– Они останутся, – перебила его Верховная Мать Квентл.

Громф посмотрел на нее в некотором недоумении.

– Зирит не сможет сопротивляться, – объяснила Квентл. – Она знает свое место в качестве сателлита Дома Бэнр: ее город существует только потому, что мы этого желаем. Но в этой войне ей предоставили небольшую долю независимости, которой она так жаждет. Она не уйдет с Серебристых Болот до тех пор, пока у нее остается надежда что-то получить.

– Там больше не осталось никакой добычи, – возразил Громф. – Новая агрессия вызовет гнев крупных государств поверхности. Может быть, Кормир придет на помощь Эверлэнду, если город окажется в безнадежном положении. А может быть, маги Серебристой Луны нанесут мощный удар, чтобы остановить легионы Королевства Многих Стрел. Долго ли тупые орки смогут удерживать дворфов в их норах?

– Это нас не касается, архимаг. К’Ксорларрин – это не Мензоберранзан, и, если королевства Верхнего Мира захотят отомстить кому-то за границами Серебристых Болот, пусть мстят этой деревне.

– Но дела Дома До’Урден нас касаются, а аристократы этого Дома остались на поверхности.

– Включая двух детей Верховной Матери Зирит и потомков Дома Баррисон Дел’Армго.

– И одного Бэнра…

– Нет!

Громф, явно застигнутый врасплох, даже отступил на шаг, а Верховная Мать Квентл злорадно ухмыльнулась, заметив эту вполне ожидаемую реакцию. В конце концов, Тиаго всегда был ее любимцем. Неужели она готова так легко отказаться от него как от отступника, чужака?

– Все дроу из Мензоберранзана, которые отправились на Серебристые Болота, воевали под знаменем лишь одного Дома, – объяснила Квентл. – Дома отступника, который составлял свои коварные планы независимо от Мензоберранзана и, согласно этому плану, задолго до начала войны отправил на поверхность шпиона.

– Дзирт, – произнес Громф.

Квентл кивнула.

– А если Тиаго столкнется с Дзиртом лично? – спросил Громф. – Ты же понимаешь, почему он умолял меня разрешить ему остаться.

– Разумеется, понимаю.

– Что будет, если его желание исполнится и он найдет Дзирта До’Урдена?

– Существует два возможных исхода.

– Каких же?

– Если Тиаго убьет Дзирта, народы Серебристых Болот, королевства Луруара, окажутся в долгу перед Домом Бэнр за то, что он избавил их от злодея, не так ли?

Недоверчивое выражение лица Громфа свидетельсвовало о том, что он не разделяет подобного взгляда на события.

– Если же Дзирт одержит победу, – уверенно продолжала Квентл, – тогда мы заявим, что потеряли нашего лучшего воина, который погиб от руки общего врага.

После этого Громф перестал хмуриться, на губах его возникла улыбка, и он негромко хихикнул.

– Не насмехайся надо мной, архимаг, – предупредила Квентл.

– Это не сработает, – решительно заявил Громф.

Квентл резко втянула воздух сквозь зубы и задрожала от гнева при мысли о том, что кто-то осмелился так нагло критиковать одну из нитей ее паутины.

– Именно Тиаго пролетел над Холодной Долиной на огромном драконе, держа в руке голову Бромма, короля дворфов, – напомнил ей Громф. – Именно Тиаго отрубил голову королю Огненному Шлему в Сандабаре и тоже пронес ее над городом, красуясь на своем драконе.

Квентл начала ерзать на месте, пытаясь как-то совместить эти неприятные факты со своими планами.

– Герцог Тиаго, так он себя называет, – продолжал Громф. – Герцог Тиаго из Несма, и за несколько месяцев его «правления» погибли сотни жителей. Он не может стать героем в глазах народов Луруара, Верховная Мать. Я совершенно уверен в том, что его имя вызывает гораздо больше ненависти, чем имя Дзирта.

– Его имя, – размышляла Квентл.

– Тиаго Бэнр, – произнес Громф.

– Нет, – поправила его Квентл, и на губах ее снова заиграла коварная улыбка. – Тиаго До’Урден.

– Возможно, мне все же следовало забрать его оттуда.

– Отнюдь, – возразила Квентл. Она не сразу собралась с мыслями и не сразу сообразила, как поступить дальше. – Что еще они могут сделать на Серебристых Болотах, как ты считаешь?

