— Со всеми? — поднял я бровь, наблюдая этот спектакль. — Дай угадаю: ты злишься. И о том, что ты зла должны знать все вокруг. Ты же так несчастна. И муж у тебя козел! Давайте, добрые люди и волки, пожалейте меня! Мой муж мне изменил! И давай я тоже устрою такой же спектакль. «Моя пара — алкоголичка! Милые волчицы, успокойте меня, покажите, что не все бабы такие!» А потом будем мериться количеством сочувствующих!

— Какая же ты тварь! — прошипела она.

— А ты дура! — повысил я голос. — Неужели так сложно понять, что никто не должен подставлять «своих»?! Любой твой проступок на подобных сборищах будет бросать тень на меня, и это именно подстава! А мне с этими людьми еще работать!

— А мне плевать!

— Ну конечно, какая тебе разница, откуда у меня деньги?! Тебе же важно только тратить их!

— Просто супер! У меня не просто лучший из мужей. Он еще и алчная мразь!

— Творцы Веера! Ты — не жена, а одна большая проблема! — проговорил я, хватаясь за ноющие виски.

Мне казалось, что в череп вворачивают шурупы. А мой зверь вместо логичной злобы болезненно заскулил внутри.

Инга рассмеялась.

— Так прикончил бы меня, Мастер! — последнее слово она буквально выплюнула. — А что? — фальшиво удивилась она на мое изумление — Это же логично! Я же родить не могу! Тебя позорю, люблю не так, как желает твое величество! Оторви мне голову — и дело с концом…

Договорить я ей не дал. Рывок — и я впился в ее грязный рот. Она буквально горела жаром, но этот жар не согревал, как раньше, а именно обжигал, приченяя какую-то внутреннюю боль, почти ожог.

Она попыталась оттолкнуть, но естественно у нее ничего не вышло. Переступая через боль, и через брезгливость зверя, я продолжал ее целовать. Продолжал с упорством глухого и слепого. Ее губы, ее шея, ее грудь!

Уже тогда было ясно, что у меня больше нет пары. Сейчас-то я знаю, что фактически уже нет запечатления. Но, согласитесь, сложно признать, что тебя ненавидит существо ради которого ты жил больше двадцати лет! В подобное просто не хочешь верить.

Да, я ласкал и раздевал ее. Да, я собирался ее уложить. Но мне это было почти противно. Ее волчица хотела меня. Она уже тоже хотела меня, но мой зверь уже нет… Ему хотелось оказаться, как можно дальше от этой женщины. Не наказать, не воспитать, не убить наконец, а именно уйти и забыть.

Возможно, если бы я тогда прислушался к волку, то многого удалось бы избежать. Стоило понять это еще тогда, но я не понял. Точнее, не захотел!

Руки почти автоматически стянули с нее брюки, трусики и босоножки. Развел подрагивающие от возбуждения ножки и вошел. Память упустила, что делали мои руки, и как именно я ее возбудил.

Я зажмурился, прислушиваясь к себе. Зверь внутри максимально отдалился от своей волчицы. Ему было не просто неприятно, что для самца невозможно. Ему было противно. Все равно, что спать не с самкой, а с… даже не знаю, с чем или кем. Я всегда был натуралом, и возможно, если бы решил уложить мужчину, то было бы нечто подобное… Возможно, но не уверен… Слишком сложные ощущения. Слишком это было схоже с унижением. Как будто меня избили, чем-то накачали, а потом сбросили в канализационный отстойник.

Я открыл глаза, и впервые не увидел золота нашей связи. Под моим языком билась ее жилка. Под моим двигалось ее горячее тело. Да, было возбуждение, но оно было… физическим, и только. Думаю, даже с человеческими шлюхами я получал больше удовольствия.

Захотелось прекратить этот балаган, встать и пойти в душ. Я заставил себя продолжить. Выпрямился, продолжая двигаться.

Инга оказалась на диване. Разодранная мною блузка, стянутый на живот лиф. На груди несколько красных полос от моих пальцев. Внутри нее было мокро, но так как могло бы быть мокро при осмотре у гинеколога или при изнасиловании… От последнего сравнения меня перекосило.

Инга дышала тяжело, но в глазах стояли слезы. Я чувствовал, как внутри ее тела билась и выла волчица, не ощущая моего волка.

