–Во сколько у тебя назначена встреча? – серьёзно спросила Юля. Ирина, посмотрев на часы, встала: – Нам пора, – коротко ответила она. И Юля, быстро одевшись и уже через пятнадцать минут сидела в Ирининой Вольво, направляясь в сторону Старого Арбата.

Четыре разных времени в году.

Четыре их и у тебя, душа.

Весной мы пьём беспечно, на ходу

Прекрасное из полного ковша.

Смакуя летом этот вешний мёд,

Душа летает, крылья распустив.

А осенью от бурь и непогод

Она в укромный прячется залив.

Теперь она довольствуется тем,

Что сквозь туман глядит на ход вещей.

Пусть жизнь идёт неслышная совсем,

Как у порога льющийся ручей.

Потом – зима. Безлика и мертва.

Что делать! Жизнь людская такова.

Джон Китс

Он давно уже жил один, потеряв жену, а затем и младшего брата с его семьёй погибших от рук фашиствующих отморозков, размножившихся благодаря попустительству в образовании и воспитании, детей в Европе называемом «ювенальным правом¹⁹».

Терять близких, наверное, определённый бич всех людей, кто так или иначе серьёзно занимается магией, помогая другим. Такие люди раздаривая энергию своего рода хоть и очищают его, но в тоже время делают уязвимыми другие его ветви. Узнав о том, что у него есть сестра от первого брака его отца, он поспешил приехать в Россию, чтобы воссоединиться с ней.

И хотя у него был сын, у которого силою Северных Богов все было хорошо, своя налаженная и выстроенная жизнь в далёкой Англии, где он преподавал, не часто видясь с отцом, он отпустил его в жизнь отчётливо осознавая эту границу, когда дети должны уходить от родителей ради собственного выживания в мире. Сестра старая, больная женщина тепло встретила его познакомив с ранее неизвестной ему семьёй, в тайне надеясь, что её пусть сводный брат позаботиться о них, когда её не станет. Он понял это смысл, хотя и не говорил по-русски, новая семья с двумя племянниками и племянницей у которых уже были свои дети встретили его с радушием и гостеприимством русской души. И чтобы видеться с ними чаще он купил ещё в те годы, перестройки, когда цены на недвижимость в Москве не были столь не оправдано высокими, себе квартиру на Старом Арбате.

Арбат – старейшая улица Москвы, и является таким же символом российской столицы, как Кремль, Красная площадь или Собор Василия Блаженного. Название улицы происходит от арабского слова «арбад» («рабад»), которое переводится как "пригород, предместье". При царе Алексее Михайловиче в семнадцатом веке эту улицу пытались переименовать в Смоленскую, но название так и не прижилось.

С первых лет основания этой улицы на ней селились в основном ремесленники и купцы, но к концу восемнадцатого века они были вытеснены дворянами. Постепенно росла и престижность этой улицы. Представители московской интеллигенции приобретали здесь квартиры, отстраивали небольшие особняки. Многие известные фамилии, такие как Пушкин, Рахманинов, Толстой, Чехов, Блок, в своё время жили именно здесь. Позднее на Арбате начали строить многоэтажные дома, открывались лавки и магазины. Арбат стал преображаться, взрослеть приобретая то лицо, которое знакомо нам сегодня.

Ему нравилось здесь гулять, а устав от прогулки устраиваться на какой-нибудь скамейке и с печальной улыбкой смотрителя, прошедшего по вехам истории, с двусмысленной иронией на лице наблюдать как меняется мир вокруг и вероятно будет меняться и дальше. В том, чтобы видеть историю, чувствовать её, прикасаться к ней к её сухой и обшарпанной каменной стене, можно и нужно находить какое-то пусть своё очарование и мудрость.

