— Идем, покажу умывальню, да спать пойдешь. Вижу, утомлена ты сверх меры. Отдыхать надо.

Я шла вслед за виверной, вертя головой. Выйдя на улицу, мы оказались в маленьком уютном дворике, а потом вошли в огородик, где аккуратными рядками были высажены самые обычные морковь, лук, капуста и другие характерные для деревенской усадьбы растения. От земли чувствовался запах воды, все было полито.

— Хорошо у тебя здесь, — глубоко дышала я, — спокойно и аромат такой чудесный.

— Простой жизнью живу, — ответила Лерейс. — У нас здесь некуда спешить. Живем мы долго, чужих не бывает, вот и приходится заниматься чем-то. Многие наши не держат огороды, охотятся, все чаще в зверином обличье живут, а я так не могу. Мама моя приучила. Они с отцом душа в душу жили, также вот огородик держали, пока война не началась. Погибли, а я осталась с теткой. А потом и свой дом завела.

— А почему замуж не вышла? — полюбопытствовала я.

Лерейс кинула на меня быстрый смущенный взгляд.

— Да есть тут один упертый тип, никак не хочет признавать, что иногда нужно становиться человеком, — буркнула она.

— Может, ты не так убеждаешь? — мне было интересно, кто ж этот счастливчик, на которого такая красавица обратила внимание.

— Да куда уж убедительнее, — мрачно отозвалась виверна. — Уже и голая перед ним ходила и предлагала в паре полетать, и добычу принесла, а он делает вид, что не понимает.

— Да уж, ситуация, — вздохнула я. — Надо что-то придумать. Может, борща сварим и позовем его в гости?

— Борща? — заинтересованно переспросила Лерейс.

— Ну, это суп такой, с мясом и овощами. Я тебе помогу, будешь потом его угощать, чтоб прикипел. У нас на Земле говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Вот и будем проводить осаду и взятие пленных. Главное — потом прокормить этого пленного мужчину.

Я улыбнулась виверне, а она, немного подумав, заливисто рассмеялась.

— А ведь точно, Виола, я раньше и не думала, что его человеческой едой привечать надо. Давай иди мойся, я здесь подожду.

Я послушно направилась в баню, уже жарко натопленную. В предбаннике было сложено полотенце, мыло, ночная сорочка, а в самой парилке стояла бадья с холодной водой и деревянным ковшичком рядом. Березовый веник тоже был приготовлен, но я сегодня не склонна была париться. Разделась, вошла в парилку, села на лавку и посидела там, прогревая косточки. Само мытье не заняло и пятнадцати минут, а после я, завернув волосы полотенцем на манер тюрбана и натянув сорочку, вышла к Лерейс.

— Ух ты, смешная какая! — воскликнула она. — Спать хочешь? Пойдем, провожу.

Я еле разлепляла глаза, почувствовав после бани невероятную усталость.

Лерейс проводила меня в спальню, где я, едва коснувшись головой подушки, провалилась в сон.

Утро началось часа в 4 с противного кукареканья. Несчастная птица надрывалась у меня над ухом так, будто призывала спасаться от пожара. Я натянула подушку на голову. Не помогло. Сверху придавила рукой. Петух голосил как чокнутый. В голосе его слышались задорные нотки, призывающие селян немедленно подниматься и с бодрой улыбкой бежать на поле, косить траву или что там принято делать в такую рань в деревне.

— Ну подожди, певун проклятый, я до тебя доберусь, — я отчаянно встала, всунула ноги в тапки и выглянула в окно.

Черный петух с разноцветным хвостом из красно-желто-зеленых перьев, свесив набок яркий красный гребень, самозабвенно орал, сидя на заборе.

— На тебе! — в певца полетел тапок.

Петух, возмущенный до глубины своей птичьей души, перелетел на другое место, заклекотал рассерженно, скосил на меня глаз и заорал снова.

— Да что ж такое! — я кинула второй тапок. — Есть!

Попав в жирную тушку и согнав наглую птицу с забора, с чувством выполненного долга улеглась в постель и закрыла глаза.

— Кукареку! — раздалось почти у меня над ухом.

Подскочив, как ошпаренная, я увидела этот будущий суп восседающим прямиком на подоконнике и метнулась к нему с целью выпотрошить немедленно.

