— Вы тоже родственник? — уточнил врач.

— Нет. Близкий друг семьи! — выдал бывший прокурор. У Людмилы Витальевны удивлённо приподнялись брови.

— Минуточку! — вмешался полицейский. — Вы, кажется, свидетель? Попрошу вас остаться! — потребовал он.

— Если хотите быть полезным, привезите мне в больницу кое-что из вещей, — предложила поклоннику Людмила Витальевна и протянула Владимиру Аркадьевичу ключи от квартиры. После чего, повинуясь внезапному порыву, пожилая женщина подошла к полицейским и заявила: — В клинике, где моя внучка работает экономистом, сейчас идёт расследование убийства. Проломили голову генеральному директору.

Полицейские переглянулись.

— Очень интересно! — заинтересовался офицер с нашивками капитана. — Как называется клиника?

Людмила Витальевна ответила. Полицейский записал название в блокнот и набрал номер телефона.

— Езжайте с внучкой. С вами побеседуют позднее, — отпустил капитан Людмилу Витальевну. — А вы ещё нам нужны! — кивнул он Владимиру Аркадьевичу.

Бывший прокурор поднял подбородок и заявил: — Вам, молодой человек, очень повезло со свидетелем. Я сколько-то лет назад постоянно сотрудничал с правоохранительными органами!

— Отлично! — улыбнулся капитан.

— Я прокурор в отставке! — важно пояснил Владимир Аркадьевич.

Лицо полицейского поскучнело. В памяти капитана промелькнула давно забытая картинка. Он вспомнил, что когда-то уже встречался с этим прокурором. Полицейский вздохнул и предложил Владимиру Аркадьевичу проехать с ним в отделение.

В полиции на вопрос, что бывший прокурор делал около полуночи возле дома, вместо привычного «дышал перед сном свежим воздухом» капитан услышал очередную детективную историю из жизни бдительного гражданина. Оказалось, Владимир Аркадьевич караулил одного непорядочного собачника, который повадился в первом часу ночи выгуливать здоровенного ротвейлера на прилегающей к дому территории. Пёс изгадил лужайку, детскую площадку и цветники. Хозяин ротвейлера на протесты общественности не реагировал. Посему, вооружившись газовым пистолетом и мобильным телефоном, дабы сфотографировать нарушителя порядка на камеру мобильника, Владимир Аркадьевич засел в засаде в кустах сирени. Заручившись неоспоримыми доказательствами, он от имени товарищества собственников намеревался подать в суд на владельца собаки.

Юля не помнила, как её возили на томографию, осматривали врачи, ставили капельницу, девушка всё время спала. Очнулась она утром. Сильно болела голова и подташнивало. Рядом с Юлиной постелью дремала на стуле бабуля. На соседней кровати раскатисто похрапывала во сне незнакомая полная тётка. В палате стояли ещё две кровати. Одна была пустой, а на другой лежало свёрнутое в ком больничное одеяло.

Сквозь приоткрытые, непривычно тяжёлые веки Юля изучала трещины на потолке и размышляла о превратностях судьбы. Угораздило же её попасть в больницу! Почему? Сбила машина? Не-ет. Юля помнила, как она подошла к подъезду и открыла сумочку. Потом её кто-то окликнул по имени — и всё! Дальше какое-то мельтешение, сильная головная боль и ощущение провала в никуда. Позднее у Юлином сознании промелькнуло лицо бабули, она говорила об ударе по затылку.

Девушка высунула из-под одеяла руку и осторожно ощупала голову. Повязки нет. На затылке справа здоровая, болезненная шишка. Юлька попробовала приподняться на локтях и сесть, опираясь на подушку, не вышло. Обстановка палаты закружилась перед глазами, руки задрожали от слабости, тошнота усилилась, пришлось снова лечь.

Юля не заметила, как заснула. Разбудил её металлический лязг захлопывающейся двери. Немного погодя, послышались шаркающие шаги. Юля открыла глаза и увидела худенькую девушку в цветном, явно домашнем халате. На голове у неё была повязка типа шлем с завязками на шее.

— Привет! — улыбнулась Юльке соседка. — Я Вера. Тебя ночью привезли, в отделении до рассвета топали и шумели.

— Юля.

Людмилы Витальевны рядом уже не было.

— Слышала, что на тебя напали! — продолжала Вера. — Это маньяк, да?