Интерес к рунам в этой северной стране, перенёсший за последний век множество потрясений, сосредоточил вокруг него узкий круг лиц почитателей и последователей, уважающих его труд и деятельность не меньше, чем их западные коллеги. И он стал помогать людям ещё и здесь в России. Сегодня он ждал девушку на чьи плечи свалился груз целого рода. Руны не спешно рассказывали ему о её сложной судьбе, том пути который ей пришлось пройти, чтобы понять происхождение многих зол в своей жизни, поднявшись из-за стола он бережно убрал рунный набор²⁰ из горного хрусталя обратно в мешочек и стал готовиться к приходу гостьи, которая должна была прийти не одна. Для таких целей у него было заготовлено множество конвертов с уже готовыми универсальными рунными ставами²¹ его авторства, однако требовалось не мало времени, чтобы найти те который лучше всего подойдут его клиенту. Впрочем, это не отменяло надобность в проведении диагностики ситуации и ставов по принципу подойдёт не подойдёт. К моменту, когда послышалась соловьиная трель входной двери, он уже основательно подготовился, и встав пошёл встречать гостей. На пороге стояли две девушки. Первая высокая, уверенная в себе с умными внимательными зелёными глазами и строгим по холодному красивым лицом, на котором застыла маска печали, сочувствия и в тоже время отстранённости. Одета она была в чёрную приталенную удобно подчёркивающую её фигуру куртку, поверх которой водопадом ниспадали тёмные волосы, на шее подыгрывая цвету глаз выглядывал зелёный шарфик. Вторая девушка была среднего роста в сером пальто, тёмные волосы скромно убраны под серую под цвет пальто шапку, а карие печальные глаза выражали смирение и грусть свойственную самоубийцам, людям уже готовым перейти черту и уйти из этого мира. Несмотря на внешнюю не много детскую красоту маленького носика и тонких выразительных как у куклы губ, эта девушка была одинока и несчастна. Он не дал бы ей больше полугода жизни, подсознательно она уже все для себя решила, просто не осознала это. И если первая девушка была сильной и явно имела защитников, оберегавших её и очевидно способных ускорить те процессы, ради которых эта девушка и пришла, то вторая была лишена защиты, а её энергетическое поле напоминало продуваемую всеми возможными сквозняками вентиляционную трубу, куда летела вся грязь из окружающего мира.

–Здравствуйте! Я Олаф Бергесен, – поприветствовал гостей он.

–Ирина, – поздоровалась первая девушка, чуть улыбнувшись уголками губ.

–Юля, – представилась вторая. «Неужели этот говорящий с таким смешным акцентом старичок с красным лицом и мясистым красным как у деда мороза носом и есть выдающийся рунолог, скорее он похож на любителя бани и пива или грузчика с рынка стройматериалов», – подумала Юля, изучая хозяина квартиры.

–Проходите, чувствуйте себя как дома, – смешно с заметным акцентом, проговорил старичок традиционное русское приветствие и сделал пригласительный жест.

Девушки, обменявшись улыбками и сняв верхнюю одежду прошли в гостиную.

Квартира, в которую они приехали в гости к почтенному рунологу, мало чем отличалась от квартир других людей, хотя и было понятно, что хозяин этих стен яркий, интересный и увлекающийся человек. Здесь не было черепов, горящих свечей, коптящих потолок, дыма аромапалочек от которых слезятся глаза, никаких атрибутов магии, ставящих своей целью убедить всякого вошедшего во вне сокрушимости магической, божественной силы хозяина этой обители. Квартира не давила, она располагала, умиротворяла, давая вошедшему гостю перевести дух и забыть хотя бы на время об испытаниях и боли. Лишь досочки с вырезанными на них причудливыми символами висели на стенах, стояли на шкафах, и в шкафах опираясь на небольшие ровные строи книг, готовых завладеть читателем, погрузив его в мир магии и волшебных существ Северной традиции. Были и несколько ярких картин, одна из которых самая большая висела в гостиной завораживая гостей яркостью красок и глубинной мистического смысла на ней были изображены события Младшей и Старшей Эдд²², словно художник боялся упустить или обидеть как автора так и главных героев этих строк, тем не менее картина была не вычурной, а гармоничной найдя в себе место для каждого. Юля не очень разбиралась в живописи, но то, что картина написана кистью серьёзного и талантливого художника было очевидно, это не была распечатанная на принтере картинка, которые сейчас так модно вешать повсюду, особенно в офисах, нет на картине были видны маски кисти, наслоения красок, а боги и герои, изображённые на ней, были настолько живыми что будоражили душу вызывая двойственные чувства сопереживания и восхищения. Ирина начала свой рассказ, а глаза старика со всей внимательностью ловили малейшую мимику и волнение его собеседницы, словно он собирался броситься в неё как в море и там, в пучине её страданий и горестей, осознав все муки Хельхейма²³, что она испытала воздать ей наконец за них миром и покоем которых она достойна.