Вот и сейчас забыв об обильной на кошмары ночи, о своём одиночестве и слезах в подушке, Юля начала прибираться, проветривая свой дом от безысходности, тоски, дабы избежать не нужных вопросов и когда послышался звонок в дверь она уже была при параде и хоть и с натянутой, но улыбкой на лице.

–Привет подруга, – улыбнулась Ирина, протягивая ей коробочку с пирожными, Ирина давно перестала волноваться о своей фигуре, с её то данными, да и Юля тоже, потому они две любительницы сладкого прошли на кухню.

–Извини, что к тебе так наскоком, – виновато сказала она.

–Ничего, страшного я же понимаю, что у тебя много работы. Ты голодная? – спросила Юля, оценив внешний вид подруги.

–Да не много, – призналась Ирина. Если угостишь своим фирменным чаем, то это будет отлично!

–Конечно. А у меня другого и нет, – улыбнулась Юлька, ставя на стол бутерброды и горячий заварочный чайник.

–Как твои успехи?

–Нормально. Выиграла дело в суде, как раз вчера.

–И это ты называешь нормальным?! Отлично, – похвалила её Юля. Ты молодец!

–Спасибо! Но дело было не особо сложное. Честно.

–Ну тебе виднее. Мне кажется, ты вообще не проиграла ни одного дела.

Ирина, покраснев лишь театрально закатила глаза.

–Ты меня перехваливаешь?! И нет я иногда все же проигрываю, – улыбнулась она.

Разлив чай, аромат которого тут же наполнил кухню травянистым запахом лета, и выложив пирожные в красивые десертные тарелки, она протянула одну из них Ирине.

–Я, конечно, ничего не понимаю в подобном, но почему вдруг руны, ты же никогда не интересовалась ими?

–Ну Юля, я интересовалась всем. Потому что незнание законов не освобождает от ответственности. И прежде, чем озвучивать свои хотелки, проводить ритуалы и махать волшебной палочкой. Нужно твёрдо знать, что тебе за это будет и с какими силами ты работаешь.

–Так серьёзно!

–Да Юль, по-другому в нашем мире нельзя!

–А руны, это белая или чёрная магия?

Ирина, прожевав кусочек пирожного и облизнув ложку, посмотрела на неё как на дуру.

–Ни белой, ни чёрной магии не существует, это выдумки христианства, это они придумали такие названия, как чёрная магия, чтобы сжигать не угодных людей, тем более по умолчанию для тех времён вся магия была чёрной. Если бы ты сказала я занимаюсь белой магией, не сжигайте меня пожалуйста, тебя бы все равно сожгли. Никто не занимается магией, а ты занимаешься, значит ты не в стаде, и главный пастырь стада тебя того. На костёр! Ни у одного эзотерического учения, нет такого деления как чёрная и белая магия.

–Ясно, – сконфужено пискнула Юля. Ладно хоть ты меня просвещаешь.

–Ничего, у тебя правильные вопросы, – подбадривающе заверила её Ирина. Скоро сама заинтересуешься.

–С чего ты решила? – уставилась на неё Юля, чуть не поперхнувшись чаем. Меня подобные вещи никогда не интересовали, ты ещё скажи, что я начну смотреть футбол и болеть за нашу сборную.

Но Ирина, не заметив моего сарказма продолжила: – Мы идём к Олафу Бергесену – это выдающийся рунолог, большое чудо, что я вообще смогу к нему попасть. Он принимает и помогает, только своим, узкому кругу лиц, которым не чужда скандинавская мифология и религия. А так как человек он не бедный, то на поток и счётчик никого не ставит. Принимает только своих, ну или по договорённости через своих, – хитро скосив глаза в сторону, закончила Ирина.

–Ии? – не поняла Юля.

–Его интерес и фанатизм, любовь к своему делу заразительны. Он как бы концентрирует в себе свет Северной традиции и проецирует его.

–С трудом верится конечно, что я заинтересуюсь подобными вещами. Ты же знаешь я агностик⁹ без привязки к конкретному богу.

–Знаю. Но все меняется. Хочешь расскажу секрет.

–Давай.

–Перед всеми слушаньями в суде я обращаюсь к Тору за помощью – это бог справедливости. Видишь амулет?