– Эверлэнд уязвим, – признал Громф. – Больше мне ничего не известно. В конце концов, им помогают драконы и отряд ледяных великанов.

– Смогут ли они удержать дворфов в их туннелях?

Громф пожал плечами:

– В отсутствие воинов Мензоберранзана, которые охраняли бы туннели, когда начнется весеннее таяние снегов, а сражения на поверхности возобновятся, дворфы, скорее всего, сумеют выбраться. Но я не могу сказать, отправятся ли они на помощь другим королевствам Луруара. Судя по всему, между ними возникла серьезная вражда.

Верховная Мать кивнула с явным облегчением.

– Пятнадцать декад, – произнесла она, – и мы получим ответы на наши вопросы. Пусть события идут своим чередом.

– Возможны несколько вариантов развития событий, – предостерег се Громф.

– На поверхности царит хаос, ты хочешь сказать, – поправила его Квентл, причем слово «хаос» она произнесла с благоговением.

– «Хаос – это благо», – процитировал Громф молитву Паучьей Королеве. – Но разве нам не следует подготовиться к тому, чтобы по своей воле прекратить этот хаос?

– Как сделала бы это наша дорогая покойная мать? – саркастически произнесла Квентл, потом постучала себя по лбу, чтобы напомнить ему о даре, полученном от Мефила.

Громф кивнул, признавая справедливость этого замечания.

– Наблюдай за ними внимательно, но издалека, – приказала Квентл.

– Чтобы руководить хаосом?

– В конечном счете да, – ответила Верховная Мать Квентл, и голос ее в этот решающий момент прозвучал точь-в-точь как голос ее матери.

Заметив великого Тиаго, шаман-гоблин мудро рассудил, что лучше спрятаться в группе своих сородичей, и втянул голову в плечи.

Сегодня дроу пребывал в дурном настроении. Некоторое время он с воинственным видом расхаживал по лагерю армии Королевства Многих Стрел, осаждавшей Серебристую Луну. Затем собрал орочьих вождей около большого костра и, не скрывая своего неудовольствия, как следует отчитал их.

Гоблин не слишком хорошо владел наречием орков, однако с некоторых пор у него появилась возможность совершенствовать свои навыки, да и орочий язык не сильно отличался от гоблинского. Так что шаману удалось уловить смысл гневных речей темного эльфа.

Очевидно, тот считал, что они действуют в Серебристой Луне недостаточно энергично. Город практически не пострадал. А защитники должны были уже умирать от голода и лишиться присутствия духа.

Гоблину-шаману все эти рассуждения показались очень глупыми: он прекрасно знал, что волшебники и жрецы города магов с легкостью могли прокормить горожан, создавая съестные припасы и питье буквально из ничего.

Этот дроу просто вымещал на орках свой гнев и напрасно сотрясал воздух, только и всего.

Однако Тиаго, выговорившись, выбрал нескольких лидеров орков и, загнав их в какую-то палатку, расставил вокруг множество охранников – в основном великанов.

Гоблин-шаман некоторое время шатался вокруг вместе с остальными, потом осторожно пробрался в одно укромное местечко за кучей ящиков. Он сделал глубокий вдох, стараясь взять себя в руки. Ему не нравилось играть в такие игры с дроу. Он легко мог обмануть орков, гоблинов и, разумеется, огров; великаны лишь бросали на него мимолетные любопытные взгляды, но темный эльф должен видеть его насквозь.

«Будь что будет», – сказал он себе, вытащил из-за пояса небольшой флакон с волшебным зельем и выпил содержимое.

Некоторое время он ждал, пока напиток окажет свое действие, затем вышел из-за ящиков, двигаясь как можно тише, и направился прямиком к палатке командующего. Его могли услышать, но никто не мог его видеть. Он выпил зелье, делающее его невидимым.

«Гоблин» обогнул вход в палатку и двух стражей-великанов, пристально глазевших на пространство перед входом, затем направился в сторону. Прижался ухом к шкуре в надежде уловить обрывки ведущегося внутри разговора, но тщетно. Ему нужно было войти внутрь – так он и сделал, протиснувшись под пологом, который закрывал вход. Удача сопутствовала ему, и он скользнул за какие-то бочонки и ящики, сваленные у одной из стенок просторной палатки. Он расположился в своем укрытии, не переставая опасаться, что аристократ-дроу почувствует его присутствие, несмотря на волшебное зелье.