Следующие два дня перед последним, третьим экзаменом Олег отходил от поездки с Наташей на рынок. Чего только она там не перемерила! Трижды они обошли и пересмотрели все прилавки. Продавцы уже их приметили и стали искоса подозрительно посматривать, опасаясь, что под видом привередливых, интеллигентных покупателей скрываются обычные уличные воришки, которые высматривают, что бы стащить, что плохо, без присмотра лежит. И когда наконец Наташа купила малиновый костюм, прежде в течение получаса со всех сторон его осмотрев и ощупав, он вздохнул с облегчением, как, наверное, и торговцы, заподозрившие было неладное.

На последний, решающий экзамен она, как того и хотела, в нарушение всех правил и традиций, пришла в обновке. Костюм на ней, к слову сказать, сидел просто великолепно, подчеркивая со всех сторон ее миниатюрную худощавую фигуру. Девушки, от которых редко ускользает малейшая новизна туалета, тут же принялись ощупывать и расхваливать обновку, что привело Наташу в еще больший восторг. Олег был грубовато вытеснен к окну собравшимися на обсуждение девушками и даже почувствовал себя здесь лишним. Он немного смутился, но не только оттого, что про него забыли, а еще и оттого, что Олеси среди девушек не было. Он оперся на подоконник и посмотрел в окно. Несколько дней подряд солнце палило нещадно, словно где-то там, наверху, неожиданно сломался термометр и невозможно было теперь установить более терпимую температуру. Сквозь радужные разводы стекла Олег видел, как скручивается в спираль не вовремя умерщвленная, посеревшая трава. Горстка ромашек прямо под окном опустила свои крупные цветки к земле, преклоняясь перед величием и несокрушимой силой светила, на которое они немного похожи, и стараясь хоть ненадолго сохранить белизну тоненьких нежных лепестков. Ветра совершенно не было, и клены ни одним выцветающим листиком не подавали признаков жизни, и казалось, что трава, цветы, деревья и бледная голубизна высокого неба были нарисованы на стекле одним единственным мазком невидимого, но очень талантливого художника, для которого нет в мире ничего невозможного, как и нет ничего тайного.

Девушки на мгновение примолкли, и Олег повернулся к ним. Они уже перестали обсуждать Наташин костюм и теперь внимательно изучали какие-то листы бумаги. На лице Наташи не было теперь той первоначальной бледности и растерянности, которая вначале немного пугала его, и он побаивался, что Наташа не так скоро, как хотелось бы, привыкнет к суете и напряженке студенческой жизни. Но этого, к счастью, не произошло, а в том, что она поступит, Олег не сомневался, только бы нервишки не подкачали.

Только теперь, неожиданно для себя, он заметил, что рядом с Наташей спиной к нему стоит Олеся. Его как током шибануло, он мгновенно оказался рядом.

– Последний бой, он трудный самый, – пропел Олег, выделяя каждое слово.

Олеся повернулась к нему и негромко поздоровалась. Она мило улыбнулась, и глаза ее засияли так же, как они светились при их знакомстве: неподкупной радостью общения. И у Олега на душе стало тепло и радостно, и он готов был стоять вот так рядом и смотреть в эти удивительные глаза хоть целую вечность, только бы никакие горести и печали не отобрали у них неземного их сияния.

Олеся слегка покраснела от такого пристального взгляда и опустила глаза к листам бумаги в руках, завиток волос дрогнул и сдвинулся к переносице.

Олег придвинулся ближе, вдохнул свежий ландышевый аромат, закрыв глаза от наслаждения, а потом спросил:

– Это что за научные труды?

– Вопросы к экзамену по истории, – ответила Олеся, отведя непослушный завиток волос в сторону.

– И чего там пишут? – стараясь быть как можно более равнодушным, спросил Олег, придвигаясь вплотную к ней.

– Смотри, – ответила Олеся и протянула ему уже слегка помятые листы с вопросами.

Историю Олег любил больше всех предметов и довольно неплохо знал (поэтому, наверное, и любил), и он стал припоминать, читая бегло строчки, даты и соответствующие им события, стараясь вкратце их пересказать.

– Откуда ты все это знаешь? – перебила его Олеся.

– Ну я ж еще не совсем старый и извилины кое-какие сохранились, – отшутился Олег.

