Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Ушедшему лету и новому фонтану на набережной

                     Слабо?
         О том, как мириады…
   нет, много, ладно, миллионы —
        лианы, радуги, дриады,
 в твоём сознанье воспалённом —
   здесь, наяву, потрогать можно
  и не обжечься – но – не примут
          в свой светлый танец
             весь промокший
  будь даже балериной-примой —
смешно и думать. Просто внемли,
           благоговей, вбирай,
        наполни все капилляры,
                жилы, нервы.
       …вольны – дискретны —
               снова волны…
О том, что не фонтан – умеешь,
             а тут – фонтан!
             И ты бессилен
            взгляд оторвать
                   гипноз
          важнее нет ничего
    вот разве синью пунцовой
         вглубь чернеет небо
   чего ж ещё? – вода струится
 сливается, дробится в небыль
     и возвращается сторицей
             как те слова…
             сто леопардов,
    лиловых золотых зелёных —
их ловят дети – прыгать, падать,
 глотать осколки брызг солёных
      спеши, пиши его с натуры
 насколько хватит ямбов, красок,
     его сложнейшей партитуры
не исчерпать речёвкой страстной,
       и этот хор – его кантаты,
      их бесконечное кипенье —
       вода – пылающие кудри,
         о, детвора на карусели
   вот так смеётся, пенье статуй,
       огня, занявшегося пеной,
    всем водопадом перламутра
               в тебя впадает
                 воскресенье

Александру Соболеву

Искандер, эти реки
тесны и горьки для того,
кто привык родниковой водой
утолять свою жажду.
Как ручьи ни чисты,
кто вступил в эту реку однажды —
не отмоется,
нет иорданской волны.
 Бисер твой
рассыпается, не успеваешь сыграть, ни догнать,
ну их к чёрту, такие игрушки.
Немало народу
не заметили сами,
когда же лишились огня
в благородном стремлении
выйти на вольную воду.
Только там, за буйками,
всего лишь трясёт и тошнит,
ничего больше нет.
Те, кто плавает в мелкой посуде,
застолбили фарватер,
развесили всюду огни,
незаконнорождённых (как Фет)
 даже слушать не будут.
Постоянно рублю
 каждый сук, на котором сижу,
и пытаюсь взлететь,
отвергая позор притяженья.
Получается изредка —
неосторожным движеньем
приоткрыть над собой
чьей-то воли бездонную жуть.
Эту чашу медовую
пёрышком не исчерпать,
все, кто был,
лишь притронулись
к терпкому лунному краю.
Для Сизифа камней неподъёмных
 повсюду хватает,
и нетленной солёной колонной
 висит снегопад.
В каждой осени —
новый обет избежавших клише.
В каждом омуте —
тихие черти волшебной свободы.
Камень, брошенный в воду,
всегда попадает в мишень,
в самый центр кругов,
с трепыханьем по левому борту.

«А снег так и не выпал. Он кружил…»

А снег так и не выпал. Он кружил
над городом в сомненье и смятенье,
носился над землёй неверной тенью,
но не упал. Лишь холодом до жил
ночь пробрало. Жестокая звезда
бесстрастно щекотала гладь бетонки,
а снег, потупясь, отлетел в сторонку
и выпал в Нальчике. Чужие поезда
вдруг осветили – человек лежит
в кювете. Но такому контингенту
не вызвать «скорую», как будто чья-то жизнь
отмечена печатью секонд-хенда.
Я откуплюсь от нищих и бомжей,
всем – по монетке. Спи, больная совесть.
Сам виноват. Смеркается уже,
пора домой, пока есть дом. А повесть
его проста. Сам виноват. Не я.
Перед собой. А я – не виновата
перед собой? Тащить-тяжеловато.
Невыносима лёгкость бытия.
А снег нас не прощает. Наши сны
не смяты ни виною, ни любовью.
Он где-то засыпает – до весны —
и ангел засыпает в изголовье.

3. Ласточке

Твой мир огромней моего,
стремительнее, необычней,
не зная слов – куда его
ты воплощаешь духом птичьим?
Не зная музыки – во что
ты проливаешь слёзы, как ты
не задохнёшься красотой,
её простым и дерзким фактом?
На птичьих правах - i_002.png

«Когда проходит время сквозь меня…»

Когда проходит время сквозь меня,
ему покорно открываю шлюзы —
не стоит перемычками иллюзий
задраивать отсек живого дня,
и ламинарный лимфоток столетий
не заслонится частоколом дел,
а время растворяется в воде,
качает мёд – наверно, в интернете…
Я покорюсь – и вот простой узор
читается цветной арабской вязью,
двумерный мир взрывается грозой,
дорогой, степью, неба органзой,
причинно-следственной необъяснимый связью.
Такой диалектический скачок —
забыть себя – чтобы собой остаться.
…Подсолнухов – не меньше, чем китайцев,
и все влюблено смотрят на восток.
Когда пытаюсь время удержать,
используя истерики, торосы,
пороги, слёзы – ни одна скрижаль
не даст ответа на мои вопросы.
Смятенье турбулентного потока
порвёт, как тузик грелку, мой каприз.
Во мне живёт латентный террорист,
и я за это поплачусь жестоко.
Домой! Мой дом древнее Мавзолея.
Жизнь удалась. Хай кволити. Кинг сайз.
Спасибо, время, что меня не лечишь,
не утешаешь меткой в волосах.
И в позе аскетической, неброской
подсолнухи в гимнастике тайдзи.
Мне ничего плохого не грозит
с такой самодостаточной причёской.
8
{"b":"647641","o":1}