— Маруся, да успокойся ты, — сказал хмырь. — Иди к окошечку, подыши. Тут и правда очень душно. Девушка, идите уже, действительно. Кто там следующий?

Олеся развернулась, подошла к стульчику, на котором сиротливой кучкой лежала ее сумка, кофточка и смятые шпаргалки и, отчаянно стуча каблуками, пошла прочь.

Она вышла из одуряющего зноя аудитории и побрела прочь, не дожидаясь пока выкрикнут результаты. Какой смысл ждать, если все понятно с самого начала?

— Олесь, Олесь, погоди!

Она остановилась уже у лестницы, ожидая пока Вася протолкается сквозь клокочущую студенческую массу.

— Ну, как прошло? — спросил он.

Она хотела ему ответить, но не смогла, почуяв, как хлынули из глаз горючие слезы.

— Ладно, — сказал Вася, беспомощно оглянувшись на заветные двери. — Я сейчас уйти не могу, но ты меня дождись, ладно? Иди на улицу, поешь, кофе попей или пива, а я сразу к тебе прибегу, как только меня выпустят, хорошо?

Она закивала.

— Вот и умница, — сказал Вася. — Да, телефончик свой дай, чтобы я потом тебя по всей Москве не искал.

Олеся послушно продиктовала телефон, дождалась, пока Вася сохранит его в памяти мобильного и побрела вниз сквозь толпу, больше не казавшуюся ей такой радостной и счастливой.

На улице, под тенью липы, она уселась на скамейку, скинула узкие туфли и с блаженством вытянула уставшие ноги. Мрачно поглядывая на стены училища, Олеся думала, что ее жизнь кончена.

Придется возвращаться домой. Скандал, конечно, забудется через какое-то время, может даже, довольно быстро, если Леха убедит Юрку удалить компрометирующее видео из сети. Хотя его все уже давным-давно расхватали на мобильные и компьютеры. И теперь, встретив знакомых, ей придется готовиться к многозначительным ухмылкам и намекам, вроде тех, что отпускала Наташка. Но, что еще ужаснее, так это оправдания, что не вышла из нее никакая актриса, напрасно хорохорилась. И пойдет она на малозначительную должность в городской военкомат, к папе под крыло, или к маме в больничку, мыть судна и ставить уколы, позабыв про несостоявшуюся карьеру и красивую жизнь, к которой так стремилась.

Вася появился уже ближе к семи вечера, усталый, но явно довольный жизнью. Она высмотрела его еще на ступеньках и помахала рукой.

— Ну, как?

— Прошел, представляешь, — радостно оскалился он. — Не ожидал даже.

— Поздравляю, — вяло сказала Олеся. Воодушевленный успехом Вася не заметил ее удрученного лица.

— Знаешь, когда я стал лаять, Голубева чуть под стол не упала, так хохотала.

— Замечательно, — саркастически фыркнула она, и Вася, наконец, перестал так глупо радоваться и посмотрел на ее понурую мордаху внимательнее.

— А ты? Все плохо, да? Как там было, расскажи. Хотя, нет, пойдем, посидим где-нибудь, я угощаю.

Она не стала упираться, надела туфли и позволила себя увести. В маленькой кафешке, под шашлык и пиво, Олеся рассказала, как прошли экзамены. Она мужественно держала лицо и даже попыталась найти в этом что-то забавное, но получалось плохо. Ближе к финалу рассказа она старательно растягивала губы в улыбке, но голос дрожал, губы тряслись, и вся она словно перешла в состояние некоего желе, как выдуманные мультяшные лунатики.

— В итоге я вышла под смешки и цокот собственных каблуков, — заключила она. — Вот такая у меня получилась короткая творческая жизнь.

Вася задумчиво вертел в руках шампур.

— Знаешь, ты не расстраивайся, — сказал он. — В принципе, ты вовсе не обязательно должна себя казнить. Может, волнение сыграло, к тому же там такая жара была, что мозги плавились. Многие именно поэтому с первого тура вылетели.

— Ты же прошел, — резонно возразила Олеся, а потом, спохватившись, ударила себя по губам. — Ой, прости…

— Да ничего. Я, может, на втором вылечу, еще ничего не решено. Просто, понимаешь, я со своим лаем был как глоток свежего воздуха. Им по мозгам шибануло, понимаешь, а до того они сидели в духоте и слушали сотни людей, которые читали одно и то же.