— Будет у нас борщ с курятиной! — прошипела я, успев только кончиками пальцев коснуться хвостовых перьев.

— Кукареку! — ухмыльнулся петух.

— Лично тебе кишки выну, — пообещала я мрачно, высунувшись в окно по пояс и узрев наглеца сидящим на большой бочке.

Вздохнула — там мне его из окна ничем не сбить. Может, пойти на улицу и попробовать поймать его?

Решив так и сделать, вышла из своей комнаты в кухню-гостиную, осторожно прокралась мимо спальни Лерейс и вышла сначала в сени, а затем и во двор. Предательская дверь протяжно заскрипела.

Петух гордо восседал на заборе и голосил. Переступив босыми ногами, я решительно сошла на утоптанную землю, ощутив под нежными ступнями все мелкие камешки и острые травинки.

— Кукареку! — увидев меня, этот бройлер нещипанный перелетел чуть дальше и с интересом принялся вертеть головой, разглядывая меня то правым глазом, то левым.

Я резко выдохнула, сдув с лица выбившуюся прядь волос и уперев руки в бока. «Как же тебя поймать, мерзкая птичка?» — размышляла я, мрачно глядя на забор.

Если я шагну к петуху, тот перелетит через забор и начнет голосить там, а если оставлю все как есть, он будет орать тут. Сна ни в том, ни в другом случае мне не видать.

Оглядевшись, я увидела лежащий у лавки мешок и подхватила его. Сделав вид, что у меня в руке корм, я сделала мелкие движения пальцами, имитируя, что сыплю корм, а второй рукой разворачивая мешок. Глупая птица заинтересовалась.

— Цыпа-цыпа-цыпа, — негромко звала я, злорадствуя. — Иди сюда, мой хороший!

Петух не спешил. Я скумекала, что надо что-то реально насыпать, чтоб он увидел и подняла с земли горсть песка. Есть! Этот тупень слетел с забора и важным шагом направился ко мне, рассчитывая полакомиться с утра в одиночку. Но не тут-то было! Едва он приблизился, я выхватила мешок, расширила его двумя руками и кинулась на петуха! Не удержавшись на ногах, я полетела на землю, подмяв под себя мешок и успев схватить наглую тушу за хвост.

— Я сварю из тебя суп! — прошипела я и смахнула второй рукой выступившие от боли в ободранных коленях слезы.

Петух заорал благим матом и вырвался, оставив у меня в руке часть своей красоты.

— Черт! — я стукнула по земле кулаком.

— Ха-ха-ха! — услышала я чей-то хохот. — Ну ты даешь, милая девушка!

Подняв голову, я посмотрела на обладателя голоса и узрела высокого парня в простой рубахе, расстегнутой до пояса и свободных брюках. Он отворил калитку, вошел и протянул мне руку.

— Давай помогу!

— Спасибо, я сама, — я встала сначала на четвереньки, а потом и на ноги, отряхнув сорочку от земли.

Оглянувшись, узрела петуха, с важным видом выхаживающего возле курятника. Он явно чувствовал себя победителем. Переведя взгляд на парня, мрачно оглядела его, отметив влажные, как после купания, волосы, квадратный волевой подбородок, широкие плечи и крепкие руки.

— Давай, я тебя тоже поразглядываю, что ли, — усмехнулся он.

— Нет уж, спасибо, — буркнула я. — Доброго утра тебе, незнакомец. Я спать, пока проклятая птица угомонилась.

— Так весь сыр-бор из-за пения Сидора, что ли? — захохотал парень. — Тебе придется привыкнуть, он каждое утро нам арии выдает.

— У этого супового набора еще и имя есть? — возмутилась я. — Обалдеть!

— Меня, если что, Вэйрином зовут, — крикнул тот мне в спину.

— Виола! — отозвалась я, потихоньку притворяя за собой скрипучую дверь.

Спать оставалось совсем немного, надо успеть словить эти часы!

В следующий раз я проснулась от аромата свежевыпеченных булочек. В детстве всегда мечтала о бабушке в деревне, которая будет вот так же готовить по утрам, а я просыпаться от ласкового журчания ее голоса. И самое интересное, что обычно я по утрам как коряга встаю, а тут соскочила с кровати бодряком, несмотря на свои баталии с Сидором.