Сказать, что девушка опешила, значит основательно преуменьшить чувства, испытанные ею за эти долгих две секунды, что длился их поцелуй. Она опешила, онемела, окаменела, начисто потеряла ощущение пространства и времени! Но две секунды прошли, и Зиг слегка ослабил свои объятия, чтобы взглянуть в лицо своей подруги.

Зря он это сделал – тут же две ладошки упёрлись ему в грудь. Огромные девичьи глаза напоминали плошки. В них не было ни гнева, ни страха, только лишь безграничное удивление, лишившее их обладательницу воли к активному сопротивлению.

– Ты что? – спросила Леса не своим голосом, всё ещё слабо отталкивая его ладошками и понимая краем сознания, что с таким же успехом она могла отталкивать дом или скалу.

– Н-нет, ничего… – пробормотал вдруг смутившийся Зиг, но тут же справился с собой и добавил весело, даже слегка переиграв:

– Пахнешь вкусно! Извини – не удержался!

С этими словами он отпустил её мягко и нежно, словно уложил ребёнка в кроватку.

– А… н-ну ладно… – сказала покрасневшая, как помидорка девушка, которой вдруг стало горячо в тех местах, где её тела только что касались руки мужчины и необъяснимо холодно там, где их не было. – Я, это… по-ойду поесть, что-нибудь п-приготовлю!..

И она упорхнула с такой скоростью, какую были способны развить дрожащие коленки.

Зигу хотелось дать самому себе в морду! Если бы рядом была стена или дерево он бы точно врезал бы "рогом" по бездушной тверди, чтобы поставить мозги на место. Вот старый идол! Ты чего удумал, идиот? Наслушался "мудрых" советов этой ходячей железяки – Механикуса, посмотрел на голенькие девичьи ножки и поплыл, как малолетка! Совсем одичал, да свихнулся, в подземелье сидючи?

Что, правда, то правда. Сколько времени он не выходил к людям? Три года? Пять? Он уже не помнил. Единственными живыми существами там были крысы и монстры. Соответственно столько же времени, сколько он пробыл в этом добровольном изгнании, у него не было женщин. Когда он бродил по подземным залам и галереям в поисках приключений и опасностей, мысли о женщинах, конечно, приходили ему в голову, но он лишь хищно усмехался при этом. Ведь Зиг не просто так ушёл от людей – он в них разуверился! И в женщинах тоже…

Сколько их было, женщин-то? Он бы не взялся всерьёз всех вспомнить. Для него всё началось в разбойничьем лагере атамана Золаса, где ссыльные жёны чиновников, которых они, разбойники, освободили, устроили "Дворец наслаждений" из нескольких палаток, где каждый мог познать плотские утехи без предрассудков и ограничений. Запрещено было только насилие, а ещё туда не допускались дети. Всё остальное разрешалось, практиковалось и просто било ключом!

Ах да, Зиг не помнил там ни одного случая любви между мужчинами. Между женщинами да, случалось, а вот между мужиками – нет. Но это было вовсе не из-за запретов, просто подобные типусы не водились среди лихих разбойников Золаса, они бы там элементарно не выжили. Ну и чёрт с ними, не в них дело.

Именно там Зиг стал мужчиной, а первой его женщиной была несравненная Галанта – отставная супруга обер-полицмейстера, которая явилась организатором и вдохновителем "Дворца наслаждений". Эта женщина, (а ведь ей тогда было ненамного больше лет, чем сейчас Лесе!), не скрывала своих взглядов на жизнь и не забивала мальчишке, (Зигу тогда было лет пятнадцать – семнадцать, если он правильно думал про свои годы), голову несбыточными надеждами.

Они не любили друг друга искренней, нежной любовью, как это положено людям, которых Матушка Природа призвала для создания семьи. Их объединила страсть! Блистательная, животная, искрящаяся, бурлящая страсть, захлестнувшая тогда вслед за ними весь лагерь. И они не давали друг другу никаких обещаний, не принимали никаких обязательств. Именно Галанта обучила Зига обращению с женщинами. Именно она доказала ему, что ревность – ядовитая тварь, которую не стоит кормить, потому что она рано или поздно губит того кто даёт ей пищу.

