— Да, — кивнула я. — Ситуации бывают разные, и есть женщины, которые просят в зубы, но тут проблема в другом…

— И в чем же?

— Это как с дозой, понимаете? Ударивший раз, ударит снова и снова… Рано или поздно, но мужчина позволивший себе вольность, сорвется снова и будет так делать до победного.

Я зажала ладони между ног, в попытке их согреть. И продолжила:

— Страх манит, я знаю. Это же так приятно, видеть страх… так подумает любой, кто поднял руку. Рано или поздно…

— Любопытно…

— И ту, кого ударил, уже не сможешь уважать. Терпеть — да. Уважать — нет. На подсознании будет прописано, что эта женщина — вещь, мебель, собственность. А как можно уважать свой шкаф? О нем можно заботиться, им можно хвастать, но уважать…

— Шкаф можно любить, — предложил Асс, смотря на меня удавом, снова не моргая.

— Зачем такая любовь? — хмыкнула я, уловив, что мужчина снова принялся философствовать. — Мне нужно уважение, а не любовь…

Последние слова прошипела, ощущая дикую волну ярости. Именно сейчас я кристально ясно осознала, что для меня по-настоящему важно в этой жизни… Жаль, что для этого нужно было не просто умереть, но и прочувствовать избиение и изнасилование. Ну, я всегда была тугодумом…

— Уважение, значит… Ви-даа-на…

Только сейчас заметила, что Асс произносил мое имя каждый раз по-разному. И не произносил, а пропевал. Будто подбирал, как оно лучше прозвучит.

— И только оно! — я даже кивнула, пристально глядя ему в глаза.

Да, он не насиловал, но он был мужчиной, и был рядом. Ненависти к нему у меня не было, но и почтения больше не имелось. Я имею право смотреть в глаза кому угодно, и Мастеру тоже.

Смешно, как радикально могут поменять характер несколько минут. Ведь возбужденный альфа тра*л не слишком долго. Всего-то минут пятнадцать поршневых движений, а какой эффект…

— А свою любовь можете засунуть себе в зад! — добавила я. — Мне нужно только уважение, а любовью, тем более такой я могу только подтереться!

— Уважение вместо любви. Любопытно… для женщины, — продолжил рассуждения Асс.

— К уважению любовь может прибавиться. А вот к любви уважение — сомнительно.

— Неужели?

— А зачем? — пожала плечами я, откидываясь на спинку кресла. — Любовь — она и есть любовь. Только мне ее мало!

— Кажется… понимаю…

— Кажется или понимаете? — уточнила я.

Асс усмехнулся, пугающе усмехнулся.

— А вот это мы сейчас и проверим… Ты проверишь…

Глава 22

(Видана)

Комната из любимого фильма снова исчезла, сменившись абсолютной темнотой. В круге тусклого золотого света, как от маленькой свечки, остались только столик и два кресла. Асс поднялся, снова чуть изменившись. Растрепались идеально уложенные волосы, щетина стала чуть длиннее, и от этого отчетливее. Проступили и темные синяки под глазами, как от недосыпа или тяжелой работы при стрессах. Медленно пропала и одежда мужчины.

На нем остались только светло серые хлопковые брюки, которые так любят снимать в рекламах, показывая счастливые семьи, разбирающие чердак или моющие посуду. Брюки были низко спущены и демонстрировали загорелый торс мужчины во всей, так сказать, красе. Наверное, не будь в моей жизни оборотней (с их любовью к обнаженке) и Гемора (с его хобби доводить меня до похотливых припадков), то вид почти голого мужчины меня бы смутил, но все это в моей жизни было. Поэтому я с видом самого любознательного ребенка принялась рассматривать Асса.