И Ирина показала ей маленький металлический кулон в форме молота. Это молот Тора, он разбивает все преграды.

–Здорово. И как помогает? Глупый вопрос, извини.

–Твой скептицизм понятен, – спокойно ответила Ирина. Да помогает, благодаря ему я помогаю людям, и клиенты идут порядочные, честные, которым действительно нужна помощь. Справедливость. Понимаешь? А мне, мне Тор помогает жить, верить в лучшее и стремиться к этому лучшему, ни смотря ни на что.

И Юля лишь в очередной раз удивилась своей подруге, и то с какой теплотой и душевностью она работает с каждым из своих клиентов, имея в своём тылу, сплошную боль, ведь у неё ничего нет, только работа, а дома потухший очаг. Разве можно ею не восхищаться.

Ирина, увидев в её глазах поддержку, улыбнулась.

–Так зачем мы идём к этому рунологу? Зачем-то конкретным? Руны как болезни лечат? Ну ты меня понимаешь?

–Олафу Бергесену, – с грустью поправила меня Ирина, очевидно вспомнив о своём бесплодии. Он не просто рунолог, он выдающийся рунолог.

–Ты знаешь историю моей семьи¹⁰? – неожиданно спросила она.

Юля не сразу поняла и уловила нотки печали, сожаления в её голосе при словах «моей семьи», наверное, подсознательно думая о своём, о своей семье и той безвозвратно потерянной душевной близости с ними с мамой, папой, дедом, потому говорила скупо и в общем.

–Твой отец был следователем прокуратуры, мать бухгалтером, хотя потом она уже не работала, сидела дома, помню, что ты много болела, по полгода не появлялась в школе. Потом поезд, в результате аварии сошёл с рельсов¹¹, было много погибших в том числе и твои родители. А потом убили моих в этом дурацком автобусе¹², -поперхнувшись возникшим в горле комом выдавила из себя Юля, буквально ощущая тяжесть воспоминаний и ужаса последних снов. Как это все грустно, что мы потеряли их, наших близких, осиротели тогда так рано. А потом умер мой дедушка, который воспитывал меня, и это, это… Мне так их не хватает, – прошептала она, чувствуя текущие по щекам горячие слезы.

–Ох, Юль! Прости меня, пожалуйста, я не подумала. Прости, – кинулась меня успокаивать Ирина.

Прижавшись к ней, как когда-то к деду как в тот день когда она узнала, что в результате теракта ни папы, ни мамы больше нет, ей так захотелось рассказать подруге все о своей жизни, о своих снах, этих диких снах от которых по утрам хочется выть, но сдержалась ни к чему выплёскивать на неё все это, у неё своего достаточно. Ирина гладила её по голове, что-то говорила, но Юля не видела ничего из того, о чем она ей шептала, только чернота и одиночество, тиканье часов, отломившийся в углу кафель, обшарпанный пол. – Вот она – моя жизнь, моя реальность, – подумала Юля. И отпрянув от уже мокрого пиджака подруги, открыв вентиль холодной воды стала умываться.

–Ты меня извини пиджак тебе намочила, расплакалась тут, – шмыгая носом, сказала она, обернувшись к подруге.

Ирина, внимательно посмотрев на неё спросила: – У тебя все в порядке?

–Конечно, – через силу улыбнулась Юля, чувствуя, как сильно натянулась её маска терпения к повседневности жизни, словно сверху на кожу нанесли полиэтиленовый мешок.

–Почему, то мне кажется, что ты врёшь, – деловито, холодно словно видя её насквозь сказала Ирина.

–Да ну брось, не выдумывай. «Мы к твоему рунологу этому Олафу Бергесену успеваем», —спросила Юля, глядя на часы.

Ирина, оголив запястье посмотрела на свои позолоченные с белым циферблатом.

–Да, время ещё есть. Мы так редко видимся вот я и решила прийти к тебе немного по раньше.

–Ну и правильно, – улыбнулась Юля. Чай ещё будешь?

–И ты ещё спрашиваешь?! «Как ты его готовишь», —спросила она, вдыхая аромат горячего пара, поднимающегося из чашки.

–Секрет. Ты лучше говори, что ты хотела мне рассказать о своей семье.