Нептун молчал. Я оглядела зал и заметила мистера Бистона.
– Обратите внимание, даже у одного из ваших доверенных советников отцом был человек. – Услышав мои слова, смотритель повесил голову под взглядами окружающих. – Если подобный союз породил столь достойного и верного тритона, как мистер Бистон, что же тогда тут плохого?
Мой вопрос повис в воде. Я смотрела на царя, не зная, что еще добавить.
– Я просто хотела увидеть своего папочку, – повторила я.
Несколько секунд Нептун смотрел мне в глаза, затем грохнул трезубцем о пол.
– НИКТО не смеет мне говорить, что мои законы УСТАРЕЛИ! Как же ТЫ посмела?
Он поднялся и еще раз ударил трезубцем в пол. Все вскочили. Ворота распахнулись, появилась колесница, влекомая дельфинами.
– Я УДАЛЯЮСЬ ДЛЯ ВЫНЕСЕНИЯ ПРИГОВОРА! – объявил царь, запрыгнул в свою колесницу и покинул зал.
Рухнув на каменный пол, я стала ждать решения своей участи.
Глава 16
Несколько минут в зале было тихо. Мало-помалу публика начала перешептываться, словно дело было в библиотеке, где говорить громко строго-настрого запрещено. А может быть, и здесь было запрещено? Что если они вообще все тут позапрещали?
Вернувшись на свое место, я посмотрела на маму. Та сидела, закрыв лицо руками. Неужели рассердилась на меня?
Кажется, ожидание продолжалось целую вечность. Мы просто сидели и ждали. Некоторые даже ушли, другие жевали бутерброды с морской капустой.
И вдруг ворота вновь распахнулись. Появился Нептун. Все встали.
Царь взмахнул своим трезубцем, дождался полной тишины, после чего заговорил.
– ЭМИЛИ ВЕТРОХВАТ! – проревел он, ткнув в мою сторону трезубцем.
Я вытянулась, трепеща хвостом.
– МЭРИ ПЕНЕЛОПА ВЕТРОХВАТ! – Нептун указал трезубцем на мою маму. – Вы обе бросили вызов МНЕ и моим законам!
Сердце у меня ушло в пятки.
– Мое царство живет по этим законам уже много поколений. Я их устанавливаю, вы им подчиняетесь. Таково правило!
Я попыталась свыкнуться с идеей существования в камере: тюфяк из водорослей, морские блюдца на потолке.
– Вы ПОСМЕЛИ утверждать, что Я не прав? – все больше распалялся Нептун. – Считаете себя умнее МЕНЯ? ОШИБАЕТЕСЬ!
Морской царь навис надо мной. Интересно, сколько мне дадут? Десять лет? Двадцать? Пожизненное? Нептун замолчал и молчал ужасно долго. А когда заговорил вновь, в его голосе неожиданно проявилась мягкость. И говорил он так тихо, что мне пришлось затаить дыхание, чтобы его расслышать.
– Но как бы то ни было… – произнес он и снова надолго умолк, теребя бороду. – Как бы то ни было, – повторил он, – сегодня вы затронули некие тайные струны в моем сердце, напомнив, что не все в море сводится к законам, – его голос стал еще тише, – и к наказаниям.
Морской царь стукнул трезубцем о пол.
– ВЫ ОБЕ СВОБОДНЫ!
Собравшиеся ахнули и загомонили. Нептун поднял свой трезубец и грозно оглядел публику. Морской народ мигом притих.
– Да, вы преступили мои законы, – продолжил царь. – Но из-за чего? Могу ли я делать вид, что не понимаю? Притворяться, что сам никогда не испытывал подобных чувств? НЕТ, я не лицемер! И я НЕ БУДУ наказывать за любовь. НЕ БУДУ! Миссис Ветрохват, – он повернулся к маме и испустил громоподобный вздох: – ваш муж также будет освобожден.
Зал снова ахнул.
– Но при одном условии. Вы втроем отправитесь на тайный остров. Отныне он станет вашим домом. Если нарушите это мое условие, пощады не ждите. Вы поняли?
Он сурово посмотрел на нас с мамой. Я энергично закивала. Но не ослышалась ли я? Неужели мы скоро увидимся с отцом?
– Простите меня, ваше величество, – вперед с поклоном высунулся тритон в золотой мантии, – а как быть с другой русалочкой? Может возникнуть юридический казус…
– Отцепишься ты когда-нибудь от моего хвоста, Крючкоросль? – рявкнул Нептун. – Она может отправиться с ними, если захочет, мне-то что за дело? Переговори с ее родителями. Ну, или память сотри.
