Почтовый ящик, стоявший на покореженном основании, был выкрашен в белое и на нем было изображение глаза с верхним и нижним веком, нарисованное черным. Имена гласили: Дэви и Леона Скелтон. Джош прошел через наносы грязи и поднялся по ступенькам ко входной двери.

— Свон? — сказал он. — Проснись теперь. — Она забормотала, и он опустил ее вниз; потом потрогал дверь и обнаружил, что она заперта изнутри. Он поднял ногу и ударил в середину, сорвав дверь с петель; они поднялись по крыльцу и подошли ко внутренней двери.

Как только Джош опустил руку на ручку двери, она раскрылась, и на него оказалось направлено дуло пистолета.

— Ты выбил мою дверь? — сказал из темноты женский голос. Пистолет не шевелился.

— Гм… Я извиняюсь, мадам. Я не думал, что кто-нибудь есть внутри.

— Почему же ты не думал, раз дверь была закрыта? Это частная собственность.

— Извините, — повторил Джош. Он видел палец женщины, лежавший на спусковом крючке. — У меня нет денег, — сказал он. — Я бы заплатил вам за дверь, если бы они были.

— Деньги? — Она откашлялась и начала возмущенно орать на него. — Деньги больше не стоят ничего! Черт, входная дверь стоит сейчас мешок золота, приятель! Я бы снесла тебе башку, если бы не мне пришлось потом наводить порядок!

— Если вы не возражаете, мы просто пойдем своей дорогой.

Женщина молчала. Джош мог видеть лишь очертания ее головы, но не лицо; ее голова повернулась по направлению к Свон.

— Маленькая девочка, — сказала она тихо. — О, господи…

Маленькая девочка…

— Леона! — слабый голос позвал изнутри дома. — Лео… — И оборвался удушливым, ужасным приступом кашля.

— Все в порядке, Дэви! — крикнула она. — Я сейчас же иду! — Она обратилась к Джошу, все еще держа пистолет у его лица. — Откуда вы вдвоем? Куда идете?

— Мы пришли…

Вон оттуда. — Он показал в сторону одного конца города. — Я полагаю, мы собираемся идти вон туда, — и он махнул в другую сторону.

— Простой у вас, однако, план путешествия.

— Да, пожалуй, — согласился он, беспокойно глядя на черный глаз пистолета.

Она замолчала, посмотрела вниз на девочку снова и затем тяжело вздохнула.

— Хорошо, — сказала она наконец, — так как вы прошли половину пути, сломав дверь, вы можете проделать и остальную часть пути. — Она повела дулом и раскрыла широко дверь.

Джош взял Свон за руку и они вошли в дом.

— Закройте дверь, — сказала женщина. — Благодаря вам мы скоро будем по уши в пыли.

Джош сделал то, что она просила. Маленький огонь горел в камине, и очертания женщины стали красными, когда она шла через комнату. Она зажгла керосиновую лампу на полке камина, затем вторую и третью лампы, расположенные в комнате так, чтобы давать больше света. Пистолет был разряжен и положен на место.

Она закончила с лампами и повернулась, чтобы получше разглядеть Джоша и Свон.

Леона Скелтон была низкой и широкой, носила толстый розовый свитер, прикрытый сверху рабочим халатом, и меховые розовые шлепанцы на ногах. Квадратное лицо казалось вырезанным из яблока и высушенным затем солнцем: на нем не было ни одного гладкого места, оно все было покрыто трещинками и морщинами. Большие выразительные голубые глаза были окружены паутинкой морщин, и глубокие линии на широком лбу выглядели будто выровненные полосы глины. Джош прикинул, что ей лет 65-70, хотя завитые, убранные назад волосы оставались ослепительно рыжими. Теперь, когда ее взгляд бродил между Джошем и Свон, ее губы тихо двигались, и Джош увидел, что некоторые из передних зубов серебряные.

— Дева Мария, — сказала она спокойно. — Вы горели, да? О, Господи… Извините, я не хотела разглядывать так пристально, но… — Она посмотрела на Свон, и ее лицо, казалось, изменилось от боли. Слабый проблеск слез появился у нее в глазах. — О, Господи, — прошептала Леона. — О, Боже мой, вы двое были…

Так много испытали.

— Мы живы, — сказал Джош. — Это главное.

— Да, — согласилась она, кивая, и опустила глаза. — Извините меня за грубость. Я была воспитана значительно.

