если проведёт в этой больнице ещё одну ночь, — Илья найдёт её. А в том, что он ищет, Аня не сомневалась. Только так она могла объяснить странную, почти физическую боль, мучившую её уже второй день. И это не связанная с травмами боль. Другая. Болело внутри. Всё. Ныло. Выкручивало, как бельё после стирки. И не помогали обезболивающие, которые ей назначил врач. Порезы и ссадины заживали и слабость отступила. Осталась лишь эта боль. Она была везде и как будто нигде. Психолог, который посещал Аню накануне вечером, сказал, что так ноет душа. Но Аня знала, что так страдал Илья. И она, любящая его до одури, чувствовала его мучения.

Прошедшей ночью она задыхалась от этой своей чужой боли. И если бы не соседка, Анино сердце наверняка лопнуло бы. Та вытащила Аню в туалет и долго и упорно умывала ледяной водой, пока ей не полегчало. Потом они вернулись в палату и до утра не сомкнули глаз, разговаривали. Так и познакомились.

А днём пришёл Влад и огорошил, что не может забрать её прямо сейчас.

— Нюта? — Влад тронул Аню за плечо. Она вздрогнула.

— Почему? — повторила непослушными губами. Она была ещё далеко в своих мыслях.

— Что почему?

— Почему завтра?

— Я же сказал: врач твой будет завтра. И следователь должен прийти. Опросить, что случилось. Без их ведома никак. Ты что не слушала меня?

Аня помотала головой и неожиданно ухватилась за рукав пиджака Влада. Ей нельзя здесь больше. Никак. И к следователю нельзя. И врач не должен знать, кто её увезёт. Илья не должен её найти. Только не сейчас, не так…

— Влад, я прошу тебя. Я не могу здесь больше оставаться. Забери меня отсюда. Сегодня. Прямо сейчас. И я сделаю всё, что захочешь.

— Нюта, куколка, — уголки его губ опустились. — Ты же знаешь, моё единственное желание — ты.

Аня выпустила его рукав, закусила губу.

— Я буду твоей, — выдохнула она, отведя взгляд. — Обещаю.

Ничего не сказав, Влад вышел из палаты.

— Ну и дура же ты, подруга, — донёсся до Ани печальный голос проснувшейся Марты (так звали соседку). А, может, та и не спала вовсе?

— Подслушивала, — констатировала Аня, когда девушка села. Бодрая, без тени недавнего сна. Но Марта пропустила мимо ушей Анину реплику.

— Не на того парня ты поставила, — она покачала головой. — Бежать надо от него, а не к нему.

— Я не понимаю, о чём ты? Ты ничего не знаешь о моём муже, — неожиданно резко возразила Аня. Никто не имел права лезть в её жизнь.

— Ты его не любишь, — она как-то грустно улыбнулась. — Сама же говорила. Да и такие, как твой Влад не умеют прощать. Поверь, я знаю, о чём говорю.

— Откуда? — Аня не понимала, как Марта могла что-то говорить о Владе, если видела его впервые в жизни.

— Да так… Не нужно быть знакомым с ним, чтобы понять — он врёт. Весь разговор он смотрел на тебя в упор, но ни разу в глаза не взглянул, улыбался профессионально, как перед объективом видеокамер. Галстук ослабил, пиджак расстегнул… Ложь легко распознать, когда знаешь, куда смотреть.

— И как ты знаешь, куда смотреть? — поинтересовалась Аня. Она не верила словам Марты. Нет, Аня знала, что по жестам и мимике можно читать человека как книгу, но Влад… Он всегда был таким внимательным, заботливым. И прощать умел. Простил же он её измены. Простил, раз прожил с ней пять лет, никогда и словом не упрекнув. И то, что она его бросила — простил, раз примчался за ней по первому зову. И не врал ей никогда — Аня уверена. Даже о первой жене рассказал, хотя Аня никогда не лезла в его прошлое. Нет, он не мог ей лгать.

— Я практикующий психолог, — ответила Марта. — Сталкивалась и не с такими типчиками. Хотя твой держался уверенно. Поднаторел, однако, во лжи.

— Нет… Влад не такой… Ты…

— Вру? — перебила соседка. — Да зачем мне? Просто я сама была такой же дурой. Как и ты сбегала от любимого. Как и ты верила в искусную ложь. Только ни к чему хорошему это не привело. Я знаю, на что способен брошенный мужчина. И не верю, что люди способны меняться, как бы ты не убеждала меня в обратном. Твой Влад как раз из таких. Так что, послушайся моего совета. Возвращайся к своему Илье, иначе всю жизнь будешь жалеть. И он простит, если…

Она не договорила — вернулся Влад.

— Такси будет через три часа…

Он покосился на стоящую у окна Марту и поздоровался. Она обернулась, смерила его пристальным взглядом. Влад поправил манжеты рубашки. Марта усмехнулась, вежливо ответила и скрылась в коридоре.