Я погрузила свой камешек в воду, он сделался гладким и блестящим.

– Шона, это самый лучший подарок, который я когда-либо получала.

Она спрятала свой камешек в карман на хвосте, а я свой – в карман куртки, потому что боялась потерять его, когда мой хвост исчезнет. На востоке разгоралась розовая заря.

– Поплыли. – Шона скользнула обратно в воду. – Нам пора.

И мы медленно поплыли к Радужным камням.

– Увидимся в воскресенье? – спросила я, прежде чем попрощаться.

– Наверное, только в понедельник. – Шона покраснела.

– Я думала, по понедельникам ты не можешь.

– Как-нибудь выкручусь. Просто в понедельник утром у нас показательные выступления по ныротанцам. Не хочется уставать перед тройными сальто.

– Тогда до понедельника. Удачи тебе!

Домой я вернулась такая уставшая, что засыпала прямо на ходу. Голова распухла от вопросов и мыслей, а в сердце поселилась грусть. Я узнала, где мой отец, но как до него добраться? Увижу ли я его когда-нибудь? Мне казалось, что каждый миг я теряю отца снова и снова. В каком-то смысле я даже маму потеряла. Если бы только удалось заставить ее все вспомнить!

Я уже почти заснула, когда мне вспомнились слова Шоны: «Наваждение может рассеяться, если жить поблизости от русалочьих мест».

Ну конечно же!

Теперь я точно знала, что делать.

По воскресеньям мама всегда спит допоздна. Говорит, что даже если у Создателя был выходной, то почему у нее не может быть? Мне нельзя беспокоить ее до тех пор, пока она сама не пожелает мне доброго утра, а случается это обычно в полдень.

Я нервно расхаживала от носа до кормы и обратно, мечтая, чтобы она побыстрей проснулась. А вдруг она проспит часов до двух? Это была бы катастрофа. Нельзя допустить, чтобы мистер Бистон пришел до того, как я с ней поговорю. Поэтому я решилась нарушить неписаный закон: вошла в ее комнату и уселась на кровать.

– Мам! – театральным шепотом позвала я.

Она даже не шевельнулась. Я пересела поближе и, склонившись к самому ее уху, произнесла чуть громче:

– Мама!

Она открыла один глаз, тут же его закрыла и пробормотала:

– Ну чего тебе?

– Мам, пора вставать.

– Что такое?..

– Я хочу пойти погулять.

Она что-то буркнула и перевернулась на другой бок.

– Я хочу погулять вместе с тобой.

Молчание.

– Мам! Ну вставай, пожалуйста!

Она перевернулась на спину и разлепила веки.

– Мы с тобой никуда не ходим вместе, – обиженным тоном сказала я.

– Но почему это взбрело тебе в голову именно сегодня? Может, отстанешь от меня, а? Который час?

– Уже поздно. – Я торопливо повернула будильник циферблатом к стене. – Ну же, мам! Прошу тебя!

Она протерла глаза и потянулась.

– Я правильно понимаю, что в покое ты меня не оставишь?

Я с надеждой улыбнулась.

– Ладно, выметайся отсюда, я встаю.

– Откуда мне знать, что ты снова не завалишься дрыхнуть, только я выйду? – продолжила я, даже не пошевелившись.

– Эмили! Я сказала, что встаю, – значит, встаю. А теперь кыш! И если ты хочешь вновь заслужить мое расположение, то сделаешь мне сейчас чашку крепкого чая. Может быть, тогда я тебя и помилую.

– Итак, – мама откусила кусочек тоста, – куда же тебе приспичило пойти? Настолько, что ты решила испортить мне выходной?

Я-то точно знала, куда хочу отправиться. На берег залива, в котором находится Камнебриг. Оттуда до Радужных камней рукой подать. Я уже изучила автобусные маршруты и прикинула, как лучше добраться. Мы могли бы выйти на прибрежную дорогу и прогуляться вдоль мыса. Стоило попробовать вернуть маме память.

– Я подумала, что здорово было бы устроить прогулку по побережью, – небрежно ответила я, откусывая кусок тоста с джемом.

– А как насчет мистера Бистона?

– Он-то тут при чем? – Я чуть не подавилась джемом.

– Все равно нам нужно будет вернуться к трем. Мы же не хотим его подвести?

– Ну мам! Неужели ты не можешь хоть разочек пропустить ваше свидание?