— Леона, — раздался дребезжащий голос мужчины, и он снова задыхался в приступе кашля.

— Я лучше погляжу за мужем, — сказала она, покидая комнату через дверку. Пока ее не было, Джош оглядывал комнату. Она была полна стоящей беспорядочно мебелью, потертый зеленый коврик лежал напротив камина. Он побоялся подойти к зеркалу, висевшему на стене, и пошел к стеклянному буфету неподалеку. На полках в буфете лежали дюжины хрустальных шариков различных размеров, самые маленькие размером приблизительно с гальку, а наибольшие размером с два кулака Джоша. Большинство из них были размером с бейсбольный мячик и выглядели совершенно прозрачными, хотя некоторые были бледно-голубыми, зелеными или желтыми. Добавлением к коллекции были различного вида перья и какие-то кочерыжки от кукурузных початков с разноцветными вкраплениями.

— Где мы? — спросила Свон, по-прежнему крепко прижимая Пирожкового Обжору. Под глазами у нее от усталости были темно-лиловые круги, и жажда жгла ей горло.

— Маленький город под названием Салливан. Здесь тоже сохранилось не многое. Мне кажется, что здесь все погибло, за исключением этих людей. — Он подошел к каминной полке и стал изучать несколько фотографий в рамках, вставленных там. На одной из них Леона Скелтон сидела на крыльце рядом со смеющимся, толстым мужчиной средних лет, который мог больше похвастаться животом, чем волосами, но глаза были молодыми и немного озорными за очками в тонкой оправе. Он обнимал Леону одной рукой, а другая, казалось, двигалась по ее коленке. Она смеялась, обнажая сверкающие серебряные зубы, и была, казалось, лет на пятнадцать моложе, чем сейчас.

На другой фотографии Леона качала в руках как ребенка белого кота, лапы которого раскачивались в воздухе. На третьей фотографии человека с большим брюхом был вместе с молодым парнем, они оба держали удочки и демонстрировали очень большую рыбу.

— Это моя семья, — сказала Леона, входя в комнату. — Моего мужа зовут Дэви, нашего сына Джо, а кошку Клеопатра. Она звалась Клеопатрой, я имею в виду. Я похоронила ее около двух недель назад. Закопала ее далеко, так, чтобы никто не мог до нее добраться. У вас-то есть имена, или вы инкубаторские?

— Я — Джош Хатчинс. Это Сью Ванда, но я зову ее Свон.

— Свон, — повторила Леона. — Прелестное имя. Рада познакомиться с вами обоими.

— Спасибо, — сказала Свон, не забывшая, оказывается, о хороших манерах.

— О, Господи! — Леона повернулась, взяла с кофейного столика несколько сельскохозяйственных журналов и журналов «Прекрасный Дом» и убрала их, затем достала из угла щетку и начала сметать пыль к камину. — Дом — страшная развалюха, — извинилась она за то, что занялась наведением порядка. — Раньше легко было содержать его в чистоте, но те времена уже улетели. У меня довольно долго не было гостей! — Она закончила сметать пыль и встала, заглядевшись в окно на красную пелену и беспорядочные руины Салливана. — Раньше здесь был прекрасный городок, — произнесла она бесцветно. — Возле нас жили около трехсот человек. Прекрасные люди. Бен Маккормик, бывало, говорил, что он достаточно толст, чтобы из него получилось три человека. Дру и Сиззи Стиммонс жили в том доме, вон там, — показала она. — О, Сиззи любила шляпки! У нее их было около тридцати, она каждое воскресенье надевала новую шляпку, и каждый день ходила в разных, и так тридцать дней, затем начиналось снова. Кайл Досс был владельцем кафе. Женева Дьюберри управляла общественной библиотекой, и о, Господи, могла говорить только о книгах! — Ее голос становился все тише и тише, совсем умолкая. — Женева все говорила, что как-нибудь сядет и сама напишет роман. И я всегда верила, что она напишет. — Она показала рукой в другом направлении. — Норм Баркли ниже, в том конце дороги. Вы отсюда не увидите его дом. Я едва не женилась на Нормане, когда была молода. Но Дэви украл меня, с помощью розы и поцелуя в одну воскресную ночь. Да, сэр. — Она кивнула, и, казалось, вспомнила где она была, согнулась и поставила щетку обратно в угол, словно бы отказывая своему танцевальному партнеру. — Да, — сказала он, — это был наш город.