Олеся звонко засмеялась, забыв, что совсем рядом за дверью идет экзамен, но тут же спохватилась и виновато прикрыла рот ладонью.

Из аудитории выплыла напыженная, со сдвинутыми на краешек носа очками Вика. Волосы ее из черных превратились в рыже-алые: то ли краска подвела, то ли она невнимательно прочитала инструкцию. Девушки тут же ринулись к ней узнать результат.

– Моя очередь, – сказала Олеся и вздохнула.

– Все будет хорошо, – попытался успокоить ее Олег.

Она благодарно взглянула на него и бесшумно скрылась за дверью.

Как бы он хотел сейчас войти вместе с нею, сесть рядом и крепко держать ее за руку, чтобы она чувствовала и знала, что и за нее кто-то волнуется и переживает. Но это было, к сожалению, невозможно. Жизнь зачастую сводит нас нос к носу с судьбой, и никто не знает, какой стороной эта самая судьба к тебе повернется.

Олег нервно засунул руки в карманы и отошел в сторону. Наташа еще не вышла из аудитории, и он не хотел, чтобы она видела его таким взволнованным. Он оперся было ладонями на освещенный солнцем подоконник с видимыми теперь самыми мелкими трещинками, но тут же отдернул руки, так раскален он был солнцем…

Минут через пятнадцать выпорхнула из дверей сияющая Наташа, и только дурак не догадался бы, что у нее все хорошо.

Она пробилась к Олегу сквозь кольцо плотно обступивших ее девушек и громко воскликнула:

– Все, конец моим страданиям!

– Мо-ло-дец! – пропел он и обнял ее. – Не хочу тебя огорчать, – задумчиво продолжил он, – но это далеко не конец твоим страданиям и разочарованиям, это только начало.

– Ну это будет потом, – фыркнула Наташа, сморщив нос, – а сейчас я наконец-то могу расслабиться.

– Кто там за тобой сел? – как бы невзначай поинтересовался Олег.

– Кажется, Олеська. А ты никак переживаешь? – ехидно проговорила Наташа и толкнула его в бок.

– Просто поинтересовался, уж и спросить нельзя! – попытался возмутиться Олег.

– Да ладно, не оправдывайся, – успокоила его Наташа и стала складывать в сумочку все свои бумаги.

– Надо экзаменационный лист в приемную комиссию сдать, – вдруг вспомнила она, – сходишь со мной?

– Нет уж, – добродушно сказал Олег и кивнул головой, – ты теперь без пяти минут студентка, привыкай сама.

– Ладно, буду привыкать, – согласилась Наташа, – жди меня здесь.

Она подпрыгнула на месте, взмахнула руками и почти побежала по коридору, звонко цокая каблучками.

Скоро из аудитории вышла и Олеся. Она отыскала глазами Олега и виновато улыбнулась. Он подошел ближе. Девушки уже терзали ее экзаменационный листок.

– Ну как же, – возмущалась больше всех Вика, которой и самой фортуна не улыбнулась, – «тройку» влепили! – Ты такая красивая, а они тебе «тройку»!..

Олесе стало неудобно от ее слов, и она опустила голову.

– Не все, к сожалению, в нашем мире решает красота, – вмешался Олег, взял Олесю за руку и отвел в сторону.

Она послушно пошла за ним.

– Что мне теперь делать? – почти прошептала Олеся.

Олег прочел в ее широко распахнутых глазах мучительную безысходность. Ей хотелось заплакать, но она мужественно держалась. Он готов был успокоить ее, спрятав в своих крепких объятиях, чтобы она поскорее забыла об этих проклятых экзаменах. Но кругом были люди, и он еле сдерживал себя. Да и как бы сама Олеся восприняла его неожиданный душевный порыв? Он лихорадочно думал, что ей ответить, что предпринять, чтобы успокоить ее, хотя и понимал, что сделать это практически невозможно. А тут еще внезапно нахлынувшее чувство сострадания мешало мыслям войти в нужное русло.

– Знаешь что, – наконец нашелся он, – давай я узнаю все в приемной комиссии, ты отдохнешь, а потом мы с тобой встретимся, – он мельком взглянул на часы, – часа в два у центрального входа. Сможешь?