– Слушаюсь, ваше величество. – Прокурор попятился.
– Теперь вы, мои подданные, можете рассказать своим родным, что ваш царь не только могущественный, но и сердобольный правитель, который не наказывает за любовь. – Нептун посмотрел мне в глаза, поднялся с трона и стукнул трезубцем о пол. – Дело закрыто! – проревел царь и удалился.
***
Дальше началась какая-то свистопляска. В зале поднялся невероятный шум. Одни хлопали в ладоши и что-то выкрикивали. Другие вовсю судачили. Кое-кто даже подплыл ко мне и пожал руку.
– Можно мне идти? – спросила я конвоира.
Тот коротко кивнул, снял с меня наручники и указал на выход.
Едва я покинула зал, ко мне подплыла русалка с волосами, собранными в узел на макушке, и вцепилась мне в руку:
– Твою маму проводят через отдельный вход, вы скоро встретитесь. А я провожу тебя.
– Кто вы… – начала было я, но русалка уже тащила меня к лодке, напоминающей одновременно лимузин и субмарину: длинную, белую, с золотыми ручками на дверцах.
У лодки уже толпился морской народ.
– Эмили! Как ты себя чувствуешь? – крикнула какая-то русалка с блокнотом, в которой я узнала одну из журналисток, бывших в зале суда.
– Эмили не может сейчас разговаривать, – ответила моя провожатая. – Она…
– Чувствую себя прекрасно! – крикнула я. – Очень хочу увидеть маму и папу вместе!
– Спасибо, Эмили! – Журналистка застрочила в своем блокноте, а мы сели в лодку.
Внутри уже кто-то был.
– Шона!
– Эмили!
Мы обнялись.
– А мы поедем на остров! – сказала я. – Моего папу освободили!
– Пристегнитесь, – велела нам русалка, усаживаясь на водительское место.
Лодка торпедой понеслась вперед, а я принялась рассказывать Шоне о том, что случилось в суде.
– А еще царь добавил, что ты тоже можешь отправиться с нами, – закончила я.
Ну конечно же, она может! Неужели ее родители откажутся?
– Прибойно! – обрадовалась Шона.
– Осторожнее, сейчас будет подъем, – предупредила русалка.
Нос лодки задрался, и мы понеслись вверх. Наконец лимузин остановился. В его крыше открылся люк.
– Тебе пора выходить, – сказала русалка, пожимая мне руку, отчего я почувствовала себя немного глупо. – Удачи, Эмили, ты смелая девочка.
– Увидимся, Эмили. – Мы с Шоной одновременно засмеялись и обнялись.
Я выбралась на крышу лимузина и заморгала, привыкая к солнечному свету. Передо мной качался на волнах «Морской царь». Несколько тритонов плавали перед ним, держа в руках толстые канаты. Мама, перегнувшись с борта, протягивала руки кому-то, находящемуся в воде.
Я приподнялась, пытаясь разглядеть получше. Неужто у меня разыгралось воображение? Неужели… Нет-нет! Так скоро? Но я отчетливо видела черные спутанные волосы, налипшие на лоб, и родные темно-карие глаза. И тут папа меня заметил. Он улыбнулся, отчего на его левой щеке появилась ямочка, выпустил мамины руки и поплыл мне навстречу.
– Папочка! – Не раздумывая больше ни секунды, я бросилась в море, прямо в отцовские объятия.
– Моя маленькая жемчужинка, – прошептал он, крепко обнимая меня.
Мы, взявшись за руки, подплыли к лодке. Мама сжала наши ладони. Мы втроем стали одной семьей.
Позади раздались крики и громкий плеск: к нам приближалась целая стая «акул пера».
– Мистер Ветрохват! – Один репортер уже поднес к лицу моего отца нечто, напоминающее большой гриб, наверное, микрофон. – Саймон Водоклейм, радио «Морская волна». Вашей дочери удалось растопить сердце Нептуна. Что вы чувствуете, верша историю?
– Верша историю? – Отец расхохотался. – Все, что я сейчас чувствую, – это желание наверстать двенадцать лет, пропавших из истории моей собственной семьи.
– Миссис Ветрохват, – репортер сунулся к маме, – это правда, что осуществить ваши замыслы вам помогала нянька?
Только тут я заметила Милли на пластмассовом стуле. Рядом с ней, свесив хвост за борт, сидел тритон. На палубе перед ними были разложены карты Таро.