Через год обновили договор о ненападении. Моей живности выделяли десять драгоценных осенних дней. Жители поселений отказывались в эти дни от сбора грибов и поздних ягод, не ходили в лес за оголившейся лозой для корзин. И лес полностью принадлежал нам. В эти дни и я выходила из надоевшего укрытия на болотах. Стража больше не отслеживала выход и передвижение чудищ, так что того, что меня увидят, я не боялась. Мы с Мирочкой набирали рябины, чтобы украсить дом, золотые кленовые листья длинными хвостами волоклись за нами следом. Мы смеялись, я отдыхала от привычной повседневности. За детьми присматривали, за них я не боялась.

В воду, для того чтобы увидеть Влада, я больше не смотрела. Сначала боялась потерять детей, потом — что пропадет молоко, когда увижу его с другой. Тут на ум приходило то, что я когда-то увидела с участием Юраса. Я просто не переживу… зачем мне эти муки? Я смирилась, что в чем-то ущербна, что что-то со мной точно не так или просто уготовили мне Силы одинокую судьбу, жизнь, посвященную только детям. Про ту комнату не вспоминала, устала ломать голову — что да как? Думала о другом.

Что детей все равно придется выводить к людям, рано или поздно. Что им могут дать их игрушки — зверушки да змеи? И где мы там будем жить? Что Влад разорвал наш брак, я не сомневалась. Он привел ту девушку в свой дом, больше того — в ту самую комнату, а он говорил, что просто любовниц во дворец не водил. Там могла находиться только та, что дорога ему, которую он должен был как-то представить своему ближнему окружению. А кем, если не женой или невестой? Понятно ведь.

Я могла прожить и сама, наверное, но детям, а особенно Миру, нужен был рядом мужчина, который научит держать оружие в руках, сидеть на коне, принимать решения. Грамоте я могу обучить, но есть много разных вещей, в которых я понимаю мало. Владу нужны наследники, государству нужны. И если он захочет участвовать в их воспитании, видеться с ними — это его право. Если они окажутся не нужны ему… все чаще вспоминался Тарус. Он сможет быть рядом с нами, ничего не ожидая от меня, но отдавая всего себя этим детям. Ведуны получили, что хотели. А моя нетерпимость и ненависть к ним как-то незаметно ушла.

Вот только нужно решить, когда выйти отсюда и решиться на это. А там найду Кристю. Мы с ней виделись частенько, когда я уже была замужем. У нее остались мои золотые. На первое время хватит. Дальше не загадывала.

Делилась мыслями с Дедом. Он меня поддерживал. Только решил, что выходить отсюда я буду не с пустыми карманами. В один из летних дней мы с ним вышли из дому в сторону предгорий. Детей я уже не кормила грудью, больше года они вытягивали из меня, казалось, что и жилы и я сильно похудела. Приходилось прикармливать их протертыми супчиками, овощами. Сейчас я спокойно оставляла их на Марочку и ее маму. Молоко от коз приносили из сел. Охрана была надежной.

Первый раз переночевали в лесу, я просто закуталась в одеяло. Дед так, как я, во сне не нуждался, поэтому сходил и проверил дорогу дальше. Так и шли — все в гору и в гору. Через пару дней уже стояли перед входом в пещеру. Когда-то здесь добывали дорогие камни желтого цвета, как прозрачные солнышки. Потом свод сел и вход завалило. Когда вход раскопали и опять начали добычу, один за другим стали пропадать люди. Так и затих промысел, а он давал возможность горным закупать необходимое у народа, населяющего долины по ту сторону скального хребта.

Стояли, смотрели на темный зев пещеры, думали…

— Счас как выскочит кто, да как испугает тебя — считай все камни наши, — делился своими мыслями Дед. Это были не его владения, здесь он не был хозяином.

— Ага. А, не приведи Силы, я не испугаюсь? — отшучивалась я. Мы все оттягивали время, входить туда не хотелось, но пришлось.

Внутри было прохладно и темновато. Ни черепов человеческих, ни обглоданных скелетов. Светляки промчались за поворот. Там тоже было пусто. Прошли дальше, и я увидела… девицу. Красивую, печальную. Сидит на камне, поглядывает за поворот, ждет нас. Рассказала Деду, что мне показали светляки, и мы решились — пошли вперед.

— Что ж это баба-то пришла? А и ты не мужик, Дед. Мне бы мужичка какого, хоть завалященького, — тоном базарной торговки вещала девица, показывая длинные зубки.