— Я не люблю тебя, Влад, — спокойно и тихо, почти не прерываясь от толчков, сказала она. — Я не могу любить убийцу! Когда ты трогаешь меня, я могу думать только о том, скольких ты убил этими руками, и скольких еще убьешь. Не могу!

Я не смог ничего сказать, только кивнул, продолжая двигаться внутри нее. Наверное, ей нужно было выговориться, поэтому она продолжила:

— Я даже за деньги не могу тебя уважать! Мне даже благодарность испытывать противно!

И снова мой кивок. Перед глазами все расплывалось и сплавлялось в единую серую хмарь, а внутри начал расти холод. Такое чувство, что в пищеводе застрял острый кусок льда. Как же… необычно ощущать себя вдовцом при живой жене.

— Почему!? Почему так?! Почему я хочу тебя, когда не хочу хотеть… — по ее щеке скатилась одинокая слеза.

Я внимательно прислушался к себе, стирая поцелуем ее слезу, и чуть ускорился бедрами. Мне не было страшно за нее. Если раньше любая ее боль будила внутри страх, то теперь мне просто хотелось ее успокоить. Нормальное желание любого мужчины при виде женских слез.

Никогда не думал, что увижу плачущую во время секса волчицу, и уж тем более не предполагал, что этой девушкой станет моя пара… Какая острая ирония жизни!

Я уперся рукой в спинку дивана, а второй скользнул к ее складочкам. Легкие касания клитора, и буквально через пять секунд пара глубоко охнула и подалась ко мне на встречу. Внутри нее усилилась влажность. Нежная плоть сжалась вокруг члена. Прерывисто застонала, глубоко задышала. Напряжение внизу живота — и у меня, разожглось нужное желание.

Секс наконец-то стал тем, чем и должен быть. Начал нравится. Только внутри этот кусок льда, а в висках только этот штырь. Боги, что же ты со мной сотворила, моя девочка! И даже нет сил злиться, только холод и зарождающиеся безразличие, причем не только к ней, но и ко всему.

Неужели я настолько плох, что меня возненавидела избранная пара?! Возненавидела до тления метки, почти до безумия.

Инга судорожно задергалась в оргазме. В потолок ударил ее крик наслаждения, а я словно зритель собственной жизни наблюдал за этим. Еще несколько быстрых толчков, болезненный оргазм — и я встал.

— Приведи себя в порядок, — спокойно попросил я.

Она поднялась и двинулась в сторону ванной.

— Я услышал тебя, Ин, — сказал я. — Обещаю, мы еще поговорим об этом.

Она только кивнула, оборачиваться не стала. И стоило бы промолчать, но я не смог:

— Больше не пей сегодня! — приказал я.

Еще кивок.

Когда за парой закрылась дверь, я отправился в спальню. Мне тоже нужно было переодеться.

Можно ли исправить то, что она сотворила? И нужно ли это мне?

Если бы не боль и холод — нет, я бы не стал что-то менять. Со мной новость тоже что-то сотворила. Я не уверен, что люблю. Я даже не уверен, что желаю ей добра и заботы, как было уже много раз с другими.

Вокруг только этот холод и серость! Лень думать! Лень чего-то хотеть! Лень дышать… Где я ошибся?

(Влад)

Стоило прибыть в отель, где и проводился сбор, наша компания распалась в разные стороны. У Виктора были свои задачи, как и у меня. Инга, несмотря на образование, не могла расположить к себе собеседника, да и скрыть свое отношение ко мне, поэтому мы достаточно быстро расстались. Несколько коротких бесед — и я окончательно отстранился от недавней неприятности. У меня еще будет время все переосмыслить, а сейчас нужно было работать.

На таких обедах действительно элиты было не так много, основное число приглашенных составляли звезды кино и сцены, дизайнеры, художники и прочая богема. Эти люди прекрасно отвлекали на себя внимание журналистов. И именно на таких встречах и заключались настоящие соглашения. Юридические тонкости сотрудничества и контрактов — это дело подчиненных, а вот сам факт сделки, как правило, это простая беседа.

— Глазам не верю! Сам Влад решил нам всем напомнить о себе! — прозвучало за спиной.