— Понял.

И ухожу прочь.

Остаток вечера проходит напряженно. Макс больше не меня не смотрит, а у меня нет никакого настроения пить и веселиться дальше. С трудом уговариваю Катьку уехать пораньше, ссылаясь на завтрашние пары, и под вялые возмущения друзей махаю на прощанье ручкой уже полдвенадцатого ночи. Даже приезда такси не дожидаюсь, пулей спускаясь на улицу по лестнице. Катька догоняет меня в самом низу и почти кричит:

— Да что с тобой такое? Какая муха укусила?

Морщусь и обхватываю плечи руками — ночью прохладно даже в осеннем плаще. Катя какое-то время буравит меня взглядом, но вскоре устало выдыхает и отворачивается. Вот и поговорили.

Через минуту к подъезду подъезжает белая «Лада», мы садимся на заднее сидение, и я называю адрес. Катька молчит до тех пор, пока за нашими спинами не закрывается дверь однушки, которую мы снимаем, а потом напоминает:

— Я все еще жду ответ.

Я прохожу на кухню и наливаю стакан воды, оттягивая время. Про Макса я ей говорить не стану, это точно. Она ужасно разобидется, если узнает, что я соврала ей еще тогда, два года назад, и рассказала правду только сейчас. А еще мне дико не хочется, чтобы об этом знал кто-то еще кроме нас двоих. Поэтому я решаю сказать то, что ее удовлетворит:

— У Руса в Питере, кажется, подружка есть. Или была. Увидела его, и настроение пропало.

Катька вскидывает брови и немного молчит.

— Какая-то слабая отмазка.

— Это не отмазка! — протестую я.

— А почему раньше про это не говорила?

Жму плечами. Вообще-то, новость про девицу из Питера — правда. А не говорила я потому, что потом узнала, что это его двоюродная сестра. Катька хмурится и говорит:

— Ненавижу, когда ты что-то скрываешь.

— Да ничего я не скрываю! — искренно вру я, но подруга уже закрывается в ванной.

Устало плюхаюсь на стул и смотрю на противоположную стену. Во мне борются два голоса: один твердит, что стоит уже рассказать подруге правду, другой рекомендует с этим повременить. И я легко соглашаюсь со вторым. Нечего трогать старые раны, а Катька немного подуется да успокоится.

***

— Эмилия, привет!

Я отвлекаюсь от телефона и поворачиваю голову к усевшемуся рядом Скворцову. Тот подозрительно лыбится и смотрит на меня глазами преданного щенка. Наверняка, конспект с прошлой лекции собрался спрашивать, по другому поводу мы не общаемся. Стоит ли говорить, что сегодняшняя лекция — вторая за семестр?

— Привет.

Вова улыбается еще слаще.

— Слу-ушай, а ты на той неделе…

— Лекций у меня нет, — улыбаясь, вру я.

Скворцов тушуется и понятливо отваливает. Первый год я без проблем раздавала всем своим балбесам-одногруппникам переписанные под копирку лекции, во второй, осмелев, требовала шоколадки, а теперь и вовсе делиться не собираюсь. Вот такая я жадина. С другой стороны, не хочешь учиться, зачем сидишь в универе третий год? Да, знаю, на зубрилу я не очень похожа, но — сюрприз! — учиться люблю и вложенные в обучение деньги родителей не прожигаю почем зря. Наверное, совесть не позволяет. Учусь я, кстати говоря, на специальности «Информационная безопасность», поэтому, сюрприз номер два, еще и неплохо разбираюсь в компьютерах. Не девушка, а мечта!

На середине лекции по теории баз данных меня отвлекает звук пришедшего сообщения. Невольно улыбаюсь, читая вопрос от Катьки. «Хочу вечером поесть суши. Тебе как обычно?». Отправляю в ответ короткое «Да» со смайликом и с воодушевлением продолжаю конспектировать молодую лекторшу. Говорила же, что Катька долго обижаться не умеет.

Ухожу с пар в пятом часу и сразу иду на работу. Подрабатываю я репетитором, готовлю школьников в ОГЭ и ЕГЭ по информатике у них на дому и неплохо на этом зарабатываю. Даже если приходится объяснять будущим информатикам дедсадовскую программу.

— Ну смотри, если один байт — это восемь бит, а один килобайт равен тысяче двадцати четырем байтам, тогда сколько бит в одном килобайте?