Галанта показала Зигу все тонкости плотского наслаждения доступные человеческому телу. Они вместе принимали участие в оргиях, где он любил не только её, но и других женщин, а она принадлежала на его глазах другим мужчинам, и это заводило, а не возмущало юного Зига. Как же тогда им было вместе весело и хорошо! Как всё это было молодо, живо и здорово…

Галанта погибла, убитая сколопендроподобным монстром, когда они вместе с остальными разбойниками оказались в пылающем дворце короля Лоргина. Зиг тогда очень горевал. Может он и не любил эту невероятную женщину настоящей святой и искренней любовью, но всё же… А может и любил! Теперь об этом судить было трудно. Ну, и поздно.

А потом… Потом была целая жизнь, и были в этой жизни самые разные женщины. Трактирные служанки и откровенные проститутки, скучающие великосветские матроны и пышнотелые купеческие дочки, а иногда и жёны тех же купчишек. А ещё, развесёлые вдовушки и ядрёные загорелые крестьянки, которые были только рады вильнуть хвостом от своих грубых неотёсанных мужей. Вот с такой-то деревенской красоткой у него и вышел облом в последний раз.

Она была небольшого росточка, пухленькой с немножко поросячьим, но, в общем-то, миловидным лицом. Зиг потом никак не мог вспомнить, что он в ней такого нашёл? Рядом было полно куда более симпатичных баб и девок. Чем она его тогда зацепила? Смущённой улыбкой что ли?

И, так и осталось для него загадкой – зачем она его предала? Зачем заманила в ловушку? Не хотела связываться, так отшила бы! Зиг никогда не был непонятливым и чрезмерно навязчивым, как никогда не брал женщин силой, даже когда был разбойником. Да, его тоже отшивали. Нечасто, но было, ну, так что с того?

В общем, в одну "прекрасную" ночь, когда он явился на сеновал, где у него было назначено свидание с этой пышкой, вместо неё его там встретили несколько мужиков вооружённых вилами и топорами. Это были муж, отец и братья его несостоявшейся любовницы. Кстати, она тоже там нарисовалась, самодовольно улыбаясь от чего показалась Зигу слащаво-омерзительной.

И, вот ещё загадка – почему они решили его именно убить? Явись они туда с палками и вожжами, чтобы проучить чужака и отвадить от своих женщин, это можно было бы понять, и тогда всё вышло бы по-другому. Но это мужичьё жаждало его крови… Кровь они и получили. Свою, в изобилии. В общем, оставил он, уходя, эту круглую, во всех отношениях, дуру, вдовой, сиротой, без братьев, воющую, как дикий зверь среди пылающего хозяйства.

(Само загорелось, он тут был не причём! Кто-то фонарь в сено уронил во время потасовки.)

Кажется, у неё были дети? Трое или четверо, может меньше. Неважно! Сама себе такую жизнь устроила. Он даже если бы хотел, не смог бы ничем помочь – надо было уносить ноги, иначе не миновать встречи с полицией Торгового города, а это означало для него разоблачение и верёвку.

Самым обидным было то, что, незадолго до того случая, он во главе отряда наёмников подрядился очистить этот край от монстров. И они успешно справились с заданием, а эти вот самые мужики дивились и цокали языками, глядя на воинское умение лихих бродяг. Так, на кой они после всего этого на него напали? Вроде как, десяток воинственных петухов решили матёрого волка завалить. Воистину, у этих сермяжных вместо мозгов отруби пополам с навозом!

Вот тогда-то Зиг и ушёл под землю. Нет, не из-за этого самого, мелкого, но поганого случая, хоть ему и надо было подлечиться – вилами по рёбрам всё же досталось. Зиг не был настолько тонкокожим, чтобы переживать из-за этой ерунды. Люди разочаровали его уже давно.

Тупые, мелочные, алчные, завистливые, лживые, эгоистичные, себялюбивые, трусливые и так далее. Ему доводилось видеть и высший свет, и дно, и торговый люд, и ремесленный, и сельских тружеников, и городских. Везде было одно и то же. Действительно хороших людей, как впрочем и откровенных мерзавцев было мало. Пространство заполняла однородная серая масса, которую он уже не мог выносить!

От этой серости он и ушёл под землю. Воистину, лучше встреча с отъявленными негодяями, с которыми можно вступить в битву, победить или погибнуть, чем жизнь среди серых полускотов, вроде тех, что напали на него тогда у сеновала. Кстати, предательство в их серой среде дело обычное, но это так, к слову.