— Не помню, — искренне призналась Юля. — Голова болит и тошнит.

— Ничего, пройдёт! Зато тебя оперировать не надо, врачи говорили у тебя ушиб, отлежишься недельку и отправишься домой!

— Повезло, — усмехнулась Юля. — А ты почему здесь?

— Мне опухоль вырезали, доброкачественную, — охотно сообщила соседка. — Сергеевне муж голову по пьянке проломил, теперь каждый день в больницу бегает, извиняется, — Вера указала на безмятежно похрапывающую тётку.

— На твоей кровати лежала Тоня, она в аварию попала, но её вчера выписали. А тут, рядом со мной — Анна Васильевна, теперь она в реанимации, повторный инсульт.

— Больница не пустует! — подытожила Юля.

— Больных полно! Как-никак — черепно-лицевая хирургия, — подтвердила Вера.

Вскоре в палату вернулась Людмила Витальевна. — Ты уже проснулась, деточка? Вот и молодец! Голова болит? Знаю, болит. Потерпи, скоро станет легче. Серьёзных повреждений у тебя не обнаружили, так что всё будет отлично! — Бабуля оптимистично улыбнулась. Её волнение выдавал нездоровый блеск глаз и порывистые, суетливые, абсолютно несвойственные сдержанной Людмиле Витальевне движения.

Перед обедом, когда бабуля уехала домой, к Юле пожаловал посетитель, толстяк-следователь собственной персоной.

— Кто же вас так не любит, Юлия Александровна? — задал он риторический вопрос, разглядывая пострадавшую.

— Не знаю! Но такие точно имеются, — согласилась со следователем Юля. — Только я ничего не помню. Меня позвали, и потемнело в глазах.

— У нас имеется свидетель, который видел напавшего на вас мужчину. Правда, ваш сосед в темноте не разглядел его лица.

— Свидетель? — заинтересовалась девушка.

— Очень авторитетный свидетель, я его ещё по работе помню. Бывший прокурор, — улыбнулся следователь. — Юлия Александровна, расскажите мне подробно, как вы провели вчерашний день, не упуская ни одной мелкой детали.

Вспоминая, Юли прикрыла глаза и заговорила. По завершению рассказа толстяк довольно крякнул, пожелал девушке скорейшего выздоровления и попрощался.

Перед ужином в Юлину палату влетела возбуждённая Нина Петровна. Полы накинутого на плечи директора белого халата разлетались в стороны, обычно тщательно приглаженная причёска напоминала воронье гнездо.

— Юленька! Как же это?! — не поздоровавшись, воскликнула Нина Петровна. — Днём приходила полиция. Клиника гудит, словно потревоженный улей. Мы все теряемся в догадках, кто мог так с тобой поступить?

— Я его не разглядела.

Праведный гнев директрисы показался девушке чуть-чуть фальшивым. Юля решила, что госпожа генеральный директор что-то недоговаривает. Нина Петровна окинула пострадавшую пристальным, недоверчивым взглядом. Потом директриса перевела дыхание и немного успокоилась. У Юли сложилось впечатление, будто новый шеф пришла лишь для того, чтобы убедиться в непричастности сотрудников «Виолы» к случившемуся.

— Тот негодяй пытался тебя изнасиловать? Ограбить?

— Не знаю. Всё произошло очень быстро.

— Следователь сказал, якобы имеется свидетель, который видел, как на тебя напали.

— Да, свидетель есть. Бывший прокурор! Раньше он плотно сотрудничал с правоохранительными органами. Там его хорошо знают! — мстительно сообщила Юля.

Нина Петровна замерла, с недовольным лицом обдумывая новость.

«Неужели директор причастна к убийству Григория Степановича, а теперь заметает следы»?

Вслух девушка добавила: — Полиция настроена серьёзно! Думаю, они найдут преступника. Владимир Аркадьевич, тот самый прокурор, пообещал, что подключит к делу все свои связи! — приврала Юлька, нарочно опустив слово «бывший».

На миг Нина Петровна окаменела, а затем кивнула и наигранно добродушным тоном принялась расхваливать активность сотрудников полиции. Всех-то они расспросили, везде побывали…

— Да, Юленька, совсем забыла! Принесла тебе фруктов. Поправляйся! — Директор выложила из пакета персики и здоровую гроздь винограда. Виноград девушка не любила с детства.