С надеждой заглядываю в пустые глаза напротив.

— Восемь? — неуверенно выговаривает Толик и чешет нос, когда я неудовлетворенно поджимаю губы. — Да не знаю я!

— Так, не психуем! Восемь бит в одном байте, а не килобайте. Это понятно?

Девятиклассник кивает. Не очень осознанно, но все же.

— Килобайт больше байта и тем более бита. Бит — это, вообще, самая маленькая единица. И чтобы посчитать, сколько битов в одном килобайте, тысяча двадцать четыре надо на сколько умножить? Ну, если вспомнить, сколько битов в одном байте? — помогаю я, тыча в распечатанную таблицу на столе.

— На восемь?..

— Да! Верно, на восемь! Получается вот так… — пишу на тетрадном листе полученное уравнение. — Теперь сможешь посчитать количество битов в трех килобайтах?

Толик поднимает на меня испуганный взгляд, но все-таки берет в руки карандаш. Я внимательно наблюдаю за тем, как он старательно выводит на бумаге тройку и «Кбайт», пишет равно… А потом его уносит в такие дебри, что даже мне становится страшно за его будущие результаты по ОГЭ. Выхватываю карандаш из его пальцев и говорю:

— Ладно, пока так далеко заходить не будем. Давай лучше повторим с самого начала…

Заканчиваю ровно в половину седьмого, благо, на сегодня у меня только один ученик. Оксана, мама Толика, наедине со мной интересуется его результатами за первый день репетиторства. С чистой совестью говорю о том, что учиться придется много, но потенциал у ее сыночка есть. Собственно, как и у любого другого ученика, но знать об этом довольной Оксане не обязательно. Она передает мне обговоренную заранее сумму денег и договаривается о следующем занятии.

Довольная, выхожу на улицу и тут же отвечаю на входящий звонок:

— Милка, привет, ты уже освободилась? — жуя что-то, интересуется Катька.

Живот внезапно сводит от голода. После универа я так ничего и не поела, а во время пар перекусила в ближайшей кафешке. Чавканье подруги приходится совсем некстати.

— Ага.

— Тогда заскочишь магаз, купишь томатный сок?

— А сама? — вредничаю я.

— Я уже косметику всю смысла! Ну, пожа-алуйста!

Сдаюсь и нехотя выдыхаю:

— Ладно-ладно, только не ной.

Идти от метро до магазина не очень удобно, поэтому решаю заскочить сначала в ближайший супермаркет, а потом уже отправляться домой. Помимо сока прихватываю пирожок с картошкой и иду на кассу, с разочарованием наблюдая привычную для вечера картину в виде пяти (из десяти) работающих кассиров и длинных очередей. Встаю в одну из них, мечтая уже вцепиться зубами в ароматную выпечку, как вдруг совершенно случайно замечаю в соседней очереди знакомое лицо. Сердце пропускает удар.

Макс со сосредоточенным видом копается в своем смартфоне, держа в свободной руке корзину с продуктами, пока грузная женщина за его кассой пробивает покупки целого семейства азиатской наружности. Да быть такого не может! Подождите-ка, а что Макс до сих пор делает в Москве? Да еще и один, в супермаркете и с корзиной, полной «домашними» продуктами. Не успеваю хорошенько обмозговать эту мысль и отвлекаюсь на спорящую с азиатами кассиршу.

— Вы не те яблоки взвесили! Ноу эппл! Андестэнд?

Кажется, китайцы не андестэнд.

— Гоу энд возьмите нью эппл! Ноу ит!

На помощь приходит женщина, стоящая в очереди передо мной.

— Итс вронг эпплс! Ю хэв ту тэйк азер!

Горе-покупатели неуверенно переглядываются и махают рукой:

— Ноу эпплс!

— Не надо, что ли? — скептически уточняет кассирша.

— Не надо, не надо! — подтверждает довольная помощница.

Макс вдруг отрывается от своего телефона и с интересом поднимает голову. Да чтоб тебя! Резко отворачиваясь, судорожно принимаюсь рассматривать жвачки. Пока за соседней кассой с горем пополам рассчитывают бедных азиатов, на моей очередь стремительно продвигается вперед.

— Девушка, а у вас скидочной карты нет? — с надеждой спрашивает полиглотка передо мной.

Сконфуженно мотаю головой и вдруг вижу протянутую мужскую руку с ярко-зеленой картой.