Это только настоящая девственница, то есть девушка из современных романов про средневековье, могла бы подумать, что обнаженка Мастера направлена на совращение меня. Но моя-то девственность была сугубо номинальной, знала я и про секс, и про позы, и про возбуждение, и про то с какой скоростью мужчины, уверенные в собственной сексапильности, это возбуждение обламывают. Как показывает неутешительная статистика мировой сексологии, во всем мире крайне мало мужчин знающих хотя бы про то, что во время секса желательно думать о футболе, чтобы не оконфузится после пары минут работы. Потому в мире так много мужчин с проблемой, дипломатично обозванной «раннее семяизвержение». Доводилось мне читать целые псевдонаучные опусы на эту тему, где девяносто процентов текста было отдано завуалированному успокоению мужчин (мол, дружок, ничего страшного) и женщин (ужасно, что ты не кончила сразу, как он вошел. Видать больна ты, девочка). Хотя проблема тут не в физиологии, а просто в элементарном отсутствии навыков и знаний. Нет культуры секса, как не смешно это звучит. Есть знания поз, есть ожидания девочек и мальчиков, которые не оправдываются, есть и страх перед болезнями. А культуры — нет. Не ведают многие мужчины, что секс должен и женщине нравится. А если и ведают, то не знают, как доставить это самое удовольствие. Как и девочки не знают, что не обязательно орать, как при ампутации конечностей. Гласность — вещь отличная, но эротические романы, как и учебники сексологии не раскрывают молодому поколению секреты доступа к оргазму. Как не раскрывается и то, что при должной обработке наше сознание, как весьма пластичный инструмент, может принять за удовольствие что угодно, от простого поцелуя в шею, до зверских измывательств. Находятся женщины, что при должной сноровке получают прилив возбуждения и от процесса родов.

Так что, да, плева у меня еще пока имелась, но вот инфы в голове было столько, что я уже подозревала, что с ней и умру, ибо не хотелось на практике узнавать все грани разочарования в сексуальном аспекте жизни. Что, собственно, и сделала. И, уж простите, но девственницей себя не считала уже лет пять, если не больше. Практики не было, это да, но вот с теорией у меня было все отлично. Отлично настолько, что я могла бы сделать импотентом любого насильника, пока тот пытался бы стянуть с меня джинсы.

И поэтому же, я смотрела на тело Мастера с любопытством. Даже вперед подалась. Как оказалось, Мастер и без тряпок был воплощением Золотого Сечения. Четкие контуры мышц под тонкой кожей, впечатляющий рельеф греческой статуи. Идеальные пропорции тренированного, но не раскаченного тела. Шикарный мужчина, что уж скрывать и подбирать другие эпитеты. Уверена, что любая женщина посчитала бы за честь записать его в свою коллекцию. Такому телу простительны и трепыхания на пять минут, и даже слюни вместо поцелуя. Думаю, ему даже позволительно легкое извращение на вроде страсти к анальному сексу или привычки покусывать своих партнерш.

И все бы было отлично, если бы не «но»… Шрамы. Шрамы были везде. Какие-то почти незаметными полосками, какие-то буграми рубцовой ткани, но их было много. Очень много. Они были разными. Какие-то совершенно безобидные, как у женщины от пореза бритвой; а какие-то убеждали, что Мастер — вечен. Были круглые отверстия от пуль, причем разного калибра. Были и следы прижигания резаных ран. Не торс, а карта-меню палача, блин.

Рассматривала я его долго, на глаз прикидывая, как и чем нанесли ту или иную рану. А Асс просто стоял в двух шагах от меня. Смотрел своим взглядом удава, но не мешал и на том спасибо. Наконец, на этой карте нашлось то, что заставило меня податься вперед и протянуть руку. На запястьях были страшные рубцы, явно от каких-то хитрых кандалов. Помимо горизонтальных следов от металла, между ними имелись и точеные канавки. Эти браслеты явно были устроены по принципу строгого ошейника, и пока пленник бился в путах, шипы врезались чуть ли не до кости. Но и про такие средства дознания я читала. «Молот Ведьм» хоть и известная книжка, но далеко не единственное творение католиков.

Удивили меня не они. От запястий и почти до локтя шел широкий светлый разрез. Ему не просто вскрыли вены, а еще и расширили задумку, чтобы уж наверняка. Потому и подалась вперед, потому и захотела схватить и повернуть его руку, чтобы рассмотреть след. Но остановилась, так и не коснувшись руки мужчины.

Вскинула голову.

— Интересно? — спокойно спросил он.