— Я понимаю, Вась, — уныло ответила Олеся. — Но мне от этого не легче. Я же с таким скандалом из дома уехала, думала: зацеплюсь тут, заживу, как человек, актрисой стану и всем докажу, что не зря… А получается, что ничего не выйдет, и придется мне или домой ехать, или тут жить так же, как все. И куда мне? На рынок торговать?

Пивной стакан оставил на пластиковом столе влажный кружок, и Олеся размазала его пальцем. Вася помолчал, а потом вкрадчиво произнес:

— Олесь, я тебе сейчас одну умную вещь скажу. Актерская карьера — она по-разному складывается. Я не буду сейчас говорить о тех, кто образование получил, и прозябает в безвестности. Я говорю именно об успехе. Скажем так, поступить и получить шанс через образование — это самый честный путь. Но не обязательно самый быстрый.

— То есть? — не поняла Олеся.

— А ты посмотри вокруг. Что у нас творится на телевидении? Кто звезды номер один? Это же сплошь непрофессионалы. Люди с улицы. Фрики интернетовские, герои реалити-шоу, кавээнщики. Сейчас время быстрой славы, Олеся, и ты вполне можешь этим воспользоваться, если не будешь щелкать клювом. Да ты за год, а то и меньше сможешь стать очень заметной, если, конечно, постараешься. Это Москва, Олесь, здесь люди в одночасье взлетают. Падают, правда, тоже часто. Но тут все от тебя зависит. Главное — ничего не бояться.

В его словах был смысл, тут даже сомневаться не приходилось. Незадолго перед отъездом Олеся ходила в кино на новую комедию, где в главных ролях блистала экс-солистка популярной девичьей группы Вера Андропова и бывший кавээнщик Сергей Темников, буквально заполонивший собой все телевизионные каналы. Однако если как юморист Темников был хорош, как актер он не состоялся. Роль недотепы-архитектора, оказавшегося вместе с красавицей-женой в амазонских джунглях, получилась неубедительной, это даже Олеся поняла без труда. Красавица Андропова и подавно была актрисой скверной. Впрочем, она и вокалисткой была неважной, несмотря на то, что ее то и дело признавали певицей года. Вспомнив обидные слова Голубевой, Олеся злорадно подумала, что уроженке Киева Верочке Андроповой плохая дикция ничуть не помешала ни стать звездой, ни выйти замуж за миллионера.

Так, может быть, стоит рискнуть?

Олеся долго молчала, уставившись в пластиковый стакан с недопитым пивом, а потом посмотрела на Васю и робко улыбнулась.

— Знаешь, а ты прав. Я, пожалуй, попробую.

— Пробуй, — кивнул Вася. — И помни: для успеха все средства хороши.

Совет Олеся восприняла очень серьезно и решила немедленно начать воплощать его в жизнь. Вася, как более продвинутый, надавал кучу указаний, и вообще велел «быть на связи». Спустя пару недель он важно сообщил, что прошел и второй тур, а потом и третий. Остался только конкурс — самый трудный этап, где «своих» отбирали уже сами педагоги.

За своего неожиданного друга Олеся нисколько не волновалась, а вот за себя приходилось. Пока что слава не спешила обрушиваться на нее снежным комом. В кино никто не звал, ролей не предлагал. Всех достижений — две съемки в массовке, утомительные четыре дня под ливнем и честно заработанные две тысячи рублей.

Деньги, прихваченные из дома, стремительно заканчивались. После экзаменов из общежития пришлось съехать, спешно подыскивая работу и недорогое жилье. В той же ситуации оказалась и Ира Самойлова, провалившаяся на первом туре с трагедийным монологом Офелии. Активный Вася познакомил их друг с другом, после чего Олеся взяла дело в свои руки и довольно быстро нашла жилье.

Они сняли вскладчину комнату у глуховатой старушки. Бабуся оказалась не вредная, телевизор ей не мешал, гости тоже. Девчонки старуху жалели, но особого внимания не обращали, относясь как к мебели или досадному приложению к квадратным метрам. Живет и живет, и черт с ней. Олеся уже на второй день пристроилась официанткой в харчевню, неподалеку от Останкино, Ира же мыкалась еще пару дней, пока не нашла место в магазине сотовой связи. С кормежкой проблем не было, Олеся таскала остатки из ресторана, чаевых хватало и на скромную жизнь.