– Эмили, сколько раз тебе повторять: мистер Бистон – наш друг, и он очень одинок. Ты прекрасно знаешь, что я не хочу его обижать. За все эти годы он ни разу даже не опоздал, и я тоже не собираюсь. И, потом, никакие это не свидания!

– Без разницы, – буркнула я.

Не ко времени было объяснять ей, что я узнала об этом «одиноком страдальце». Да и что я, собственно, узнала? По сути – ничего. Я с трудом проглотила тост. В горле пересохло. Мы еще успевали добраться до залива. А потом можно как бы «случайно» опоздать на автобус. В общем, что-нибудь придумаю. Я просто обязана!

– А здесь действительно здорово, – сказала мама, глядя в окно автобуса, подпрыгивающего на прибрежной дороге.

Шоссе уже заворачивало прочь от моря, а я все не могла решить, где же нам лучше выйти. С суши море выглядело совершенно иначе. Наконец показались верхушки знакомых камней. Пора! Я вскочила и нажала кнопку на поручне.

– Выходим! – сказала я маме.

– Знаешь, я почти довольна, что ты меня разбудила, – сказала она, когда мы отошли от автобусной остановки. – Только не вздумай вытворять подобные штуки каждый выходной! – Она подошла к зеленой скамейке с видом на море и села. – Да и местечко ты выбрала милое.

– Что ты собираешься делать? – спросила я, глядя, как мама вытаскивает из сумки бутерброды.

– У нас же пикник, разве нет?

– Но не здесь же!

– А в чем проблема? – Мама подозрительно оглянулась вокруг.

– Мы же сидим у самой дороги! Давай лучше спустимся к морю.

Она нахмурилась.

– Мам, пожалуйста, совсем чуть-чуть! Ты обещала.

– Ничего я тебе не обещала! – возмутилась она, но все-таки убрала бутерброды, и мы двинулись по тропинке к морю.

Минут через пятнадцать тропинка привела нас к крутому обрыву.

– И куда же теперь? – спросила мама, озирая окрестности.

– Вниз.

– Смеешься, что ли? Как я туда полезу?

Я опустила взгляд. Как это мне не пришло в голову предупредить ее, что сандалии на платформе – неподходящая обувь для прогулок по побережью?

– Ничего, сойдет, – тем не менее заявила я.

– Эмили, я не хочу переломать себе ноги только потому, что тебе взбрело в голову скакать по отвесным скалам. – Она развернулась и зашагала назад.

– Нет, подожди! – Я в отчаянии озиралась.

Она не может так уйти! Ей обязательно надо увидеть Радужные камни! И тут я заметила узенькую извилистую тропку, прячущуюся в зарослях ежевики. Тропинка была каменистой и неудобной, но более пологой, чем дикий берег.

– Давай спустимся здесь, – предложила я. – Смотри, дальше совсем ровно.

– Ну, не знаю, – с сомнением протянула мама, глядя вниз.

– Пойдем! Хотя бы попытаемся! Я пойду вперед, и, если ты споткнешься, упадешь на меня как на подушку. – Я попыталась весело улыбнуться.

– А если я покалечусь, ты будешь каждое утро носить мне завтраки в постель.

– Буду.

Я стала пробираться сквозь колючие прутья ежевики, поминутно оглядываясь и проверяя, как там мама. Спустились мы без приключений.

– Ай, крапива! – Мама почесала локоть, сорвала листок конского щавеля и приложила к руке.

Я осмотрелась. От Радужных камней нас отделяло всего несколько метров воды. Я не смогла сдержать улыбку, глядя на маленькие радуги, появляющиеся всякий раз, когда волны захлестывали плоские камни.

– Мам!

– Что?

Набрав в грудь побольше воздуха, я с замиранием сердца спросила:

– Ты веришь в русалок?

– В русалок? – Мама засмеялась. – Ой, Эмили, какие же глупости тебе…

Она вдруг осеклась, уронила листок щавеля и уставилась на море. Ее лицо сделалось неподвижным.

– Что с тобой, мам? – тихо спросила я.

– Где мы?

– Просто на берегу. Мне показалось, что нам с тобой неплохо было бы…

– Эмили, что это за место?

Честно говоря, я не думала о том, что именно ей скажу, когда мы будем здесь. Как она себя поведет, вспомнив о Джейке и обо мне? А вдруг она вспомнит не все? Решит, чего доброго, что мы с ним какие-то уроды, и начнет стыдиться нас. Ну почему, почему я не продумала все заранее?! Я откашлялась.