— Ты нежить какая, что ли? — опасливо уточнила я. Рядом с Дедом я не боялась никого.

— Похоже на то… — печально вздохнула девица. Пожаловалась: — Как сюда притащили, привыкла я уже. Даже понравилось. Балуют, подарки дарят, любят. А потом завалило. Я и не думала, что уже не живая. Да и мужички заходили, а потом, как отрезало. Скучно…

— Тебя упокоить или не хочешь? Так еще посидишь? Сюда никто больше не придет — боятся. Ты ж их до смерти…

— Если не придут, то чего ждать? Упокой, там хоть надежда будет, что вернусь когда-нибудь да повеселюсь снова. Или подождать еще…? — сомневалась она, но как-то вяло. Очевидно, сидеть годы в одиночестве было, и правда — скучно.

Дед упокоил ее. Как — я не смотрела. И тех желтых камней мы набрали, сколько унесли. Я шла обратно домой и поражалась, просто не могла понять — как оно так выходит? Было целое пророчество. Из уст в уста передавали, ждали, пока придет обещанная Королева, откроет горы для людей исстрадавшихся и обнищавших, спасет всех. А оказалось, дел то — одна озабоченная нежить тут сидела, мужичков ждала.

И про болота тоже — чудища страшные выходили в мир людей, убивали и пугали собой годами. Воины гибли, защищая людские поселения. Песни слагали о героях… А просто животинкам травка нужна была. Нет, чтобы хоть кто-то, тот же ведун из стражей, да поинтересовался — чего они прут всегда в одно и то же время, что им надо то?

Может, и со мной все так же просто до изумления? Нужно только иначе посмотреть на все, понять, что не так было? Но сама я не справляюсь, Дед в этом деле тоже не особо опытный, так что буду ждать подсказки. Вот — подтолкнула же я здесь все в нужном направлении, даже не подозревая об этом. Может, и меня кто подтолкнет?

Мне нужно было решиться и решить, когда уходить с болот. Но решиться я как раз и не могла. Прошло лето, осень, зима. Привычно прошли, знакомо. Я обжилась здесь, домом родным ощущала это место — надежное, безопасное.

Детям на днях должно было исполниться по два года. Они уже носились по всему острову, а однажды я увидела, как Мир, мокрый и счастливый, слазит с такого же грязного и вонючего маруссика — тот его возил на себе по болоту — Дед разрешил. Дети уже разговаривали, вполне понятно выдавая то, что пришло им в голову. Только вот дело в том, что приходило им в голову не всегда понятное. И правда — нужно было что-то решать, а то, кроме, как гадюк за хвосты таскать и в болоте купаться, ничему путному и не научатся.

Весна потихоньку вступала в свои права. Я сняла с себя теплое, разгуливала только в свободных штанах да рубахе навыпуск. Детворе за зиму пошили такую же одежду, и они носились босиком по теплой уже земле, шелковой травке, прихрамывая, когда еще нежная детская ступня чувствовала сосновые иголки.

Зарянка любила птичек. Слушала часами, подпевала. Те слетались отовсюду, загадили траву за домом, где любили собираться. Я кривилась, отмывала на ночь детские ножки и терпела — песни были красивые, только не понятно о чем. Дед много времени проводил с Миром. Ходили вместе, смотрели деревья, воду, учил обоих детей не сверкать зря глазами, сдерживать себя. Что-то рассказывал им.

Я тоже по вечерам долго сидела с ними, вспоминала сказки, которые мне бабушка рассказывала на ночь. Там всплывало иногда слово «отец» или «батя». Объясняла, как могла, кто это и почему мы такого у себя не имеем. Что так получилось, что далеко он и про нас не знает. Что мы его найдем, и будет тогда и у нас все, как в сказке.

Тем утром Дед позвал меня поговорить. Дети ускакали куда-то под присмотром Марочки.

— Там это… кажись, твой бывший тебя нашел, — огорошил он меня новостью, — я вчера не стал говорить, думал — поорет-поорет да и уйдет восвояси. А он на берегу обосновался. Посидит-посидит, да снова в ор… Похоже, что точно знает про тебя. Так что — решай. Притопить его по-тихому, или выйдешь, спросишь чего приперся? А то шуму от него много… Если что, то вот оно — то, чего ты и ждала. Может, это тебя подтолкнет, что-то уже нужно решать. Шустрые малые не по годам. Им бы таких дедов, как я, да еще пару-тройку. А то и бабок тоже.